Литературная Газета 6495 ( № 21 2015) - Литературка Литературная Газета

Программа «Ночи музеев – 2015» объединила около 90 музеев, библиотек и галерей и была посвящена теме памяти. И Мнемозина говорила с посетителями музеев и библиотек тысячью голосов: голосами ушедших поколений жителей города, его творцов, его защитников. Ибо в год 70-летия Великой Победы одним из лейтмотивов музейного праздника стала тема жизни ленинградцев в дни войны и блокады. Вспоминали и другие события – Первую мировую, Гражданскую войну, быт горожан в межвоенные десятилетия.

В этом священнодействии традиционно участвуют музейные гиганты – Русский музей (в этом году он был представлен Михайловским (Инженерным) замком, который предложил квест «Лица России» по своей коллекции портретов); Артиллерийский музей с его невероятно заманчивыми для зрителей историческими реконструкциями – «от Ромула до наших дней»; пригородные дворцы-музеи с их садово-парковыми павильонами, которые часто становятся центрами проведения таких ночных акций, – Петергоф, Царское Село, Гатчина. Тема памяти диктовала выбор сюжетов: Петергоф вовлёк зрителя в навигацию по залам Большого дворца, в рассказ об истории эвакуации музейных ценностей в годы войны; многих привлекла возможность увидеть Александровский дворец, любимую резиденцию последней царской семьи в Пушкине, который в августе будет закрыт на продолжительную реставрацию; царскосельская Ратная палата, ставшая музеем Первой мировой, знакомила посетителей с её раритетами, в том числе с копиями мундиров пехотинцев, которые подарил музею известный режиссёр Питер Джексон, создатель «Властелина колец» и «Хоббита». Военно-морской музей назвал свою программу весьма характерно – «Волны памяти». Вдоль нового здания столь важного для города-порта музея, которое теперь находится на площади Труда, вилась очередь из молодых людей обоих полов, а встречали гостей ребята-волонтёры, одетые в тельняшки[?]

А в самом музее, на его новой, с размахом сделанной экспозиции, можно было увидеть всю историю русского флота, огромные макеты кораблей, настоящие самолёты, первую русскую подводную лодку (времён романов Жюль Верна!), экспонаты, связанные с историей боевого крейсера «Аврора», с последней стоянкой Русской эскадры белой армии в Бизерте. А ещё были выставлены абордажное оружие, шпага адмирала Нельсона, револьвер одного из великих князей, тре­уголка и эполеты флотских командиров, мины и пушки и многое другое, от чего разгораются глаза «русских мальчиков».

Наряду с участием крупных музеев, всегда популярных зоопарка, планетария или Ботанического сада, «Ночь музеев» привлекает возможностью посетить музеи небольшие, порой экзотические – наподобие «Республики кошек», Музея истории профессионального образования или Пожарно-технической выставки. Особая страница – музеи-квартиры: Шаляпина, Римского-Корсакова, Блока и др. Музей Достоевского, место, где петербургский гений создал «Братьев Карамазовых» и где закончились его земные дни, придумал очень удачную маленькую аудиоэкскурсию по своим небольшим комнатам и даже пригласил на танц-класс мазурки – танца, который с воодушевлением исполнял сам хозяин квартиры.

Музей обороны и блокады Ленинграда в Соляном переулке устроил реконструкции, показал хронику войны, выкатил полевую кухню; а Особняк Румянцева, что на Английской набережной, постоянный участник всех ночных акций, продемонстрировал свою богатейшую коллекцию, чудом пережившую «ленинградское дело», пригласил в воссозданные интерьеры «комнаты блокадника», «бомбоубежища», поделился со зрителем отреставрированными военными плакатами. Здесь же хранятся личные вещи «блокадной музы» Ольги Берггольц. 16 мая – день её стопятилетия, поэтому стихи Берггольц звучали на разных площадках (а в городе днём был установлен памятник поэтессе несдавшегося города). Звучали стихи и в особняке Кочневой – старинном доме на Фонтанке с интерьерами великолепной сохранности, в котором «Петербург-концерт» показал целую театрализованную программу с ариями, песнями и, конечно же, поэзией осаждённого города.

