Признания невесты - Дженнифер Хеймор

Во второй половине дня у Джонатана был запланирован визит к герцогу Колтону в Мейфэр, после чего он был свободен. Мэг Донован поселилась у своей тети, всего через два дома от его собственного. Он хотел еще раз повидать ее. Она так сильно напоминала ему Серену. Гораздо сильнее, чем он ожидал.

Вошел лакей с подносом, на котором стояло блюдо с нарезанной ветчиной, однако Джонатан жестом велел слуге удалиться.

Мэг держалась с достоинством истинной леди, что, вероятно, удивило кое-кого из присутствующих на приеме, ожидавших увидеть в ней неуверенную в себе провинциалку, однако Джонатана это ничуть не удивило. Серена как-то сказала, что цель жизни ее матери заключается в том, чтобы увидеть всех своих дочерей достойно принятыми лондонским высшим обществом, и что та потратила годы, наставляя девочек в искусстве вести себя как настоящие леди.

Он слегка улыбнулся, припомнив, как покраснела Серена, когда призналась ему, что всегда прилагала максимум усилий, чтобы проигнорировать поучения матери. В то время она не видела никакого преимущества в том, что будет вести себя как истинная леди. В ее манерах присутствовала какая-то порывистая, диковатая резкость, совершенно неукротимая, да он и не хотел ее укрощать. Он любил ее такой, какая она есть.

– Я рад, что вы не во всем слушаетесь свою матушку, – говорил он. – Мне не нужна леди высшего качества. Я хочу вас.

Он звонко расцеловал ее, и все разговоры о ее семье были забыты. В те месяцы, когда годы назад они день за днем все лучше узнавали друг друга, он находил, что Мэг очень и очень отличается от Серены. По темпераменту она была полной противоположностью сестры. Его всегда удивляло, как можно не отличить одну от другой. Да, возможно, внешне они идентичны, но для него эти две женщины были не похожи одна на другую, как день и ночь. С первого взгляда на их глаза он легко мог отличить одну сестру от другой.

Однако Мэг изменилась. За шесть лет, прошедшие с последней их встречи, изменилась в том, чего он никак не мог точно определить, и стала очень похожей на Серену.

И по какой-то неясной причине это вселяло в него страх.

В тот же день, ближе к вечеру, сестры сидели у Серены в спальне. Серена набрасывала письма домой, а Феба перелистывала страницы книги, которую пристроила у себя на коленях.

– Какой приятный был вчера прием, – с улыбкой проговорила Феба и с мечтательным выражением в глазах посмотрела в окно.

Тетя Джеральдина поместила Серену в той самой комнате, которую они с Мэг делили во время последнего визита к родственнице, комнату для гостей, отделанную в темно-красных тонах. Шесть лет назад Серена и Мэг подшучивали над тем, какой строгий, даже торжественный стиль носило это их временное обиталище с его тяжелыми бархатными шторами и постельными пологами, кроватями из орехового дерева с толстенными ножками, столиками и комодами из дорогих сортов дерева, верхние доски которых были из черного со светлыми прожилками мрамора.

Теперь эта спальня пробудила воспоминания о Мэг. Серена посмотрела в тяжелое, округлой формы зеркало на туалетном столике и вспомнила, как плакала здесь в объятиях Мэг, после того как с ней порвал отношения Джонатан Дейн. Она со вздохом отложила перо и опустила голову, прижав кончики пальцев к переносице.

Серена хотела бы согласиться с Фебой и сказать, что прием был хорош, но на самом деле у нее все происходившее там вызвало неприятное чувство. Не явись туда Джонатан, все было бы иначе, не так плохо. Но его приезд нарушил ее душевное равновесие, с таким трудом обретенное. Потом он снился ей всю ночь – такой, каким был в прошлом, и такой, каким стал теперь, а потом, уже бодрствуя, она не могла весь день избавиться от мыслей о нем.

Та вспышка влечения, то напряжение чувств, которые охватили ее, едва она его увидела, выбили ее из колеи. А она не должна питать подобные чувства к тому, кто повел себя как самый худший из мерзавцев не только по отношению к ней, но и в других случаях во все последующие годы после их разрыва. Где же ее гордость?

Она должна помнить о своей ненависти. На корабле, в то фатальное утро, она сказала Мэг, что презирает его. И она должна испытывать по отношению к нему только эти чувства. Должна помнить, как он поступил с ней, как оскорбил ее достоинство.

– Ты знаешь, что я познакомилась с двадцатью тремя неженатыми джентльменами? – вдруг услышала она вопрос Фебы.

Серена в изумлении высоко подняла брови.

– Ты что, сосчитала их?

– Конечно, сосчитала.

– Откуда же ты узнала, что все они холостяки?

Феба улыбнулась лукаво и ответила:

– Я догадалась об этом по тому, как они смотрели на меня.

Серена хотела было сказать своей сестре, что выражение, с которым мужчина смотрит на леди, само по себе еще ничего не значит, поскольку и женатый мужчина может быть распутником, но передумала. Какая-то часть ее души хотела, чтобы младшая сестра как можно дольше пребывала в блаженном неведении, сохраняла наивность юности. Вместо этого она поинтересовалась:

– А с каким количеством леди ты познакомилась?

– Вот еще! Чего ради мне надо было считать леди?

Серена пригляделась к сестре и поняла, что ничего не добьется, если не проявит должной настойчивости.

– Как ты думаешь, найдется ли среди этих двадцати трех новых знакомых, ну, скажем, хоть один, который хотел бы стать твоим поклонником?

– Хм-м. – Феба постучала по подбородку кончиками пальцев, видимо, обдумывая что-то. – Возможно. Я протанцевала с мистером Палтенуа два раза. Он, как ты знаешь, внук герцога и очень красивый.

– Насколько помню, – сухим тоном произнесла Серена, – ему всего семнадцать лет.

– Но ведь это не имеет особого значения, верно? – пожав плечами, заявила Феба. – Он только на два года моложе меня, в конце-то концов.

Серена покачала головой и возразила:

– Леди взрослеют гораздо быстрее джентльменов, Феба. Девушка уже в семнадцать лет готова к замужеству. А мужчине понадобится добавить к этому не меньше десятка лет, чтобы стать достаточно зрелым для вступления в брак.

– А откуда ты это знаешь? – спросила Феба с нескрываемой насмешкой.

Серена поджала губы. Феба знала о скандальной истории, которая произошла с сестрой, но не во всех подробностях. Ей было всего тринадцать лет, когда та вернулась на Антигуа, а несчастье с Мэг отвлекло внимание от унижения и позора, пережитого Сереной.

Три ее сестры знали, что Серена совершила ужасную, непоправимую ошибку, которая могла бы превратить ее в парию, отщепенку, и мать объяснила, что подмена личности абсолютно необходима, если они хотят иметь шанс быть принятыми в высшем обществе. Феба в таком резоне видела логику, и это было все, что ей требовалось.