Искатель, 1991 № 6 - Теодор Старджон

Местный опер — дерганый парень, шустрый, как все розыскники, сноровисто оформил разовый пропуск и болтая вроде бы ни о чем, а на самом деле пытаясь выведать цель визита, провел майора мимо вооруженного наганом охранника в свой ведомственный мир, который здорово отличался от того, большого, раскинувшегося за забором с системой электрошоковой защиты.

На сотнях гектаров земли могли разместиться несколько деревень, а то и крупный рабочий поселок с привычными приметами нищеты и убогости, столь же привычно объясняемыми скудностью местного бюджета и нехваткой централизованного финансирования. Здесь же бросался в глаза достаток — Минавиапром явно не испытывал подобных проблем. Ровные, без выбоин, асфальтированные дорожки, ухоженные клумбы и цветники, монументальная доска передовиков, деревья с выбеленными на метровую высоту стволами, тщательно выкрашенные «серебрянкой» металлические конструкции.

«Прибор» имел комфортабельную базу отдыха, несколько пансионатов — на побережье и в горах, каждый год возводились один-два жилых дома. Проблемы с кадрами тут не было, в вытрезвители и сводки происшествий рабочие попадали довольно редко. Но, несмотря на все это благополучие, встречающиеся по пути люди не выглядели свободными и счастливыми и отличались от тех, зазаборных гораздо меньше, чем заводская территория отливалась от городской.

— Это ЛИС — летно-испытательный сектор, — пояснил сопровождающий. — А за ним озеро, летом там купаются в перерывах. Вы, наверное, кого-то на сбыте нашей продукции взяли?

На большом, со стадион, поле сохранилась знаменитая тиходонская степь, как в музее краеведения за пыльным стеклом, только без чучел дрофы, волка, кабана, а живые звери и птицы здесь не водились, потому что грохочущие «изделия» за десятки лет обильно насытили почву и траву окислами свинца.

— Если так, то шум поднимется, — продолжал опер, не придавая значения молчанию майора. — Директор у нас крутой…

Здесь, за забором, единолично правил генеральный директор. Он карал и миловал, выделял квартиры или передвигал в конец очереди, распределял автомобили и загранпоездка, устанавливал персональные оклады или увольнял без выходного пособия. И хотя сам генеральный, естественно, не мог вникать в мелкие детали своего хозяйства, дела это не меняло, ибо решения принимались от его › имени} ему же обжаловались и его же заключение становилось окончательным. И выходило, что и новые дома, и фонды на автомобили, и пансионаты; принадлежали ему и ему же принадлежали десять тысяч винтиков отлаженной хозяйственной машины, которые в последнее время модно стало называть человеческим фактором.

И милиция наверняка тоже у него под пятой, потому что квартиру и все другие жизненные блага вот этому озабоченному оперу выделяет именно он, а не далекое МВД.

— У тебя квартира есть?

Сопровождающий не удивился неожиданному вопросу, похоже, он вообще ничему не удивлялся.

— Ага, в прошлом году получил. Как раз в центре дом сдавали…

— Значит, хорошо живете с начальством?

— Как же иначе? У вас ведь тоже так.

«Пожалуй, — подумал Сергеев. — Хотя и не столь наглядно. Здесь вся власть в одном кулаке, не сманеврируешь».

Отдел находился в новом, отдельно стоящем здании из белого кирпича. Внутри просторно, хорошая мебель, кабинеты отделаны полированными панелями.

Как правило, свои вопросы Сергеев решал с начальником уголовного розыска. На этот раз худой, чернявый, похожий на грача капитан провел его к начальнику райотдела. Рыхловатый рыжий мужчина лет сорока пяти внимательно выслушал легенду: из авторембазы УВД похищены дефицитные запчасти, следы ведут на «Прибор».

Легенда была корявая и малоправдоподобная, но чернявый капитан проглотил ее, не поморщившись, зато начальник отдела проявил профессионализм:

— Запчастями занимается областной угрозыск? С чего бы? Или важнее дел нет?

Сергеев доверительно улыбнулся.

— Железки для генеральской машины. Вот и роем землю. А дел навалом!

— Тогда понятно. Ну а мы чем поможем? Девять с половиной тысяч работающих… Как его зацепить?

Рыжий подумал.

— Ладно, покажите место, Никонов займется.

Грач кивнул и вывел майора из кабинета.

— Только надо письменный запрос, — сказал он. — Чтобы мы официально работали…

«От безделья, пропадают, — подумал Сергеев. — Телефоны не звонят, календари чистые, по всякой ерунде — запрос, чтобы потом отчитываться».

Официально никакой кражи из ремзоны УВД не существовало, но майора это не смутило.

