Встреча с Хичи - Фредерик Пол

Это приглашение было подкреплено улыбкой третьего офицера Джейни Джи-ксинг; и, слушая инструкции Гази Маджура, Уолтерс удивленно понял, что уже целых десять минут не вспоминал о Долли.

На самом деле все не так просто. Пилотирование – это пилотирование. Об этом не нужно забывать. А вот навигация – нечто совсем иное. Особенно когда были расшифрованы старые навигационные карты хичи, вернее, частично расшифрованы. Это произошло, когда Уолтерс возил пастухов и изыскателей по Пегги.

Звездные карты, которыми пользовались на «С.Я», были гораздо сложнее, чем те, к которым привык Уолтерс. Они существовали в двух вариантах. Более интересный – это карты самих хичи. Странные золотистые и серо-зеленые обозначения расшифровали лишь частично, но на этих картах было обозначено все. Другие, гораздо менее подробные, но зато гораздо более полезные для людей, это карты, изготовленные на Земле и снабженные надписями на английском языке. Нужно было также следить за корабельным журналом, куда автоматически записывалось все происходящее. Имелась также система слежения за всеми помещениями корабля – конечно, это не дело пилотов, но если случались какие-нибудь неисправности, пилот должен об этом знать. Все это оказалось новым для Оди.

Хорошо то, что все эти новинки занимали время Уолтерса. Учила его Джейни Джи-ксинг, и это тоже было хорошо, потому что она направляла его мысли в другую сторону... конечно, кроме тяжелых минут перед сном.

На обратном пути «С.Я.» почти пустовала. Более тридцати восьми сотен колонистов высадились на Пегги. А не возвращался почти никто. Тридцать членов экипажа; военная команда, направленная четырьмя державами, совладельцами Корпорации «Врата»; и около шестидесяти иммигрантов-неудачников. Это самый низкий класс. Для того, чтобы иметь возможность улететь, они лишились всего. И теперь возвращались в свою пустыню или трущобу, откуда бежали, потому что не выдержали испытаний нового мира.

– Бедняги, – заметил Уолтерс, минуя группу таких неудачников, которые неохотно и вяло чистили воздушные фильтры. Но Джи-ксинг с ним не согласилась.

– Не стоит их жалеть, Уолтерс. Они сами этого захотели, но не выдержали. – Она что-то презрительно сказала по-китайски, и рабочие на минуту зашевелились проворнее.

– Нельзя винить людей за тоску по дому.

– Дом! Боже, Уолтерс, ты говоришь так, словно еще остался какой-то дом. Ты слишком долго не был на Земле.

Она остановилась на пересечении двух коридоров, голубого, крытого металлом хичи, и золотого. Помахала солдатам в формах Китая, Бразилии, Соединенных Штатов и Советского Союза.

– Видишь, как они подружились? – спросила она. – Раньше они не очень серьезно относились к своему делу. Болтались по кораблю, дружили с экипажем, никогда не носили оружие, для них это просто был оплаченный круиз по космосу. Но теперь. – Она покачала головой и неожиданно схватила Уолтерса за руку, когда он собрался подойти к солдатам. – Ты почему меня не слушаешь? Они тебе покажут, если попробуешь туда подойти.

– А что там?

Она пожала плечами.

– Приборы хичи, которые не убрали, когда приспосабливали корабль. Именно их они и охраняют, хотя, – добавила она, понизив голос, – если бы они знали корабль лучше, то лучше смогли бы выполнять свою работу. Пошли, нам сюда.

Уолтерс охотно пошел за нею. Он был благодарен за эту туристскую экскурсию. «С.Я.» – самый огромный корабль, какой приходилось видеть и ему, и остальным людям, построенный хичи, очень старый и все же во многих отношениях поразительный. Они уже на полпути к дому, а Уолтерс не исследовал и четверти его сверкающих запутанных коридоров. Неисследованной оставалась и личная каюта Джи-ксинг, и он ждал этого исследования с интересом мужчины, уже десять дней сохранявшего девственность.

– Что это? – спросил он, остановившись у пирамидального сооружения из зеленоватого металла в углублении стены. Альков закрывала припаянная тяжелая стальная решетка, преграждающая доступ любопытным.

– Самой интересно, – сказала Джи-ксинг. – Никто этого не знает, поэтому и оставили на месте. Кое-что нельзя убрать, кое-что при этом выходит из строя или может взорваться, если попробовать удалить. Сюда, в этот коридор. Здесь я живу.

Узкая аккуратная постель, портрет пожилой восточной пары на стене – родители Джейни? – пестро раскрашенный стенной шкаф. Джи-ксинг сделала эту каюту своей.

– На обратном пути, – пояснила она. – На пути туда это каюта капитана, а все остальные спят на койках в рулевой рубке. – Она поправила покрывало на койке; впрочем, оно и так было безупречно гладким. – На пути туда немного шансов отдохнуть, – задумчиво сказала она. – Хочешь вина?

