Наш секрет - Ольга Джокер

нас в городе и нет таких вовсе. Ни у кого.

Перед глазами мелькают небольшие одноэтажные дома и лес. Варламовы живут за городом. Хорошо живут. Когда я была совсем мелкой и несмышленой девчушкой, они казались почти святыми людьми, но с возрастом глаза открывались все шире и шире…

— Добилась своего? — не выдерживает мама.

— Радуйся. Нет.

— И зачем было лезть к занятому человеку?

— Мам, хватит. Я не хочу разговаривать на эту тему.

— Хватит, не хватит — это уж мне, а не тебе решать!

— Зоя, прекрати, — вклинивается отец. — Такой вечер портишь! Хорошо же посидели.

Мама бросает на него недовольный взгляд, но все же замолкает. Обычно с ее вздорным характером может справиться только папа.

Остальную часть дороги мы едем, слушая какие-то ретро-песни. Глаза слипаются, завтра на смену, а после работы я хотела заехать в приют.

Отец высаживает меня у подъезда и выходит на улицу. Провожает до самой двери. Чмокает в щеку и просит не дуться на мать. Она остынет, Давид поможет с работой. Все будет хорошо.

Утро в кондитерской начинается как обычно суматошно. Я прихожу на смену, переодеваюсь в рабочую одежду и связываю волосы в тугой пучок.

Таня успела вылечиться и не так давно вышла с больничного. С ней привычнее и комфортнее, чем со стажеркой, несмотря на то что мы не всегда ладим.

— Сашуль, вчера вечером, когда ты ушла со смены, приходил твой мужчина.

— Боже, хватит так его называть!

Я сразу же понимаю, о ком речь. И трясти начинает.

— Я не знаю его имени, поэтому не могу объяснить. Так понятнее вроде.

— Мужчину зовут Иваном. Не успела познакомиться?

— Нет, — пожимает плечами Таня. — Он заказал кофе и пончики. Спросил, работаешь ты или нет. Я ответила, что у тебя уже закончилась смена.

— М-м, ясно. Спасибо за информацию, — отвечаю я как можно невозмутимее. — Позволишь приступить к работе?

Таня разворачивается и уходит. Едва дверь за ней закрывается, меня накрывают эмоции и воспоминания. Иван был здесь. Был. Опять. После всех тех слов, что я ему наговорила. И как только хватает наглости заявляться ко мне снова? А главное, зачем? Если он считает, что я замужняя женщина, то должен элементарно понять, что мне не нужно это все. И он не нужен.

Резко выхожу из цеха, окрикиваю Таню.

— Чего? — недовольно спрашивает она.

— Извини, что нагрубила. Я хотела попросить тебя об одолжении: никогда и ни за что не говори Ивану никакую информацию обо мне.

— Он маньяк?

— Почти. Не скажешь?

— Не скажу, — кивает Таня. — Делать мне больше нечего…

Работа выжимает все силы. Спина болит, а руки не слушаются. По графику у меня восемь часов, поэтому рано прощаюсь с коллегой и направляюсь домой. Немного играю с Черри, вывожу ее на прогулку, а после еду в приют. По дороге созваниваюсь с юристом.

— Саша, у меня есть новости по праву собственности на землю, — сообщает Лина. — Не очень хорошие.

— Говори.

Я останавливаюсь посреди дороги, чтобы не пропустить ни единого слова. Вжимаю телефонную трубку в ухо.

— В общем, я порылась в Росреестре и обнаружила, что незадолго до смерти Костя продал землю заводу. Все честно, там его согласие и подпись. Земля больше не принадлежит приюту. Уже года два как…

— Что?! Продал? — возмущаюсь я. — Впервые слышу! Я не нашла у него никаких документов!

— Саш, я говорю то, что видела в Росреестре. Документы могут потеряться, а там хранится вся нужная информация. При желании можно восстановить, но толку. Юридически вы находитесь на чужой территории, поэтому…

— Я тебя поняла, Лин. Спасибо за помощь. И до связи.

Переступив порог приюта, смотрю на Нину. Она работает здесь со дня основания. Более доброй женщины я никогда в своей жизни не встречала. Так, как она любит наших питомцев — не любит никто. Нина часто цитирует Марка Твена: «Если вы подберете на улице дворовую собаку и накормите ее, она никогда вас не укусит. В этом и состоит разница между собакой и человеком». И я с этим полностью согласна.

— Что-то случилось? Ты не в духе.

Нина и правда грустная, поникшая. Спрашивать, наверное, было глупо. Без слов понятно, что ситуация с заводом нас всех доводит до такого состояния. Недавно мы устроили митинг у ворот завода. Проходящие мимо работники странно косились в нашу сторону и крутили у виска. Новый начальник не вышел. Побоялся или не заметил. Не знаю. В кабинет к нему ни Нину, ни Леонида больше не пустили. Я и не пыталась, потому что точно не выдержала бы. Плюнула бы ему в лицо!

Старшая дочь Нины организовала в соцсетях сбор средств. Связалась с волонтерами из области. Они помогли собрать примерно тридцать тысяч рублей. Мало, но хоть что-то…

Прошлой ночью, сорвавшись, Леонид краской из баллончиков разрисовал ворота завода. Выписывал лозунги с призывом оставить приют в покое. Он остался незамеченным, но было и так ясно, что это мы. Наша банда. Которая, как может, защищает свое детище.

— А где Боно? — допрашиваю Нину.

— Ему придавило лапу. Леонид повез в ветеринарку.

— Как это случилось?!

— Строители, что за забором, выгружали стройматериалы. Боно каким-то чудом вырвался и начал рычать на них. Охранник, черт возьми. Не знаю, что именно строители ему сделали, но на лапу он больше не смог наступить и громко скулил.

— Изверги! Дикари! — негодую я. — Как так можно?!

Просто разрывает от несправедливости и отчаянья! Новости с каждым днем все хуже и хуже. И ни одного просвета.

Когда Леонид привозит Боно, я не могу сдержать слез. Всегда довольный пес с трудом отходит от наркоза. У него раздроблена кость.

— Фиксировали спицами, — поясняет Лёня. — Чтобы спица оставалась на месте, закрепили с помощью бинта, обмотанного вокруг кости, помогая, таким образом, закрепить и мелкие осколки.

Я склоняюсь над собакой и плачу. Глажу Боно, но он никак не реагирует, только поскуливает об боли.

Вскочив на ноги и накинув сверху куртку, несусь в сторону старой подсобки. Беру оттуда небольшую канистру с бензином, прошу у Леонида зажигалку. Нина пытается успокоить, но меня уже не остановить.

Я прохожу на территорию стройки, вижу деревянные доски, бетонные блоки и прочую строительную хрень. Поливаю доски бензином, щелкаю зажигалкой. Сначала они слабо горят, но затем начинают трещать и вспыхивают сильнее. Нина закрывает рот ладонью, вскрикивает от ужаса. Я и сама не ожидала, что загорится настолько ярко.

Появляется охрана, которая, видимо, мирно сидела в своем железном фургончике. Мы пытаемся сбежать, но не тут-то было. Один из мужчин хватает меня за локоть, крепко удерживает. Другой торопится за огнетушителем. На