— Запрос сделаем, — бодро сказал он и тут же на бланке УВД написал требуемый документ, поставив палочку, расписался за Ледняка, с потолка вписал исходящий номер.

Только после этого Никонов отправился с ним к забору «ремзоны», осмотрел место, поднялся на ящик, поковырял свежий цемент в щели между плитами.

— Похоже, он тут что-то рассматривал. И довольно долго.

— Наблюдал, удобный момент подбирал.

— Наверное…

Начальник розыска спрыгнул с ящика.

— Скорее всего это кто-то из охраны, — вслух рассуждал он. — Здесь как раз проходит маршрут контроля периметра… Пойдем, посмотрим, чей это участок.

Однако в штабе ВОХРа выяснилось, что четкого закрепления бойцов за маршрутами не существует. Перед каждой сменой бригадиры по своему усмотрению расставляют людей на посты.

За последние шесть месяцев интересующий Сергеева участок охраняли пятьдесят два человека. Из постового журнала майор выписал фамилии дежуривших в ночные смены. Таких оказалось пятнадцать. Наиболее часто повторялись три фамилии. Сергеев аккуратно подчеркнул каждую из них.

Пока Сергеев отрабатывал «Прибор», Валера Попов посетил Северный райотдел, обслуживающий территорию, на которой находился завод.

— Мы же к ним отношения не имеем, — пожал плечами старший опер — крепыш, начинающий терять спортивную форму. — Спросите на всякий случай у зонального.

Зональный оперуполномоченный задумался, вороша в памяти гору непригодившихся до поры фактов.

— Приходил один с «Прибора». Похоже, шизофреник. Охранник, что ли. Заявление хотел нам повесить. Как раз по ремзоне.

Опер зевнул и потянулся.

— Дежурил в ночь и опять заступил. Надоело! Я, кстати, и не знал, что под боком ремзона. Сход-развал там можно сделать, не в курсе?

— Какое заявление? — стараясь не проявлять заинтересованности, спросил Попов.

— Плел что-то про трупы… Черт его знает! Шизофреников сейчас развелось! Вроде там бандиты трупы потрошат и внутренние органы за границу продают!

На полу обозначился колодец со скользкими стенками, и Попов сделал шаг в сторону. Колодец исчез.

— Какие трупы, какие органы?! — нервно вскричал он. — Откуда он это взял?

— Да не психуй ты, — успокаивающе махнул рукой опер. — К краже вашей он не вяжется, иначе чего бы пришел. Так, обычный дурак.

Попов взял себя в руки.

— Может, он видел чего? Как фамилия-то?

— Сейчас поглядим, если осталось…

Опер полистал вспять перекидной календарь, всматриваясь в неразборчивые записи.

— Вот он, кажется… Или нет? Середин! Или этот… В общем, или Середин или Лебедев — они в один день приходили. У кого-то собака пропала, а у кого-то трупы разделывают. Оба психи!

Зональный еще раз зевнул и вдруг встрепенулся.

— Послушай, так если ремзона к «Прибору» не относится… Ты мне, получается, кражу подвешиваешь?

— Да нет. Нам попробовать запчасти найти да перед генералом отчитаться.

— Это другое дело, — опер облегченно' вздохнул.

Когда Сергеев и Попов сверили свои списки, то оказалось, что одна фамилия имеется в каждом из них. Лебедев — тридцатилетний стрелок охраны «Прибора». Из разведопроса, проведенного Сергеевым в штабе ВОХРа, можно было сделать вывод, что это незаметный, малоконтактный человек: исправно отбывал часы дежурства, отношений с коллегами не поддерживал, от участия в праздничных «мероприятиях» уклонялся и не совершал решительно никаких поступков, которые определили бы его индивидуальность.

— По-моему, он с прибабахом, — сказал бригадир ВОХРа. — Молчит, книжки про шпионов все читает, ни в «козла», ни выпить, ни про жизнь поговорить… На стрельбах, как пацан, патроны у ребят выпрашивает. Многие отдают, чтоб наган не чистить… А ему в удовольствие — разбирает все время, смазывает, протирает… Три года работает, а мы о нем ничего толком и не знаем.

— Видно, действительно шизанутый, — сказал Сергеев, когда внутренний круг обсуждал собранные данные, — И по месту жительства тоже — тихий, ни с кем не общается…

— Это хорошо, — Викентьев посмотрел на Ромова. — Меньше контактов, меньше болтовни.

— Хорошо-то хорошо, — вроде как согласился Наполеон, но отрицательно покачал головой. — Может, действительно у него романтика в заднице играет, шпионов ищет, потому и в замке ковыряется. Но вот что он про трупы- то болтал? Надо же встретиться с ним кому-то, поговорить, разведать что к чему…