Любвеобильные Бонапарты - Наталия Николаевна Сотникова

его узнал какой-то прохожий, он метнулся к высокой стене, огораживавшей павильон, влез на нее и спрыгнул в сад с большим риском для жизни.

Свидания продолжались в небольшом домике, который был снят Наполеоном на имя камердинера на улице со странным названием Аллея вдов (ныне авеню Монтень). Мадам Дюшатель казалась искренне влюбленной и совершенно бескорыстной женщиной. Как подозревают историки, она умело скрывала под личиной нежного создания не от мира сего незаурядную волю интриганки, поставившей себе задачей любой ценой добиться своей цели. Еще в конце февраля 1805 года Наполеон непринужденно прогуливался с ней в парке Мальмезона, в то время как Жозефина томилась в своей комнате, сгорая от ревности. Летом 1805 года перед отъездом в Германию и Австрию Наполеон решил порвать эту связь. Впоследствии он оправдывал это тем, что почувствовал в Адели стремление стать официальной фавориткой.

– Она хотела поставить себя на одни уровень со мной, – осудил ее император.

Его взгляды в этом отношении были хорошо известны:

– Я никоим образом не желаю при своем дворе царства женщин. Они причинили вред Генриху IV и Людовику ХIV; моя задача более важна, чем у этих властителей. Французы стали слишком серьезными, чтобы простить своему монарху выставляемые напоказ связи и официальных любовниц.

По-видимому, все-таки вести себя в своей обычной резкой манере по отношению к этой деликатной женщине Наполеон не хотел и обратился к Жозефине с просьбой помочь ему покончить с этой связью. Через генерала Дюрока он потребовал у Адели возвратить его любовные письма. Та без малейшего сопротивления вернула их и отказалась принять в подарок бриллиантовое колье. Она, впрочем, изъявила согласие встречаться со своим царственным любовником, если тот пожелает возобновить их связь.

Жозефина осознавала, что разрыв не должен произвести никакого шума в обществе, и заверила мужа, что, поскольку он собирается изменить свое отношение к мадам Дюшатель, она, со своей стороны, изменит свое и приложит все силы к тому, чтобы поддержать отринутую женщину и возместить тот ущерб, который мог бы быть нанесен ей светскими пересудами.

Мадам Дюшатель проявила великое умение владеть собой на глазах двора, который с любопытством наблюдал за ее малейшим движением. Она сохранила полное хладнокровие и выдержку, которые «подтверждали, что сердце ее не было особо заинтересовано в любовной связи, которая только что прервалась». Она осталась в штате Жозефины и, безусловно, была в курсе всех последующих увлечений Наполеона.

Но император щедро вознаградил мужа Адели. Помимо получения крупных денежных сумм, он стал сенатором от Алансона, в 1808 году ему был пожалован титул графа, в 1811 стал кавалером ордена Почетного Легиона. Не в накладе остался и ее отец Папен. Примечательно, что в апреле 1808 года он принимал в своем доме в Байонне сначала Наполеона, а затем Жозефину, которая ужинала с отцом и дочерью. Ему также был пожалован графский титул, а когда он скончался в 1809 году в возрасте всего 53 лет, то был похоронен в Пантеоне.

В 1815 году после разгрома при Ватерлоо и отречения Бонапарта мадам Дюшатель была одной из немногих, кто навестил низложенного императора, проявив истинную верность ему. После этого она занималась образованием своих детей, а потом приведением в порядок живописного средневекового замка Мирамбо, купленного ее мужем в 1813 году у потомков старинного дворянского рода. Там в 1844 году в возрасте 93 лет скончался граф Дюшатель, а его супруге было суждено надолго пережить его.

Первый сын

Естественно, представители клана Бонапартов не дремали. После того, как Наполеон провозгласил себя императором, а всем братьям и сестрам даровал титулы «их императорских высочеств», борьба за престолонаследие только обострилась. Сначала император, усыновивший сына и дочь Жозефины, Евгения и Гортензию, назначил было наследником маленького Наполеона-Шарля, сына Гортензии и своего брата Луи. Луи счел это оскорблением, обвинил брата в том, что тот обошел его по линии престолонаследия в пользу собственного сына, и даже грозил уехать из Франции и забрать ребенка с собой. Каролина была кровно обижена, что Наполеон не назначил наследником старшего сына супружеской пары Мюрат, Ашиля. И все точили зубы на Жозефину, неспособную родить ребенка. Та тоже не желала выступать в роли бессловесной жертвы и регулярно повторяла, что дети не родятся в капусте и от воды, намекая на некачественное семя супруга. Императрица позаботилась довести это умозаключение до сведения Адель Дюшатель, это дошло и до ушей Наполеона, который устроил жене очередной скандал с ломкой мебели и откровенными угрозами:

– Готовьтесь покинуть Тюильри. Я устал от слежки ревнивой женщины, решил избавиться от этого ига и прислушаться к советам политиков, которые требуют взять в жены женщину, способную дать мне детей.

Жозефина также не препятствовала ходившим при дворе слухам, приписывавшим ее мужу связи с сестрами Полиной и Каролиной, молоденькой кузиной ее первого мужа Александра де Богарне, Стефанией, которую Наполеон выдал замуж за герцога Баденского, и даже со своей дочерью Гортензией. Отсюда многие были твердо убеждены, что первенец Гортензии и Луи Бонапарта, сын Шарль-Наполеон, – плод чресел императора.

Каролина была, пожалуй, самой рьяной и энергичной противницей Жозефины и не упускала ни одного случая подставить ей ножку. После расставания брата с Адель Дюшатель она удвоила свои усилия по поиску женщины, которая могла бы забеременеть от императора. Тому было некогда и незачем тратить усилия на ухаживания и обольщение женщин – ему их поставляли.

От них требовалось соответствовать определенным запросам Наполеона: быть молодой, красивой, веселой, уметь вести себя как светская женщина, не проявлять особого ума, ни в коем случае не заводить разговоров о политике, тем более об искусстве или литературе. Самым главным качеством была способность возбудить чувственность императора. Он был не особенно разборчив, но предпочитал блондинок брюнеткам, пухленьких – худощавым. Женщина должна была быть облачена в одежду ярких цветов, ни в коем случае не пользоваться духами – Наполеон не переносил ни белого цвета, ни – подобно Людовику ХIV – запаха духов. На свидание, происходившее в обстановке глубочайшей секретности, – уходило не более часа. Император не скупился, дарил драгоценности, деньги, другие подарки, устраивал повышение в должности мужу или отцу при наличии таковых.

Но вскоре Каролине представился, похоже, весьма благоприятный случай, которым она не замедлила воспользоваться. 20 марта 1805 года ее посетила мадам Анриэтта Кампан, директриса престижного пансиона для детей элиты времен Консульства и Первой империи. В правление Людовика ХVI эта превосходно образованная женщина дослужилась до положения первой придворной дамы королевы Марии-Антуанетты. Революция низвела ее до такого состояния, что она была не в состоянии