«СЭкс» в большом спорте. Правда о «Спорт-Экспрессе» от топ-журналистов двух поколений - Игорь Рабинер

Андрей Айрапетов, вечный пресс-атташе «Спартака-Алании», везет меня ужинать туда, где лепят лучшие в городе хинкали. Проезжаем гостиницу «Владикавказ», на пороге которой стоят сосредоточенные люди в форме «Металлиста». Их тренер, Леонид Ткаченко, в газете, презентованной мне Кучеревским, скажет, что он двумя руками за участие «Металлиста» на следующий год в чемпионате Украины. Но только в случае, если команда вылетит из высшей лиги. А если останется – то он категорически против. С таким неординарным человеком надо бы познакомиться, но не сейчас. На Кавказе этого не поймут – ты к кому в гости-то приехал?!

За ужином под «три пирога» – хоть раз бывавшие в Осетии меня поймут – обсуждаем турнирный расклад. До конца еще три тура, но если завтра «Спартак» побеждает, то почти наверняка остается в вышке, отправляя вылетать как раз «Металлист». Потому что заканчивать «Спартаку» предстоит в Москве, с «Локомотивом», который уже практически вылетел и упираться наверняка не будет. Но голы в последнее время даются с таким трудом, что… Кто судит? Вадик Жук – посмотрим завтра, фартожопый он для нас или нет.

Назавтра будет полтора часа футбола под девизом «никто не хотел умирать» – главное, что до конца игры дожили Тедеев с Сулеймановым. Ближе к последней минуте, до которой харьковчане додержали вожделенные нули, Бахва войдет справа в штрафную и там его примут на бедро. Или он сам найдет контакт – неважно, поскольку фарто-Жук покажет на точку. (Мне Бахва скажет, что пенальти был, и я ему поверю.) Ткаченко возмутится и уведет команду с поля. После судейско-инспекторских уговоров вернет, но с трибуны в него что-то бросят – и уведет еще раз. Но потом «Металлист» все-таки окончательно вернется. Хождения займут минут десять, не меньше – и все это время счастливый молодожен Назим Сулейманов, откомандированный привести приговор «Металлисту» в исполнение, будет стоять у мяча и чему-то улыбаться. А потом, когда все, наконец, успокоится, пробьет с пары шагов без шансов для вратаря. Я передам отчет и поставлю высшие оценки Тедееву с Сулеймановым. Нет, ну а кому еще?!

В ночи будет мини-банкет в охотничьем домике, в горах, – тамадой выступит сам куратор команды, предсовмина республики Сергей Валентинович Хетагуров. В тосте за Севидова он скажет, что Александр Александрович, согласившись принять команду, прилетел к нам на самолете, а уехать теперь, когда «Спартак» на девяносто девять процентов остался в высшей лиге, может при желании на машине. А вот и ключи на подносе. Эффектно, ничего не скажешь!

Но мы на следующий день предпочли с Сан Санычем все же самолет до Москвы. Причем из Владикавказа – а то через Нальчик больно дорогая дорога получалась.

– Вот теперь, когда дело сделано, можем спокойно поговорить о том, последний это чемпионат СССР или нет. Тут же Грузия рядом, многие футбольные люди часто приезжают – и они, я тебе скажу, совсем не в восторге от того чемпионата, который сегодня имеют. Это же уровень второй лиги – в лучшем случае. Сильные игроки в нем быстро деградируют, а слабые никогда не прибавят. Путь в никуда.

– А российский чемпионат вам каким видится?

– Для начала нужно понять, кто его проводить будет. Сейчас такие времена, что соберется компания за бутылкой водки, зарегистрируется как какой-нибудь «Футбольный Союз России» и скажет, мол, все права на чемпионат уже у нас, будем проводить два турнира: один – Москвы, второй – Поволжья, и победители их потом в двух матчах определят чемпиона. Но если допустить, что Колосков из союзного начальника станет российским, то организация будет на уровне.

– А команд на всех элитных тренеров хватит?

– А мне, между прочим, Хетагуров предложил вчера стать на будущий сезон официально главным. И если я подумаю-подумаю, да и соглашусь, то можно будет взять нескольких хороших игроков хоть из тбилисского «Динамо», они пойдут, потому что здесь денег, как ни крути, больше, и грузины почти как свои будут. И я посмотрю на тех, кто легко возьмет тут очки! На выезде – да, кавказские команды традиционно боязливо играют, но в чемпионате России – кого там, кроме московских команд, бояться?! Так что готовься – мы сюда еще вместе с тобой полетаем.

Встречать нас будет – нет, не двоюродный брат Тедеева, а сам Юрий Александрович Севидов, и что характерно, тоже не на «Жигулях».

