ПОГРАНИЧНАЯ ЗАСТАВА - Г. Игнаткович

— На вас мы возлагаем большие надежды, — после обсуждения предстоящей операции сказал Мессинг. — Самое трудное — это на время стать другим человеком. Свою роль вы должны сыграть лучше любого актера. Ваша ошибка может стоить жизни вам и товарищам. Вы — начальник кордона. И в глазах своих подчиненных, пограничников, должны оставаться им. Не дай бог, если они уличат вас в двойной игре! Если провалитесь, в лучшем случае мы уберем вас с границы, может быть, даже на время изолируем. Но это в лучшем случае. Может быть и другое: узнав об «измене», пограничники могут пристрелить вас.

Внимательно слушал я эти суровые слова. Да, предлагаемая работа была не из спокойных. Кто знает, сколько придется играть роль двуликого Януса? Одно дело участвовать в подавлении кронштадтского мятежа, носиться в лыжном отряде Тойво Антикайнена, преследуя белофиннов. Там было просто: враг известен, а рядом локоть товарища. А здесь? Даже друг может послать в тебя пулю…

— Что такое «возвращенцы», — продолжал наставлять Мессинг, — известно. Постарайтесь зарекомендовать себя таким же. Это будет первый козырь. Убедите финских контрразведчиков в желании вернуться в родную Суоми, просите их разрешить бежать в Финляндию. Откажут наверняка. Такие нужны им здесь, на границе. Но лучшим пропуском, лучшей аттестацией для будущих «друзей» будет связь с контрабандистами. Но, устанавливая с ними контакт, не мельчитесь. Ищите только тех, кто контрабандой прикрывает свое истинное занятие — шпионаж…

До глубокой ночи затянулся разговор. Установили, кто будет знать о моем задании. Договорились о номере телефона, по которому я, будущий комендант «окна», буду сообщать Мессингу о движении нужных людей через границу и получать указания. Определили круг лиц, в обязанность которым вменялась моя безопасность в нашей среде.

* * *

Напутствуемый наставлениями Мессинга и его заместителей, я направился на кордон.

Государственная граница. Ее линия ясно видна только на картах. На месте все значительно сложнее. Она извивается по буеракам, пробирается сквозь непроходимый лес, рассекает на части реки и озера, взбирается по горным кручам.

Стремительны и быстры холодные воды реки Сестры. Она — граница. Ее водная гладь — отличная дорога для лесосплава. Стоял конец апреля. По реке пошел лес. В соответствии с действовавшим соглашением финские сплавщики имели право переходить на советскую территорию, если бревна, оторвавшись от плотов, выбрасывались на наш берег.

В первый же день по прибытии на границу я медленно шел вдоль берега реки. Глаза зорко всматривались в плотогонов, настороженный слух вбирал доносившиеся с реки разговоры. Как уроженец Финляндии, я отлично знал финский язык. Вдруг послышался хруст сухого валежника. И я тут же заметил человека, уходящего в сторону от границы.

— Стой! — резко крикнул я, догнав нарушителя.

— Финн я, — ответил тот. — Плотогон.

— Вижу, что плотогон. Но почему так далеко ищешь свои бревна от берега?

— Начальник, не задерживай меня, пожалуйста, — просительно проговорил нарушитель. — Я рабочий, а власть в вашей стране — рабочая. Отпусти с богом.

На глазу у задержанного заметно выделялось бельмо. «Косой!» — вспомнилось вдруг. Эта кличка говорила о многом. «Ты такой же плотогон, как я — турецкий падишах, — рассудил я. — Контрабандист ты и отчаянный до дерзости проводник финских агентов. Ты-то мне и нужен».

— Хорошо, — подумав немного, тихо сказал я, — как человек человека я тебя понял. Но пойми и ты меня. Я финн. А к нам здесь относятся настороженно. Тяжело мне здесь. Учился в академии, выгнали. За что — неизвестно. Сегодня я начальник кордона, а кем буду завтра? Уволят, чувствует мое сердце — уволят! Куда податься? Нет ни денег, ни специальности…

Косой, услышав про деньги, встрепенулся, и его здоровый глаз блеснул радостным огнем.

«Попался! — обрадовался я. — Клюнул на самую простую приманку!»

— Денег нет, говоришь? — сказал контрабандист. — Это дело поправимое. Деньги будут. Большие! Ты поможешь мне, я — тебе. Договорились?

— В чем будет заключаться моя помощь?

— Это совсем несложно. Я доставляю контрабандные грузы на твой участок. Ты обеспечиваешь свободный переход через границу и помогаешь найти покупателей в Ленинграде. Выручка, как и риск, поровну. По рукам?

