Невероятное путешествие - Шейла Барнфорд

Покинув Финляндию, Нурми сменили безлюдные, безбрежные леса своей родины на такие же леса в другой стране; образ жизни у них остался тот же. Связь с миром, лежащим за пределами их участка, Нурми поддерживали через десятилетнюю дочь Хельви. Девочка каждый день ходила за много миль одна к остановке школьного автобуса. Благодаря ей родители постепенно уверовали в надежность Нового Мира и были довольны тем, что имели.

В тот воскресный полдень, когда прорвало бобровую плотину, Хельви играла у реки, швыряя плоские камешки, — «блинки», прыгающие по воде, и жалела, что у нее нет товарища. Нелегко соблюдать правила игры, когда состязаешься сама с собой!

Берег был крутой и высокий, поэтому девочке не грозила опасность, когда по реке, вслед за первой пенистой волной, бурля, пронесся стремительный вал. Девочка стояла зачарованно глядя на реку, думая, что надо побежать и рассказать об этом отцу. Но вдруг она заметила груду сучьев и обломков, которые кружились под берегом в маленьком водовороте, пока не застряли в прибрежных камнях. На обломках лежало что — то, похожее на маленького зверька. Девочка побежала вдоль клокочущей реки, чтобы рассмотреть его поближе, с трудом спустилась к воде и остановилась, глядя с жалостью на мокрое грязное тельце, недоумевая, кто бы это мог быть, так как никогда не видела ничего подобного. Она подтащила к берегу обломки и положила на землю зверька, а сама побежала за матерью.

Миссис Нурми хлопотала во дворе у старого самодельного очага, где летом варила краску для пряжи, а также очистки и корм для кур. Она пошла с Хельви, позвав по пути и мужа. Тот подошел, как всегда неторопливо и спокойно. Вместе с женой и дочкой, он молча разглядывал лежащее у их ног маленькое безжизненное тельце. Мокрая шерсть прилипла к нему и стало видно, какой хрупкий у кота череп и тонкий хвост. Рейно присел и легонько приложил к тельцу ладонь, потом оттянул веки и внимательно присмотрелся. Повернувшись, он увидел вопросительный взгляд дочери, обращенный к нему.

— Стоит ли спасать утонувшую кошку? — спросил Рейно.

Видя умоляющие глаза дочери, мать Хельви кивнула. Отец больше не спрашивал. Подобрав кота, он пошел к дому, попросив Хельви побежать вперед и принести сухие мешки. Положив кота на согретое солнцем местечко возле очага, Нурми крепко растер его мешковиной, переворачивая с боку на бок, пока шерсть у того не встала дыбом и кот стал походить на старый взъерошенный воротник. Потом Рейно плотно обернул кота мешком, а миссис Нурми раздвинула его сжатые зубы, и

Хельви влила ему в горло немного теплого молока с коньяком.

По тельцу пробежала судорога, закончившаяся слабым кашлем.

Хельви, затаив дыхание, следила, как кот судорожно икал, захлебываясь; изо рта потекла струйка молока. Рейно положил напрягшееся тельце поперек колена и мягко нажал на грудную клетку. Кот забился, пытаясь вздохнуть и наконец изо рта его хлынул целый фонтан воды. Потом он утих.

С довольной улыбкой Рейно неторопливо передал дочери завернутого в мешок кота, заметив, что следует держать его в тепле и покое, если она все еще уверена, что кот ей нужен.

Хельви пощупала печь; она еще не остыла хотя огонь давно погас.

Тогда она сунула кота в духовку, оставив дверцу открытой. Когда ее мать отправилась в дом готовить ужин, а Рейно — доить корову, девочка, скрестив ноги, уселась на землю у плиты, озабоченно посасывая конец белокурой косички и не спуская глаз с кота. Время от времени она совала руку в духовку, запускала пальцы под мешковину и гладила мягкий мех; она чувствовала, что кот понемногу пробуждается к жизни.

Через полчаса Хельви была вознаграждена: кот открыл свои голубые глаза. Девочка наклонилась и заглянула в них; зрачки теперь сократились до величины булавочной головки. Хельви стала гладить кота, он зашевелился и наконец она услышала хриплое, слабое мурлыканье.

Еще через полчаса гладкий, довольный сиамский кот, мурлыкая, лежал у девочки на коленях. Он уже вылакал два блюдца молока (которое обычно терпеть не мог — пил одну воду) и вылизал себя с ног до головы.

Пока семья Нурми ужинала, сидя вокруг выскобленного соснового стола, кот прикончил миску накрошенного мяса и теперь крутился под столом, подняв хвост, странно заунывно мяукая и пристально глядя на людей. Кот очаровал Хельви: она то и дело брала его на колени, восхищаясь его воспитанностью.

На ужин семья Нурми ела свежую щуку, приготовленную по — фински, вместе с головой, обложенную картофелем. Хельви положила голову рыбы с бульоном и картофелем в миску, и поставила ее на пол. Голова быстро исчезла, за ней последовала картошка и, наконец, придерживая миску лапой, кот вылизал ее дочиста. Насытившись, он растянулся, выставив передние лапы, так что стал похож на тигра. Потом вспрыгнул к Хельви на колени, свернулся и громко замурлыкал.

Его поведение заслужило полное одобрение родителей, хотя до сих пор они не держали животного, которое не окупало бы себя и жило где — нибудь, кроме сарая или конуры.

Впервые в жизни у Хельви появился питомец. Она понесла кота с собой спать и тот непринужденно и привычно развалился на ее плече.

Хельви поднялась по крутым ступенькам лестницы, ведущей в маленькую комнатку на чердаке. Там она сделала коту мягкую постель в старой деревянной люльке, и он улегся, довольный и сонный. Было странно видеть его темную морду на кукольной подушке.

Девочка проснулась ночью от громкого мурлыканья над самым своим ухом и почувствовала, что кот топчется у нее за спиной. Порыв ветра швырнул Хельви в лицо несколько капель холодного дождя, и она поднялась с постели, чтобы затворить окошко. Вдалеке послышался тонкий и пронзительный плач волка. Звук был так слаб, что тут же угас, унесенный ветром. Девочка улеглась, дрожа от холода, и придвинула поближе теплого, мягкого кота.

Утром, когда Хельви отправилась в школу, кот лежал на подоконнике, свернувшись между горшками с геранью. Он съел большую тарелку овсяной каши, шкура его блестела на солнце, и он сонно ее вылизывал, следя глазами за миссис Нурми, когда та заходила в дом.

Но когда миссис Нурми вышла во двор с корзинкой выстиранного белья и оглянулась на кота, тот стоял на подоконнике на задних лапах, опираясь передними на стекло и, очевидно, мяукал — рот его беззвучно открывался и закрывался. Миссис Нурми поспешила назад, опасаясь за свои герани, и отворила дверь, в которую кот уже скребся; женщина была уверена, что он убежит. Вместо этого, кот пошел за ней следом к бельевой веревке и, мурлыча, уселся у корзины.

Так и ходил он за ней взад и вперед, от домика к плите, от курятника к хлеву. Когда миссис Нурми его случайно не впустила, кот жалобно завопил.