– Пап, я уж думал, что вы их не дожмете. В концовке лидеры твои еле ползали – а кто-то им еще в газете оценки хорошие поставил…

– Эх, Юрка, футбол на расстоянии и изнутри – это же настолько разное восприятие. Сереж, расскажи ему, не бывшему с нами, чем такие победы даются…

Трахтенберг в Кремле

Олег Пирожков, один из самых понимающих свой предмет комментаторов «НТВ-Плюс», недавно рассказывал мне, что при покупке первых номеров «СЭ» его, тогда шестнадцатилетнего, поразило, что составы команд давались с запасными. Ты, получалось, мог немного побыть тренером, прикинуть, кто у тебя есть на лавке и кого куда по ситуации можно выпустить. Еще одним новшеством стали оценки игрокам – по десятибальной системе. Конечно, подобное не было спорт-экспрессовским ноу-хау – в заграничных изданиях все придумали гораздо раньше. Но у нас-то мы предложили это первыми. И не только это.

Знаете, что было самым сложным? Узнать на стадии подписания номера точный счет матча чемпионата по русскому хоккею где-нибудь в Караганде или Сыктыквкаре. Счета были совершенно необходимы, потому что Кучмий с первого номера ввел железное правило: если нет результата одной игры, то считайте, что весь тур не состоялся. Жестко, но вполне справедливо. Проблема заключалась в том, что по ленте ТАССа счет мог прийти неверным – местный корреспондент решал уйти с игры чуть пораньше – пока магазин не закрылся – и передать цифры, несколько отличавшиеся от конечных. В «Совспорте» результаты публиковались через день после матча, и это уже были счета из протоколов, а у нас все шло с пылу, с жару, и мы, случалось, бежали звонить друзьям и родственникам из городов, где проходили матчи по какому-нибудь регби, те перезванивали своим друзьям и родственникам – и так по цепочке. Могу гордиться тем, что придумал звонить, по справке, в отделения милиции дальних городов – дежурные или сами оказывались болельщиками, или консультировались с задержанными, многие из которых попадали к ним непосредственно со стадионов. Так, общими усилиями, и формировались к ночи турнирные таблицы.

И коль уж мы адаптировали к себе модель западной спортивной газеты, то сам бог велел чаще пользоваться международным спортивным сленгом, причем безнаказанно. Мне даже трудно передать, какой это был кайф, когда стало можно писать «плей-офф» вместо «игры на выбывание», «овертайм» вместо «дополнительное время», «фол» вместо «персональная ошибка»! Нет, я очень во многом согласен с теми, кто сегодня выступает против засилья американизмов в русском языке, но в те годы засилье некоторых устойчивых выражений в спортивной журналистике порой превращало отчет о матче в какую-то канцелярщину: теперь, когда начались игры на выбывание, возрастает цена каждой персональной ошибки, ведь любая команда рискует остаться к окончанию основного времени матча без своих лидеров, а ведь возможно еще и дополнительное…

Зашоренность словесная уходила не сразу, постепенно – на что я считал себя свободным человеком, которому большинство табу просто не успели залезть под кожу, но как-то нарвался на назидательный смешок от Кучмия при прочтении какой-то моей хоккейной заметки: «Серега, я думал, ты первым от этого избавишься, а у тебя, гляди-ка, старорежимное написание слова «профи» – оно же теперь идет без кавычек, ты уж, давай, как-нибудь запомни».

Ну и воплощением нашей прозападной ориентации стала подписка газеты на «Рейтер» и «Франс Пресс» – в «Совспорте» такое невозможно было себе представить, поскольку там нам вменялось в обязанность пропагандировать свой здоровый образ жизни, а для этого ТАССа казалось более чем достаточно.

Все эти грандиозные новации осуществлялись на первом этаже здания на Пушечной улице, которое, по-хорошему, давно требовало сноса – ремонтом мы постарались вдохнуть в него новую жизнь. Да и этаж-то весь был площадью с кабинет Кудрявцева, разделенный перегородками на шесть комнатушек. Для полноты картины могу еще добавить, что заметки в первые номера я ваял в комнате, где одновременно добеливали потолок – стол с табуреткой я перемещал в зависимости от траектории движения маляра. А он, добродушно усмехаясь, предполагал вслух – больше ж поговорить ему было не с кем, – что я, видимо, хорошо успевал в школе по русскому языку, раз теперь мне доверяют писать в газету за деньги.

Я отвечал, что это – от безысходности, знал бы в детстве, где настоящие деньги зарыты, не стал бы прогуливать уроки труда. Так, с шутками и прибаутками, и занимались мы каждый своим делом. И вроде даже оба – успешно.