Тюремщик - Ольга Александровна Валентеева

Возникла мысль снова позвать пса, но для начала захотела попытаться самостоятельно. Пора изучать это место. И чем тщательнее, тем лучше. Мне придется пробыть здесь достаточно долго.

Я шла вдоль коридора. Кажется, надо повернуть налево. А вот на следующем переплетении коридоров — направо. И тогда… Я уперлась носом в стену. Откуда стена поперек прохода? Это тупик? Чья-то злая шутка? Развернулась и побрела обратно. Снова повернула — теперь уже налево и направо, чтобы прийти к моей комнате, и… Развилка. Никакой двери.

— Брист! — позвала испуганно.

Пес не откликнулся, а я побежала в первый попавшийся коридор. Сейчас меня устроил бы любой исход: дверь в мою комнату, на кухню, в кабинет Армана, да хоть лестница на первый уровень! Но пол вдруг резко пошел вверх под углом почти в тридцать градусов. Нет, мне точно не туда.

— Брист! — закричала в отчаянии. — Брист!

Пес не откликался, зато снова раздался странный детский смех. Это духи, населяющие тюрьму. Да, точно. Но ведь Арман провел какой-то ритуал на крови, и они не должны меня трогать. Так, может, просто пугают?

— Эй, вы! — Я замерла посреди коридора. — Немедленно прекратите! И отведите меня к господину тюремщику. Я служу здесь.

Кто-то засмеялся уже в другом направлении. Вот только пару шагов спустя я обнаружила, что на месте стены появилась дверь. Постучала и вошла в комнату. Вот он, кабинет тюремщика. Сам Арман сидел за столом, Брист лежал у его ног. Плохой пес!

— Госпожа Делкотт? — Тюремщик удивленно взглянул на меня невообразимыми глазами и поправил маску. — Пришли увольняться?

— Нет, — выпалила я. — Хотела спросить, где у вас библиотека или хоть что-то, чтобы скрасить досуг. Или, возможно, вы разрешите мне выйти в город за принадлежностями для рукоделия? Свои пришлось оставить дома.

— Библиотека? — Арман изучал меня странным долгим взглядом. — Только моя личная. И уж простите, вам туда нельзя. А насчет рукоделия — тюрьма выпустит вас, но вряд ли впустит обратно. Напишите список необходимого, я пошлю Бриста, и продавцы передадут требуемое вместе с ним.

Я покосилась на пса. После блуждания по коридорам уверенности в нем поубавилось, но и вариантов не было.

— Позволите бумагу и перо? — попросила мага. Тот подвинул ко мне чистый лист и чернильницу. Старинную, тяжелую. В столице уже вовсю пользовались самопишущими перьями, но, видимо, до Атерраса эта мода еще не дошла.

Я записала несколько цветов ниток — набор иголок, к счастью, захватила свой. Включила в список канву, цветные ленты, ножницы, пяльцы. Пока достаточно. Арман кивнул Бристу, надел на него тонкий кожаный ошейник и спрятал список за него. Пес коротко тявкнул и выскочил в открывшуюся дверь.

— А деньги? — спросила я.

— Запишут на счет тюрьмы, ваше рукоделие нас не разорит, — отмахнулся Арман. — Как первые впечатления от работы, госпожа Делкотт?

— Можете называть меня Розалин. — Я отвела взгляд. — А впечатления… Работа не так сложна, как мне показалось изначально. Одного не понимаю: как будет происходить уборка камер? Большинство заключенных не кажутся здоровыми. И вряд ли их выпускают на прогулку, правда? И потом, шестьдесят камер в день — это много. Есть ли какой-то график? Если нет, я хотела бы его составить.

Арман глядел на меня чуть удивленно. Мои щеки мигом заалели — наверное, слишком много болтовни. Но тюремщик спокойно ответил:

— Вы правы, заключенных выпускать нельзя. Я напускаю на них сон, и они не слышат, что в камере кто-то есть. Вам нужен график? Займитесь им, я не против. Разделите эти шестьдесят камер на…

— Шесть дней, — подсказала я. — И один выходной. Получается по десять камер в день.

— Отлично. Я сделаю для вас артефакт, чтобы вам не пришлось бегать ко мне каждое утро. Прислоните его к двери, и заключенный уснет, а замок откроется. Затем сделаете то же самое, и дверь закроется. Зайдете за ним утром. Или Брист занесет.

— Спасибо. А средства для уборки? Тряпки, ведра…

— Все время забываю, что в вас почти нет магического потенциала, — поморщился Арман. Это было заметно даже за маской.

— Как это почти? Вообще нет.

— Я редко ошибаюсь, госпожа Розалин, и уж точно не люблю тратить слова впустую, — все с той же прохладцей ответил тюремщик. — Так вот, зайдете ко мне утром, как и договаривались, и я познакомлю вас с другими служащими. Но предупреждаю сразу, от некоторых лучше держаться подальше.

— Поняла вас, господин Ферри.

— Тогда ступайте.

— Эм-м-м. — Я покосилась на дверь. — Понимаете, по дороге сюда мне показалось, что коридоры несколько изменились. Не уверена, что смогу найти свою комнату.

— Проблема, — задумчиво произнес Арман. — Что ж, я сделаю еще один артефакт, который позволит вам ориентироваться в пространстве. Оно здесь действительно изменчиво, а темные силы любят пошалить. А пока что Брист… Точно, он же ушел в город. Хорошо, я сам вас провожу.

— Простите, мне неловко, — пробормотала в ответ, но тюремщик уже поднялся на ноги. Он пропустил меня в двери. Только вот что удивительно: спустя десять шагов я уже была у своей комнаты.

— Вечером Брист зайдет за вами, — склонил голову Арман. — И если это все вопросы…

— Не совсем, — осмелела я. — Там, на кухне, очень странные повара.

— Вы о Тайнеке и Лиси?

У рук еще и имена есть?

— Думаю, что о них.

— О, не стоит удивляться, — равнодушно ответил тюремщик. — Они уже служили здесь, когда я только прибыл на пост, и, как выяснилось, хотели помочь бежать заключенным. Не вышло. А Тайнеке и Лиси настигло проклятие тюрьмы. Это место не любит шуток, госпожа Розалин. Учтите на будущее.

И Арман пошел прочь, а я спряталась за дверью комнаты. Сердце бешено стучало. Проклятие тюрьмы? Эти две женщины превратились в бестелесные руки. Станут ли они когда-нибудь прежними? А если я сама… Надо быть очень, очень осторожной! И не злить Армана. Да, он вел себя спокойно и вежливо, но я понимала, что это только видимость. Там, под этим напускным спокойствием, скрывается тот, кого называют пауком и чудовищем.

Страх снова поднял голову. Но вместо того, чтобы поддаваться панике, я быстро раскрутила колбу — подарок Люциана — и вытряхнула на ладонь крохотный свиток и тонкий короткий грифель. Но стоило прикоснуться грифелем к свитку, как тот увеличился до большого листа, а грифель превратился в карандаш. Я написала, что прибыла к месту. Описала странности тюрьмы и ужасную судьбу двух служанок, которая так поразила меня. Затем свернула свиток снова, и он стал крохотным. Вложила его в колбу, а когда мгновение спустя достала, чтобы проверить, он был пуст. Грифель тоже отправился на прежнее место. Без