Не пожалеем здесь добрых слов в адрес наших библиотек, для которых «Ночь музеев» явилась хорошим поводом напомнить горожанам, что в век интернета «в тиши библиотек» можно не только читать книги, но и посещать лекции, мастер-классы, побывать на выставках и даже рисовать. К примеру, Библиотека книжной графики и Библиотека комиксов (!) устроили мастер-класс по печатной гравюре: все желающие могли под руководством профессионалов создать творческую монотипию или линогравюру. Для детей и подростков было настоящим удовольствием сделать собственноручный оттиск, вертя огромное колесо специального станка. И не беда, что все в итоге перепачкались типографской краской, включая самого мастера и родителей. А ещё библиотеки организовали викторины, дискуссии, учили фехтовать, танцевать старинные танцы, рисовать японские комиксы манга.

Немного об экономике «Ночи музеев». Часть финансирования (6 миллионов рублей) – из городского бюджета (она идёт, в частности, на обеспечение безопасности, на бесплатные автобусы), другая часть – спонсорская. Музеи немало зарабатывают в эту горячую для себя ночку – в среднем в популярный Артиллерийский музей приходит около 17 тысяч посетителей, в некоторые небольшие музеи – больше, чем за весь год.

Стоимость единого билета составляла 350 рублей, как и в прошлом году; для детей до семи лет посещение было бесплатным.

Ну и нельзя здесь умолчать и о том, что столь масштабное мероприятие стало возможным потому, что метро работало всю ночь.

В завершение с уверенностью скажем, что праздник состоялся. По самым последним данным, посетителей было ещё больше, чем в прошлую «Ночь музеев», а Артиллерийский музей (слава реконструкторам!) побил все рекорды – 24 тысячи «ночных визитёров».

Теги: искусство , скульптура , живопись

Поэтическая рубрика

Игорь НИКОЛЬСКИЙ

Игорь Никольский родился в декабре 1989 года в Ленинградской области.

Окончил гимназию им. К.Д. Ушинского и магистратуру СПбГПУ (бывший Политехнический институт) на кафедре физики полупроводников и наноэлектроники. Служит в рядах Российской армии. Живёт в Гатчине.

ВОЕНВРАЧ

Кровавый фартук. Капли вниз по лбу.

Страданием прокурена палатка.

Вчерашний день покоится в гробу.

На нынешнем - корявая заплатка.

Я был врачом. Я резал и сшивал,

Я доставал свинец и сталь из плоти.

Был рядом фронт. Войны девятый вал,

Идя вперёд, прошёл по нашей роте.

Вливая людям в глотки самогон,

Чтоб забытьём сменить на время ужас,

Мы все переходили Рубикон,

Вскрывая суть, внутри от боли тужась.

Не бойся, друг, войди и посмотри –

Лоскутья кожи разметались гривой[?]

Я видел всё. Всё, что у вас внутри.

Внутри вы – поразительно красивы.

Вы гармоничны, правильны, чисты,

В сердцах у вас ещё живут отвага,

Любовь, молитвы, битые мечты...

Перечитайте "Доктора Живаго"!

2 мая 2014 года. Одесса

Мы это видели в фильмах о прошлой войне.

Нынче сюжеты нисходят с экранов на нас.

Снова в истерзанной страхом и горем стране

Ожили призраки прошлого. Пробил их час.

Дом подожжён, остаётся немного минут.

Настежь окно! Лучше вдребезги, чем от огня…

Тени на улице радостно замерли, ждут.

Семьдесят лет они ждали, фортуну кляня.

Маска упала. Под ней не осталось лица.

Приготовления сделаны, выбрана цель,

И вместо касок родного для глаз образца

Я на секунду увидел немецкий «штальхельм».

Тени дождались, и тени наносят удар.

Почерк знаком до мурашек любому из нас.

Прадеды их, поджигая кричащий амбар,

Делали то же, что правнуки робят сейчас.

Дым разъедает глаза, разъедает страну.

Сволочь-история входит в смертельный вираж.

Я оказался у этих событий в плену...

Некуда деться от смерти, поймавшей кураж.

Там, за окном, сотни налитых заревом глаз.

Господи, как же бывают шаги нелегки!

Прадед мой, так же, как я, в свой погибельный час

Из полыхающей хаты бесслёзно бежал на штыки…

Осколок

Я – осколок эпохи, которой здесь больше не будет, –

Потерпело аварию время для выживших – нас.

И обломки его растащили по комнатам люди,

Оправданием сделав вердикт одураченных масс.

Я – осколок, я палец колосса, неловко отбитый.

(Пусть кому-то покажется странной такая стезя.)

Только помню, как чувствовал страх своего монолита,

Понимая при этом: без веры и правды – нельзя.

Да, наверно, я слабый, мне быть уготовано мёртвым,