Пленница в раю - Марианна Лесли

На протяжении всего их разговора Эвелин явственно ощущала, что их тела ведут свой безмолвный диалог. Никогда раньше не испытывая ничего подобного, она была смущена и встревожена своими ощущениями и старалась не обращать внимания на то, как все ее существо откликается на неведомый призыв, заставляя сладко замирать сердце.

Пока они разговаривали, ей это удавалось, но сейчас, когда тишина сумерек опустилась на них, обступая со всех сторон, приходилось признать, что какая-то неведомая сила непреодолимо и властно влечет ее к нему.

Эвелин как бы ненароком скользнула по нему взглядом и увидела на его резко очерченном вечерним светом лице уже знакомую ей улыбку хищника, уверенного в том, что намеченная жертва уже никуда от него не денется. Усилием воли она заставила себя спокойно выдержать этот красноречивый взгляд, притворяясь, что ничего не замечает. Он не отрывал от нее своих гипнотических глаз, но что-то подсказывало ей, что она ни в коем случае не должна показывать Луису Ламберту, какое воздействие он на нее имеет.

Что-то сильное и мощное, чему пока не было названия, но что уже невозможно было отрицать, опалило ее изнутри. Влечение, которое она пыталась побороть в себе с того момента, как увидела его в ресторане, стремительно перерастало в страсть.

Она едва сдержалась, чтобы не застонать вслух. Нет, только не это. Страсть – извечное проклятье всей ее жизни. Она, эта страсть, толкнула ее мать на безумства; из-за этой страсти развелись ее приемные родители, а потом и бросили ее, Эвелин. Повзрослев, она стала понимать, сколь безжалостна и разрушительна эта необузданная стихия, и твердо решила никогда не становиться ее рабыней. До сих это было совсем не трудно. Она просто старательно обходила стороной любого мужчину, от которого исходила подобная угроза.

Как же так случилось, что тот, кому удалось пробить брешь в ее годами выстраиваемых укреплениях, оказался именно братом Сандры? Или, в отчаянии подумала она, это произошло как раз потому, что он брат Сандры? Он усыпил ее бдительность, а она была настолько поглощена мыслью любым способом познакомиться с Сандрой, сблизиться с ней, что не придала значения тому впечатлению, которое производит на нее брат девушки. А теперь слишком поздно.

В отчаянной попытке найти какой-нибудь выход из западни, в которою она так глупо угодила, Эвелин снова взглянула на небо, где золотисто-алые отблески заката окрашивали все в какие-то фантастические цвета.

– Как красиво! – восхищенно воскликнула она.

Луис поднялся.

– Идемте на край скалы, – предложил он. – Оттуда лучше видно.

Дав себе слово, что после сегодняшнего вечера она больше никогда не увидится с Луисом Ламбертом, Эвелин прошла вслед за ним по усыпанной ракушечником садовой дорожке и остановилась под ветвями раскидистого дерева.

Закат был просто великолепен. Теплый воздух, пронизанный легким ароматом моря, смешивался с буйством запахов тропического леса. Догорающий солнечный луч скользил по их лицам.

Вдруг все погасло. Темнота плотно окутала их, словно накрыла черным покрывалом.

– Давайте вернемся в дом, – сказал Луис, – сейчас станет совсем темно.

Они вновь вошли в дом через террасу, но не задержались там, а перешли в соединенную с ней комнату, которая оказалась чем-то совершенно необычным. Это была большая комната в форме шестиугольника, пять стен которой выходили прямо в ночь. В ней не было окон, вместо них висели полупрозрачные темно-синие шторы, слегка поблескивающие на свету и напоминающие ночное небо. На выложенном синей с золотистым узором плиткой полу лежали циновки с замысловатым орнаментом – явно работа местных мастеров. Современная мебель, стулья с деревянными спинками, диваны, обитые бело-голубой тканью. Пышная зелень в керамических и глиняных горшках различной формы и величины создавала в ней необыкновенный уют. Напольная ваза, искусно покрытая глазурью – явно старинная и очень ценная, – своим рисунком напоминала россыпь звезд на фоне цвета индиго и перекликалась с цветовой гаммой всей комнаты.

Еще тут было несколько скульптур. Одни – современные, другие, изображавшие людей и животных, были вырезаны из черного, похожего на эбонит дерева. Над всем этим великолепием парила островерхая крыша, словно уходящая в небо.

Всем своим существом Эвелин ощущала, как напряженно пульсировало ее тело в ожидании чего-то нового, неизведанного, как быстро бежала по жилам кровь. В комнату ворвался легкий ветерок, принеся с собой жалобные трели какой-то птицы, которые, задевая тончайшие струны, проникали прямо в душу.

Так вот, значит, в чем все дело, внезапно поняла она. Влечение, которое она сейчас испытывала, было не что иное, как естественный интерес восприимчивой женщины к сильному, мужественному, зрелому мужчине, подогреваемый романтической обстановкой. Если это действительно так, то она совершенно напрасно пребывает в таком смятении.

– Какой странный у вас взгляд, – пробормотал он.

– Странный? Возможно. Просто я никогда не видела ничего подобного. Какая удивительная комната!

Он улыбнулся, ничего не ответив, и в течение всего ужина обращался с ней с подчеркнутой любезностью хозяина. Наконец-то она снова смогла овладеть собой. И в самом деле, глупо было с ее стороны так разнервничаться. Влечение – это физиология, оно возникает так же непроизвольно, как и чувство голода. Впервые в жизни она столкнулась с таким мужчиной – сильным, властным, неотразимым, к тому же еще в тот самый момент, когда ее чувства находились в полном смятении от встречи с Сандрой. Вполне естественно, что ее ответная реакция оказалась столь бурной.

Почувствовав огромное облегчение, Эвелин расслабилась. Она с большим удовольствием попробовала все изумительные блюда, что подавались за ужином, выпила немного белого вина и обнаружила, что легко поддерживает с ним непринужденный разговор. Она даже с удивлением отметила, что подшучивает над ним, при этом ее лицо искрилось от смеха. Он явно не привык, чтобы над ним подшучивали, но его колдовские глаза, смотревшие на нее, светились неподдельным весельем.

Он хотел подлить еще вина в ее бокал, но она покачала головой и приложила ладони к своим пылающим щекам.

– Вино великолепное, но я и так уже выпила более чем достаточно. Как только я чувствую, что у меня начинают гореть щеки, значит, уже хватит.

– Какая разумная девочка!

– Женщина. – Она дерзко вздернула подбородок. – Благодарю за комплимент.

– Прошу прощения, но с этими пылающими щеками и искрящимися глазами вы и впрямь выглядите ровесницей Сандры.

– Да, я знаю. На самом деле мне двадцать три, а вам?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});