Когда сделка была заключена, Косой начальственным голосом проговорил:

— Запомни: место наших встреч — изгиб реки у старой лесопилки. Знак вызова на переговоры — косо воткнутая палка около куста. И чтобы никаких хвостов!

Я согласно кивнул.

На Гороховой улице мое сообщение встретили в штыки.

Шаров был в бешенстве:

— Кто тебе дал право без согласования с Мессингом принимать такие решения! Ты что, хочешь в самом начале завалить дело? Ишь выискался доморощенный контрабандист! А подумал ли ты, дурья голова, что Косой может устроить тебе здоровенный подвох?

В кабинет вошел Мессинг.

— Что за шум? Докладывайте.

Внимательно выслушав мой рассказ о знакомстве с Косым, Мессинг заметил:

— Про академию — лишнее. Вдруг проверят? Нельзя допускать таких оплошностей. Учтите на дальнейшее. Выходите с Косым на встречи, но только постарайтесь отказаться от разных кружев и пудры, которые он предложит, а требуйте детскую одежду. Если договоритесь — можете отправлять в детдом имени Урицкого.

* * *

Покачиваясь в такт движению, стоят в вагоне бидоны с «молоком». Около них крестьянин. У пассажиров не могут возникнуть подозрения: первые утренние поезда всегда доставляют в Ленинград молоко. На Финляндском вокзале оставляю попутчика у бидонов, а сам спешу к телефону и вызываю «покупателя». Тот не заставил себя долго ждать и, погрузив бидоны на машину, исчез в шумном городе.

Через пару часов «покупатель» вернулся, вручил финские деньги — сумму, достаточную для того, чтобы рассчитаться с Косым.

Однажды к условленному месту встреч вместо Косого пришел хорошо одетый господин. По тому, как он держался, было видно, что этот тип не из контрабандистов.

Сначала разговор вертелся о выручке от сбытых товаров, но по всему было видно, что это не главная цель его визита. Так оно и оказалось. Голосом, не допускающим возражений, он сказал:

— Нам кажется, что вы достаточно зарекомендовали себя, и теперь лавочку пора закрывать. Чем вы будете заниматься в дальнейшем, мы сообщим дополнительно.

С поспешностью, соответствующей моменту, я проговорил:

— Господин! Я не знаю, как вас величать и кто вы такой, но прошу выслушать меня. (Начиная эту беседу, я вспомнил наставления Мессинга — проситься за границу.) Не имея понятия о моих будущих заданиях, я представляю, что они, несомненно, связаны с большим риском, и поэтому убедительно прошу вас избавить меня от этого, а лучше помочь бежать в Финляндию. Мне кажется, что еще немного — и я засыплюсь. А стать арестантом — перспектива не из приятных. Помогите мне покинуть эту неспокойную должность. Честное слово, у вас я буду работать еще лучше, чем здесь, на границе.

— Этот вопрос рассмотрим в ближайшее время. Думаю, мы разрешим вам вернуться в родные края. Но к чему спешить? По нашим сведениям, а они достаточно проверены, вам ничего не угрожает. У начальства вы на хорошем счету. Службу несете отлично. Это — главное. А за риск, о котором вы говорите, — а он не больше того, чем вы рисковали до сих пор, — будем платить особо. Чтобы подготовить вам материальную базу для возвращения в Финляндию, деньги за ваши услуги будем вносить на ваш банковский счет в Выборге. Не вешайте голову, молодой человек. — И он фамильярно похлопал меня по плечу. — Не так страшен черт, как его малюют! Еще немного, и вы хорошо заживете на земле великой Суоми…

* * *

Мессинг с удовлетворением выслушал мое сообщение.

— Все идет как надо. Могу сообщить: «трест» договорился с финскими властями о том, что «окно» для контрабанды и нужд финской стороны закрывается. Пока через «окно» будут идти только письма. Потом будем принимать нужных нам людей.

…Финские власти по-джентльменски соблюдали соглашение с «трестом». Но однажды неожиданно вызвали меня на место встреч. Там меня ждали два офицера. Один из них, извинившись за причиненное беспокойство, вежливо сказал:

— Не могли бы вы узнать о судьбе одного нашего соотечественника, очевидно задержанного вашими пограничниками? — Они назвали мне фамилию, приметы.

Я пообещал:

— Постараюсь, что в моих силах. Финны поблагодарили за внимание и ушли.

Казалось, что стоило мне позвонить Мессингу, и исчерпывающие данные о разыскиваемом финне были бы получены. Но я отлично знал, что и на своей территории вести игру надо по всем правилам, дабы не быть уличенным в двойной игре вражескими соглядатаями.