Плейлист «Долго и счастливо» - Эбби Хименес

приходил?

Закидывает удочку. Я улыбнулась.

Слоан: Моя лучшая подруга, Кристен.

Джейсон: Говорили обо мне?

Я побледнела. Потом запаниковала. Что я должна на это ответить? Да, мы говорили о тебе. Подруга посоветовала взобраться на тебя, как на дерево, и потрясти твои яблочки. А потом мы говорили о моей вагине. Конечно, я солгу. Но чувство вины не давало мне придумать что-нибудь правдоподобное. Пока я решала, что ответить, пришло еще одно сообщение.

Джейсон: Вы определенно обо мне говорили.

Я застучала пальцами по экрану.

Слоан: Нет, не говорили.

Джейсон: Врешь. Если не обо мне, то о чем?

Слоан: Ну, может, я и упомянула о тебе между делом, очень поверхностно. Коротко.

Джейсон: А ты сказала ей о нашем свидании?

Слоан: Это не свидание.

Это ведь не свидание?

Джейсон: А как ты это называешь?

Я раздраженно вскинула руку.

Слоан: Встреча.

Джейсон: Ха. И как мне теперь назначить свидание?

Слоан: Никак.

По экрану заплясали точки. В ожидании его ответа на мой резкий отпор я нетерпеливо грызла ногти.

Джейсон: Когда я рассказываю об этом друзьям, то говорю «свидание». И ты не можешь мне запретить. Ты не можешь ничего с этим поделать.

Я засмеялась. Ну и тип. Уверенности в себе ему не занимать.

Вспомнив про свое обещание Кристен, я решила кинуть наживку.

Слоан: Мне 26 лет.

Джейсон: Отлично! Мне 29. Какую школу оканчивала?

Я самодовольно улыбнулась. Хитрец.

Слоан: Неплохая попытка. Хочешь нагуглить мой выпускной альбом и вычислить мою фамилию.

Джейсон: Я скажу тебе свою фамилию, если назовешь свою.

Слоан: Ни за что.

Джейсон: У меня замечательная фамилия.

Слоан: Не сомневаюсь. Но все равно нет.

Джейсон: Правда или действие?

Слоан: Нет.

Джейсон: Бутылочка?

Слоан: Нет!

Я уже вовсю смеялась.

Джейсон:«Монополия»?

Слоан: Да, как-нибудь я сыграю с тобой в «Монополию».

Джейсон: Дело принимает волнующий оборот.

И он прав.

Глава 7 Джейсон

♪ TALK TOO MUCH | COIN

На мне сказывалась огромная разница во времени между Мельбурном и Калифорнией. Я бы сослался на акклиматизацию, но на самом деле мне просто не хотелось своими сообщениями будить Слоан посреди ночи, и я дожидался подходящего времени. Переписка с ней стала любимым времяпрепровождением.

Весь четверг, по моему времени, мы болтали и обменивались сообщениями, но всю пятницу у меня были репетиции и саундчеки. Она прислала фотографию Такера, и я ответил ей всего одним словом. После этого у меня не было ни единой свободной секунды, и выдохнуть удалось только после ужина. В семь вечера. По австралийскому времени. У Слоан был уже час ночи.

Проснувшись в субботу утром, я нащупал на прикроватной тумбочке телефон. И, едва открыв глаза, напечатал сообщение.

Джейсон: Новый день и новый вопрос.

Прыгающие точки не появились, зато телефон оповестил о входящем звонке. Это был Эрни.

— Доброе утро, далекая Австралия. Судя по всему, я так понимаю, почту ты сегодня еще не проверял? — По шуму ветра, доносящемуся из телефона, я догадался, что он едет в своем двухместном автомобиле с открытым верхом. — Держи себя в руках. До Австралии пятнадцать часов лету, поэтому я не могу быть рядом и контролировать тебя.

Черт. Я сел на кровати и включил громкую связь. Потом открыл письмо, посмотрел вложение и помотал головой.

— Нет. Я сам пишу слова. Я пою только свои песни, Эрни.

— Знаю. Знаю и понимаю, что это большая вонючая куча дерьма, но мы ведь уже говорили об этом.

— Мы говорили, что кто-то будет писать для меня музыку? — Я прищурился, глядя на экран. — Что за фигня? Это ведь попса. Они зарифмовали «любовь» и «морковь». Я не буду петь эту хрень.

В трубке раздался автомобильный гудок, и Эрни послал кого-то к черту. Он водит как псих.

— Послушай, тебе нужен мощный хитовый кроссовер. Я ничего не имею против инди-рока. Он идеально заходит, когда я украдкой от жены курю косяк, но платина такой музыке не светит. Если хочешь стать знаменитым, как Дон Хенли, а ты говорил, что хочешь, то нужны кроссоверы для массового слушателя.

— Да, понимаю, — согласился я. — Но музыку должен писать я.

— Мы же уже пытались. За полгода ты не написал ничего, и скоро на тебя забьют. Они хотят получать доход с инвестиций. Ты сейчас с ними в одной койке, и пришло время пощекотать их немного за яйца. Соври им. Скажи, что они хотят услышать, — мол, буду петь, что хотите, а сам напиши такую песню, от которой у них волосы дыбом встанут. Покажи им, на что ты способен. И дело в шляпе.

Я провел рукой по лицу.

— Черт, — пробурчал я. — А если я не смогу написать такое, чтобы у них волосы дыбом встали? Что тогда?

— Тогда две песни из десяти в альбоме будут их, а с остальными делай что вздумается. Послушай, и у тебя, и у лейбла одна задача. Продать музыку. Если у тебя нет своего материала, они его тебе подгонят. Это партнерство. Я знаю, ты человек творческий, это твоя стихия, и петь то, что написал не ты, — все равно что выбирать, какую болячку подцепить, но ты связался со взрослыми дядями, и играть надо по-взрослому. Так что давай уже надевай взрослые штаны. — Два коротких гудка. — Натяни улыбку и вперед, а знаешь, почему? Потому что ты, мать твою, профессионал. — И снова длинный автомобильный гудок.

Я уставился на свое отражение в экране телевизора на столике в изножье кровати. Я не мог ничего написать. Все мое вдохновение куда-то улетучилось. К тому же я никогда раньше не сочинял по требованию, и понимание, что от меня чего-то ждут, высасывало последние силы. Я еле-еле слепил саундтрек. Три самые классные песни в альбоме мы