Расписанная красками (ЛП) - МакДональд Донна

Ну, есть в груди уплотнение или нет, ей точно не нужны были переживания… или конкуренция.

— Я не могу этого сделать. Нет, не могу. Мне нужен нормальный и прямой и… не знаю… но что-то другое. Только не это, — тихо прошептала Брук, качая головой и снова выходя за дверь класса.

Теперь, она была рада, что не встретилась с ним взглядом. Нет, ей нужно было время, чтобы подумать о том, что она собиралась ему сказать, чтобы разорвать отношения.

Смирившись и грустно вздохнув, Брук вышла из здания факультета искусств. Все мысли о соблазнении Дрейка полностью исчезли в тот момент, когда молодая женщина повиновалась его приказу поднять свою идеальную грудь, чтобы он мог смотреть на нее сверху вниз.

Обратный путь к зданию философского факультета был тихим и долгим, пока она размышляла о том, как близко подошла к настоящему соблазнению мужчины, которого никогда не поймет в сексуальном плане.

Она пыталась себя утешить. Столкнувшись сегодня с неприятной правдой, она, вероятно, спасла себя от еще большей боли, если бы ее чувства к нему стали сильнее. И ладно… теперь ей нужно было осмыслить еще несколько вещей.

Во-первых, ей пришлось смириться с тем фактом, что когда дело доходило до общения с художниками, она не была дикой, свободолюбивой дочерью Джессики Дэниелс. Не то чтобы это имело значение … Но она смогла бы справиться с сексуальной консервативностью, если бы это было ценой за страдания от артистической жизни Дрейка.

Во-вторых, ее внутренняя интуиция по отношению к нему теперь вдруг обрела смысл. Неудивительно, что Майкл и Шейн ей не понравились. Они тоже были такими, как он? О Боже… неужели и Уилл тоже? Не то чтобы ее бесцеремонную мать волновало, смотрит ли Уилл на голых женщин при каждом удобном случае. Джессике Дэниелс было бы все равно. Вместо этого ее мама раздевалась бы на глазах у всех и позволила ученикам Дрейка ее рисовать, пока он водит рукой по ее женственным изгибам и линиям.

Фыркнув на самый унизительный образ, какой только можно вообразить, Брук пошла быстрее. Она не считала себя ханжой, но никогда не понимала увлечения художников наготой и всевозможными сексуальными нюансами. До сегодняшнего дня она думала, что приняла либеральные взгляды своей матери. Может быть и так, но видеть такую непредубежденность в мужчине с которым она хотела переспать было чертовски тяжело.

Ее первый инстинкт, как обычно, был верным, и она должна была ему доверять. Переспать с Дрейком стало просто невозможным. Потому, что последнее, что ей нужно, это задаваться вопросом, что на самом деле таится за напряженным, похищающим душу взглядом Дрейка, блуждающим по ее собственным изгибам.

Если такое беспокойство сделало ее ханжой … хорошо.

Она готова навесить на себя такой ярлык, но не позволит, чтобы ее обнаженное стареющее тело постоянно сравнивали с гораздо более молодыми.

Забавно, сегодня она разыскала Дрейка, потому что начала думать о нем как о своем любовнике еще до того, как он им стал. Но вместо того, чтобы найти любовника, она узнала о себе некоторые очень болезненные истины.

Может быть, она была просто старой доброй консервативной Брук Дэниелс… уравновешенным философом и задумчивым романтиком. Суть в том, что с ней все в порядке. Это было совершенно нормально, что ее мечты были о детях, доме и парне, который думал, что ее грудь единственное, что ему нужно было видеть.

Не было абсолютно никакой логической причины менять свои планы или взгляды ради кого-то вроде Дрейка Берримора, которого она никогда не поймет. Она не нуждалась ни в его одобрении, ни в его похвале, ни в нем самом.

И у нее было достаточно забот о том, что касалось ее собственной груди. Ей не нужно было беспокоиться о тех, на которые пялился Дрейк.

