Двойняшки для Деда Мороза (СИ) - Давыдова Ирина

― Простите?

― Черное с белым. Хорошие у вас туфельки.

― Ой, спасибо. любимый выбирал. Правда, Витечка?

Я обернулась к своему мужчине, и приветливо ему улыбнулась. А вот Тортик, кажется, решил не ограничиваться одной улыбкой. Он неожиданного схватил меня за талию, притянул к своему телу и с жадностью присосался к губам. Охо‐хо, что происходит? Мурашки по телу побежали, пальчики на ногах поджали, коленки задрожали… мррр…

― Правда, Полечка.

Он таки оторвался от губ и заглянул мне в глаза, которые я пыталась не закрывать. А ниче такой дядя, это вам не баклажан грызть на морозе.

― Ну, я это… пойду?

― Иди.

― Горячая она у тебя штучка, ― услышала позади себя, и резко обернувшись, зыркнула в Григория недовольным взглядом. ― За сколько снял?

Чего? Чего?

― Это не шлюха, Гриша. Это моя женщина.

Выкуси! ― хмыкнула я, и довольная подошла к бармену.

Кофе я пила много. Особенно в этот вечер. Общаться здесь мне особо было не с кем, и я решила немного побыть наедине. Удобно разместилась на высоком стуле, и рассматривала людей, снующих туда‐сюда. Что вообще за вечер лицемеров? Кто все эти люди? И зачем Виктору понадобилось меня сюда приводить? Меряются у кого круче баба? Так я в таком наряде точно не дотягиваю. Спасибо Витечке.

Отпила немного латте, и посмотрела в другой конец зала, где моего спутника вовсю окучивала какая‐то рыжеволосая девица. Стоит ухмыляется, словно пытается понравиться ему. Ну‐ну, а этот мажор что станет делать? Пока что сдержано себя ведет, что, несомненно, мне нравится.

Еще глоток.

Она пальчиками коснулась его плеча, а Виктор и вовсе меня поразив, схватил ее за запястье, и оторвал от себя руку. Умничка. Аплодирую стоя. Выкуси, гадина. Этот мужчина со мной. По крайней мере сегодня вечером.

Наблюдала я подобную картину недолго. Витечка быстро отшил дамочку, и обернувшись ко мне, улыбнулась. Я же в свою очередь прикусила губу и подняв руку, демонстративно показала ему кулак. Мол, понял, что тебя ожидает в случае прокола? Он понял. Улыбка с лица в миг слетела, и он, развернувшись, пошел общаться с компаньоном.

Посидев еще некоторое время за барной стойкой, я решила прогуляться по залу. Как бы меня не злили пафосные люди, а вот здешнюю красоту никто не отменял. Благодарно улыбнувшись бармену, я спрыгнула со стула, благо это мне позволяли делать мои «чешки», и довольная пошла осматривать окрестности. Красивые венки, гирлянды, новогодние украшения. Глядя на все это, я даже придумала как могу украсить свое окно в гостиной. Уверена моим сорванцам точно понравится. Только бы стоила эта штука не больше моей зарплаты.

― Привет, ― услышала позади себя, и развернувшись, увидела ту самую Катю, спутницу Григория.

Девушка выглядела расстроенной.

― Привет.

Я собиралась уйти, потому что общество таких девиц мне было не интересно.

― Тебе сколько платят за этот вечер?

Вопрос в лоб. Я застыла, глядя ей в глаза. Что значит платят за этот вечер? Виктор же сказал, что я не шлюха.

― Я за бесплатно, ― хмыкнула я, вводя ее в ступор, ― хорошего вечера.

Пройдя по залу, я остановилась около двухметровой елки, украшенной наверняка настоящим дизайнером. Уж точно, не тетя Люба с кухни украшала. Красиво, стильно, лаконично.

Я улыбнулась. А у нас по-домашнему. Но уверена, деткам бы и эта елочка понравилась.

Обойдя вокруг деревца, я остановилась позади. Пальцами коснулась огромного красного шара, украшенного таким же тоном блестками. Сказочно все‐таки, ― подумала прежде, чем намотала на палец темно‐бордовые бусы. Уж не знаю, какой горе дизайне украшал эту елку, но она, не выдержав легкого напора, с чего‐то решила завалиться прямо на меня.

Я только крикнуть успела, как оказалась придавленная лохматым деревом.

― Спасите! Мамочка!

Глава 16

― Чудише, поднимайся, ― услышала сквозь завалы и нахмурилась.

Это что, ко мне обращение?

