Гонка за смертью - Бен Гэлли

тебе, то даже не хочу думать о том, что оно сделало с тобой и твоими предками за несколько столетий. Возможно, именно поэтому жители Арка такие кровожадные. А теперь прикуси язык, пока я его не отрезала. