Бесконечный путь по цикличной спирали. Часть 1 - Александр Точнов

Собравшись, байкер как будто снисходительно, но на самом деле изнемогая, провёл завершающий удар коленом куда-нибудь в голову. Бил человек в чёрном именно куда-нибудь. Лишь бы посильнее… Чтобы наверняка… Чтобы тот, кто был на коленях оказался на спине… И уже не встал. Но посильнее не получилось, а получилось, насколько хватило сил, и насколько позволила травмированная левая нога, которая при ударе снова оказалась опорной. Поэтому приём был сопровождён пронзающей болью, от которой сводило виски, и вылезали наружу глаза.

Банкир упал в грязь, распластав руки. Байкер перескочил на правую ногу и, немного потеряв баланс, непроизвольно запрыгал на ней назад, так как не мог уже поставить больную, левую, конечность на землю и полноценно на неё встать. Он не знал, куда ему деться: упасть рядом с банкиром и корчиться от боли, ожидая, пока она пройдёт, и он снова сможет встать и идти, или оставаться на ногах и терпеть. Но терпеть невозможно. Слишком сильно ему досталось в начале. Челюсть онемела и зудела тупой болью. Скорее всего, у него сильное сотрясение мозга. Плюс, вероятно, сломанные рёбра и неспособность двигаться. Колено и мышца на ноге тоже простреливались ужасной болью. Всё тело устало и ныло.

Враг зашевелился. Глухо застонал. Он, очевидно, приходил в себя. Для человека в чёрном это было очень плохо. Байкер явно расслабился, а когда пришёл в себя, было уже поздно. Он отпустил ситуацию на несколько секунд, дал себе слабину, чтобы перевести дух, потеряв контроль над своим телом и разумом. А сейчас он уже не мог быстро мобилизовать всю свою волю и подавить болевые ощущения за счёт внутренних резервов. В результате всё опять вернулось с того, с чего началось. Разница была только в том, что оба были далеко не так свежи и совсем не активны, потому что потратили огромное количество сил и энергии, получив взамен ничего, кроме увечий и боли.

Шум дождя не прекращался. Леденящие капли обильно падали с тёмно-серого неба, и грязь начала стекать с чёрной одежды байкера, еле стоящего на одной ноге, так как вторая лишь носком слабо касалась земли. Одну руку байкер прижимал к рёбрам, простреливающим болью при каждом глубоком вдохе. Дождь поливал, не утихая. Омывая лысую голову банкира, смывая частички грязи с избитого лица, и перемешивая их с кровью. Тот уже поднялся на одно колено и опёрся на него рукой, сознание возвращалось. Банкир плотно жмурил и открывал глаза, мотал головой, глубоко и тяжело дышал. Он был потрясён. Но вскоре взор прояснился, и, как прежде, ясные, злобные и жестокие глаза свирепо смотрели на байкера.

Лицо мажора потеряло лоск, привлекательность и наглую смазливость. Оно было полностью разбито тяжёлыми ударами крепких кулаков. Размочаленный нос стал лилово-багровым и опухшим, переносица была разбита вдрызг, на ней также зияло рассечение. Из ноздрей обильно текла кровь, которая начала сворачиваться, сгустками капая на землю и на рубашку, от чего рубашка стала розово-серой из-за грязи и кроваво-дождевых разводов. Один глаз начал заплывать от того, что под ним начала расширяться обширная гематома. Губы превратились в месиво и почернели от запёкшейся крови. Но самое главное – это то, что стало с правой щекой. Туда попало колено, которым байкер бил из последних сил. Щекой это назвать было уже нельзя. Кожа на правой части лица лопнула от убойного удара, начиная от острой точёной скулы, и проходя через всю щеку почти до окончания челюсти, очерчивающего лицо. Это была не просто сечка. Кожа, действительно, лопнула, вывернувшись мясом наружу, словно бутон раскрывшейся розы. Из этой пульсирующей раны обильно сочился кровавый поток. Жуткое зрелище.

Казалось, что банкир совершенно реально превратился в разозлённого и голодного зверя, которому крепко досталось от его же добычи. Но теперь ничто его не остановит. Безжалостная и беспощадная расправа ожидает того, кто встанет на его пути. И это была не слепая ярость, а пугающе расчётливое безумие. Во внешнем виде этого существа читалась неизбежность в ужасной обречённости каждого, кто против него.

Байкер был не из трусливых, но сейчас ему стало жутковато от того, что он видел напротив себя… Не «кого», а именно «что». По спине пробежали холодные мурашки, и выступил ледяной пот, хотя тело было разгорячённым от интенсивной нагрузки, которую оно получало в жаркой схватке на выбывание из жизни. В голове засела тревожная до ужаса мысль, что существо перед ним окончательно обезумело, и теперь его не остановить. Но сделать это необходимо. И он готов попробовать, рискнув всем, что есть.

Внешний вид банкира напоминал обезумевшее чудовище, посаженное за решётку, которое раздразнили свежим мясом, но не дали его, а положили рядом с прутьями клетки. Словно какие-то глупцы поиздевались над смертоносным зверем и остались посмотреть на его реакцию. Вся беда в том, что дверца этой решётки осталась не заперта, и зверь обнаружил это несколько секунд назад. И вот те, кто недавно хохотали, теперь не так беззаботны, их задор куда-то пропал, а внутри поселилось сомнение, и закрался животный страх. Зверь, напротив, почувствовал свою силу, он знает, что станет с бедолагами через несколько мгновений и уже явственно видит, как будет рвать на куски не мясо, брошенное около клетки, эта падаль не для него, он не питается мертвечиной. Чудовищный хищник будет грызть плоть садистов, недавно насмехающихся над ним.

То, что дальше увидел байкер, окончательно повергло его в шок. Тело банкира всё ещё оставалось в приклонённом положении, только сейчас оно сжалось, как будто его мучили жуткие боли где-то в печени или желудке. Его била судорога, или какой-то сильный озноб. Голова опустилась вниз, словно он специально прятал обезображенное лицо, прижимая подбородок к груди. Плоть банкира конвульсировала. Он то бешено сокращал все мышцы тела, то успокаивался и переводил дыхание. Очевидно, что банкир всё ещё сохранял своё сознание в полном порядке. Странно, видимо, он не испытывал болевых ощущений, потому что не стонал и не просил о помощи. А что, если эта боль ему приятна, что, если он получает удовольствие от этого адского состояния? Что, если это грозит неприятностями для байкера? Что, если это начало конца?

Банкира окончательно накрыло цунами из непрерывных и сильнейших конвульсий. Он всё так же опирался локтем одной руки на колено, а второй рукой упёрся в грязь на земле. Амплитудная тряска всего тела перешла в резкие и короткие сокращения только спины и плеч. Затем эти странные судорожные колебания превратились в активный смех. Так смеются главные злодеи в фильмах про добро и зло. Но сейчас был не фильм. И тут никто не гарантирует победу протагониста, сражающегося за правое дело на стороне добрых парней.

Кисть руки, находящаяся на земле, куда приходилась тяжесть части массы тела банкира, медленно сжалась в кулак, зачерпнув полную ладонь грязи. Банкир посмотрел на байкера и поднял кулак на уровень своей головы. Лысый мажор плотно сжал кисть так, что между пальцев начала вытекать грязная, мерзкая жижа.

Как роковой гром прогремел тихий, вкрадчивый голос поучительным и угрожающим тоном.

– Вот, что будет с тобой. Теперь мне определённо станет весело.

На байкера смотрел уже не банкир. А бес. Истинный бес в своём настоящем обличии. Порождение тьмы. Порождение зла. Воплощение хаоса. Материализовавшееся «нечто», сконцентрировавшее в себя всё противоположное жизни, добру, любви. Альтернатива истинной добродетели и благу.

Рукава на рубашке банкира были небрежно закатаны перед дракой, обнажая прорисованные мускулами рельефные предплечья. На открытых участках тела: на руках и голове, неестественно вздулись вены, проявились кое-где полопавшиеся капилляры. Сосуды налились бардовым оттенком и отчётливо выделялись на коже. Их ритмичная пульсация внушала опасения. Казалось, что они сейчас вот-вот лопнут под давлением крови внутри них. При этом кожа стала белее. Может, от осеннего холода и сырости, но, скорее всего, байкер просто хотел в это верить, давая всему естественное объяснение. Кожа приобрела даже не белый, а синюшно-бледный оттенок, что навивало мысли о покойниках. Бес, как порождение смерти. Кровяные сетки и нити по всему белёсому телу мощно пульсировали, создавалось впечатление, а, скорее всего, так и было на самом деле, что они переливались всеми оттенками красного от бледного, почти розового, до алого и бардового. И глаза… Они тоже изменились… Веки закрывались гораздо реже, практически не моргали. Белки стали полностью красными, зрачки же отсутствовали напрочь. На байкера смотрели два больших глазных яблока яркого огненно-кровавого цвета с переливами пламенных разводов, как на венах рук. Настоящий монстр. Сверхъестественное чудовище. Злобный дух, обличённый материей из человеческой плоти. Сгусток злой энергии, чёрной энергии темноты, обретшей физическое тело. Дух с невероятно сильным телом и гениальным разумом.