– Конечно, – ответил Уолтерс. Он сел, взял вино, потом они выкурили вместе с Джейни сигарету с травкой, и постепенно выяснились и другие возможности каюты, и были они хороши по качеству и удовлетворительны для души, и если Уолтерс и вспоминал в ближайшие полчаса о Долли, то не с гневом, а скорее с сочувствием.

На обратном пути достаточно места, чтобы развлекаться в корабле, даже в такой крошечной каюте, какую столетия назад занимал Горацио Хорнблауэр. Они пили лучшее вино Пегги, а когда прикончили бутылку, каюта стала казаться еще меньше, а до начала смены у них было еще больше часа.

– Я хочу есть, – заявила Джи-ксинг. – У меня тут есть немного риса с соусом, но, может быть...

Не время отказываться от удачи, хотя домашняя еда – это совсем неплохо. Даже рис с соусом.

– Пошли в камбуз, – сказал Уолтерс, и, не особенно торопясь, рука об руку они пошли в рабочую часть корабля. Задержались на перекрестке коридоров, где давно ушедшие хичи по какой-то только им ведомой причине посадили кусты – ну, конечно, не те, что росли сейчас. Джи-ксинг сорвала ярко-синюю ягоду.

– Посмотри, – сказала она. – спелые, а эти бедняги их и не срывают.

– Ты имеешь в виду возвращающихся колонистов? Но они ведь оплатили свой полет...

– Конечно, – с горечью сказала она. – Нет платы, нет полета. Но, вернувшись, они будут жить только на пособие. Что еще у них остается?

Уолтерс попробовал сочную, с тонкой кожицей ягоду.

– Ты не очень любишь этих возвращенцев.

Джи-ксинг улыбнулась.

– Я это не держу в тайне, верно? – Но тут ее улыбка поблекла. – Во-первых, им незачем возвращаться: если бы они жили хорошо, они бы не улетели. Во-вторых, с их отлета стало еще гораздо хуже. Больше актов терроризма. Больше международных конфликтов – да ведь есть страны, которые заново создают армии! А в-третьих, они не только будут от всего этого страдать, отчасти они сами причина этого. Половина тупиц, которых ты тут видишь, через месяц будет в составе террористической группы или в группах поддержки.

Они пошли дальше, и Уолтерс сказал:

– Конечно, я давно не был дома, но слышал, что дела идут все хуже – бомбы, стрельба.

– Бомбы! Если бы только это! У них теперь есть ТПП. На Земле никогда не знаешь, когда ты вдруг без всякого предупреждения спятишь!

– ТПП? А что такое ТПП?

– О Боже, Уолтерс, – сказала она, – ты действительно долго отсутствовал. Это раньше называли Сумасшествием, не помнишь? Телепатический психокинетический приемопередатчик, один из приборов хичи. Их всего около десятка, и один попал в руки к террористам.

– Сумасшествие, – повторил Уолтерс, воспоминания начали пробиваться из подсознания.

– Да. Сумасшествие, – с мрачным удовлетворением сказала Джи-ксинг. – Я была ребенком в Канчу, когда мой отец пришел домой в крови. Кто-то выпрыгнул с верхнего этажа стекольной фабрики. И прямо на моего отца. Спятивший, как клоп! И все из-за ТПП.

Уолтерс, не отвечая, кивнул, лицо его помрачнело. Джи-ксинг удивленно посмотрела на него, потом показала на солдат.

– Главным образом это они и охраняют: на борту «С.Я.» есть одна штука. Их вообще слишком много. И слишком поздно надумали их охранять, потому что у террористов есть пятиместный корабль, а в нем ТПП и кто-то по-настоящему спятивший. Сумасшедший. Когда он добирается до этой штуки, у тебя в голове все переворачивается – Уолтерс, в чем дело?

Он остановился у входа в золотой коридор, и четверо солдат с любопытством взглянули на него.

– Сумасшествие! – сказал он. – Вэн! Он был на этом корабле!

– Конечно, – ответила женщина, нахмурившись. – Послушай, нам нужно успеть что-то поесть. Пошли. – Она начинала беспокоиться. Челюсти Уолтерса были сжаты, мышцы на лице сократились. Он был похож на человека, ожидающего удар в лицо, и солдаты следили за ним все более внимательно. – Пошли, Оди, – умоляюще сказала она.

Уолтерс пришел в себя и взглянул на нее.

– Иди, – сказал он. – Я больше не хочу есть.

Корабль Вэна! Как странно, подумал Уолтерс, что он не заметил этого совпадения раньше. Но, конечно, это так.

Вэн родился на этом самом корабле, задолго до того как его назвали «С.Я.Броадхед», задолго до того, как человечество узнало о его существовании... если, конечно, не считать принадлежащими к человечеству несколько десятков отдаленных потомков Australopithecus afarensis. Вэна родила изыскательница с Врат. Муж ее пропал в одном из полетов, она застряла в другом. Несколько лет цеплялась за жизнь, а потом оставила его сиротой. Уолтерсу трудно было себе представить, каким было детство Вэна – маленький ребенок в огромном, почти пустом корабле, никакого общества, кроме дикарей и компьютерных записей сознания мертвых изыскателей. Одна из этих записей, несомненно, принадлежала его матери. Можно его пожалеть.