Глава 6

Когда раздался звонок в дверь, Майкл с холодной водой в руке возвращался через дверь патио к своему последнему проекту. Мягко ругаясь на то, что его прервали, он побрел в коридор, чтобы посмотреть, кто это был. Заглянул в глазок, увидел каскад рыжих кудрявых волос и усмехнулся. Он широко распахнул дверь, но его улыбка исчезла, когда он встретился с грустными глазами и хмурым взглядом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Привет, — осторожно сказал он.

Брук вздохнула и помахала.

— Есть время поговорить пару минут? Мне нужно вернуться в класс через час, но мне необходимо было… черт. Мне нужно было поговорить с кем-нибудь… как с братом… наверное. Я не знаю, так как у меня никогда не было его раньше. В любом случае, поздравляю. Я выбрала тебя, вместо Шейна.

Удивленный, он махнул Брук внутрь.

— Конечно. Заходи. Хочешь что-нибудь выпить?

— Настоящая газировка есть? Мне бы не помешал кофеин.

Майкл кивнул и направился к холодильнику. Взяв напиток и стакан со льдом, он обернулся и увидел Брук, сидящую за столом и уставившуюся на царапины на поверхности. Она прослеживала их, как будто они были шрифтом Брайля.

— Что тебя сегодня так расстроило?

Брук подняла взгляд на Майкла, затем отвернулась, чтобы налить газировку на лед. Прежде чем заговорить, она дала нервной дрожи внутри нее и пузырькам в стакане время успокоиться. Это нужно было сказать быстро, потому что не было ничего, что могло бы облегчить дискомфорт от вопроса.

— Когда ты учился в художественной школе, то много рисовал обнаженных моделей?

Майкл взял свою воду и открыл ее, обдумывая вопрос. Он сделал глоток, глядя в глаза Брук, недоумевая, что, черт возьми, могло случиться, если она пришла сюда и задает бессмысленные вопросы о его художественном образовании.

— Конечно. Это стандартная практика изучения линий и форм человеческого тела. Почему ты спрашиваешь?

Брук стиснула зубы, не готовая раскрыть свои причины.

— А ты когда-нибудь спал с какой-нибудь из моделей? Подожди… не это мой настоящий вопрос. Меня не волнуют факты. Меня волнуют чувства и мотивы. Ты когда-нибудь хотел переспать с какой-нибудь моделью после того, как часами на нее пялился?

— Будучи парнем, я не знаю, как ответить на такой вопрос, не порицая самого себя, — ответил Майкл, опасаясь стали в ее взгляде. Брук выглядела точно так же, как Джессика, когда та была в ярости, но он знал, что лучше в данный момент ей об этом не говорить. Он уже достаточно часто сталкивался со своей сводной сестрой, чтобы понять, что такое сильное сходство с матерью, было для Брук больной темой.

— Ты уверена, что хочешь знать, что я на самом деле думаю? Может быть, тебе стоит просто рассказать мне, из-за чего все это.

— Отвечай честно, Майкл. Это не тест и я не собираюсь использовать ответ против тебя в суде. Я просто хочу знать, где художник начинается и заканчивается. Где в процессе художественного творчества участвует реальный человек? Если ты скажешь женщине повернуться, пока ее заостренный твердый сосок не упрется в твой подбородок, ты увидишь этот заостренный сосок или нет? Мне просто нужно знать чертову правду.

Что за черт? Майкл фыркнул, глядя на нее. Его расстраивало думать о сводной сестре как о предвзятом человеке. Как если бы он пытался защищать искусство перед своей матерью.

— Художественное мышление не является универсальным, Брук. И мое может оказаться нетипичным для людей с артистической душой. Почему-то я не думаю, что мои факты подтвердят странные идеи в вашей голове, доктор Дэниелс. К счастью для тебя, частые допросы Шейна научили меня не слишком остро реагировать на вопросы, достойные испанской инквизиции. Но что, черт возьми, ты сегодня сделала? Пошла на один из уроков Дрейка?

— Да. Вообще-то пошла. И я не жду, что ты будешь говорить о его мировоззрении. Я просто прошу человека, которому я больше всего доверяю, высказать свое честное мнение о том, как такая ситуация может повлиять на художника-мужчину. Я пытаюсь понять, является ли этот опыт художественным, физическим или и тем, и другим. Черт возьми, меня это не должно волновать, но я волнуюсь, — заявила Брук, во время разговора крутя запотевший стакан.