― Полина?

― А?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

― Вставай?

С меня наконец‐то подняли елку, и Тортик помог подняться. У меня даже голова кружилась от падения. Что вообще произошло?

― Ты как, нормально?

― Вроде бы. А что произошло?

― На тебя елка упала. Нафига ты ее дергала?

― Я дергала? Я просто потрогала бусики. Больше ничего.

― Бусики потрогала, ― прорычал Витечка, ― тебе вообще ничего трогать нельзя.

― То есть это я виновата, да?

Я оттолкнула его, и наплевав на взгляды окружающих, быстрым шагом направилась к выходу. Надоело все это представление. Мало того, что я сама выгляжу как елка, так еще и виноватой осталась из‐за того, что какие‐то криворукие ее ставили!

― Полина!

― Отвали!

Я выскочила на улицу, и тут же обхватила себя руками. Совсем забыла про куртку.

Черт! Ну почему мне так не везет? Почему?

― Полина, прекрати себя так вести. Ты хочешь заболеть и умереть?

Я резко развернулась и одарила его злым взглядом.

― А ты думаешь, после такого позора что ты мне организовал, можно продолжать жить?

― Что я тебе организовал? Я что ли трогал эту елку?

Я прищурилась, слегка склонив голову:

― А ты хочешь сказать, что это я виновата в ее падении? Или быть может это не ты меня нарядил в эту дурацкие туфли?

― А может нужно было осторожнее идти, чтобы не сломать каблук?

― Или поддерживать меня лучше, чтобы я не упала?

― Не надо было напяливать на себя эту херню!

После этих слов мои аргументы закончились. Я все поняла. Что бы не случилось, виновата во всем только я. Конечно, так ведь гораздо проще, кого‐то обвинить, а самому выйти чистеньким из воды.

― Отвези меня, пожалуйста, домой.

Он кивнул. Прошел к авто, и сняв с сигнализации, открыл для меня дверь. Я не желала садиться рядом с ним, и демонстративно открыла заднюю дверь. Забралась на сидение и обняла себя руками.

Виктор что‐то буркнул и с силой захлопнул сначала одну дверь, потом вторую. Обошел машину и уселся за руль.

Я уткнулась в окно, не желая смотреть в его сторону.

Обидно быдло. Почему все мужчины такие? Почему проще обвинить женщину, и пусть она не права? Зачем давить на нее еще больше? Почему не поддержать, не сказать доброе слово? Неужели мы не заслуживаем хотя бы капельки уважения? Наверное, нет. Ну, ничего, сегодня погрущу, а завтра забью на все. Можно же мне хотя бы один вечер побыть слабой?

Надо же, посмела дура напялить туфли на каблуке, да еще и не устоять на скользкой поверхности. Вот это я совсем страх потеряла! Ничего, в следующий раз умнее буду и не стану вестись на уговоры мужчины. Да и будет ли он, следующий раз?

Тихо вздохнула и прикрыла глаза. А ведь Тортик мне нравился, даже очень. И вот так все испортил. Разве это нормально? Почему мужчина обязательно должен все испортить?

Рукой коснулась локтя, которым здорово приложилась о пол во время второго падения. Да уж, самой смешно, два раза за вечер рухнула. Лучше бы пожалел меня, спросил, как я себя чувствую! Может мне плохо? А мне плохо! Только не физически! На душе плохо.

Прикусила губу, чтобы не всхлипнуть. Не хотела, чтобы он видел моих слез. Ему все равно плевать на меня. Иначе бы он сейчас так не вел себя.

― Полина.

― Я не хочу ничего слышать. Тебя слышать не хочу!

― Прекрати. Я поговорить хочу.

― А я нет. Пожалуйста, помолчи.

Он чертыхнулся, но все‐таки замолчал, за что я была ему благодарна. Не было никакого желания слушать человека, который обвинил меня во всех грехах. Я не хотела даже видеть его. По крайней мере сегодня.

Притормозив у моего подъезда, я быстро выскочила из машины, и побежала к двери. Слышала позади себя оклик, но поворачиваться не хотела. Пусть проваливает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Забежала в подъезд, и в следующую секунду была прижата к стене.

― Выслушай меня, Полина.

― Зачем? Зачем мне тебя слушать? Чтобы ты сказал, какая я плохая, натворила кучу неприятностей и создала тебе проблемы перед всеми этими зарвавшимися мудаками? Так нет же, милый, я не хочу этого слушать. Не хочу снова ощущать, себя виноватой. Хотя… ты уже все для этого сделал.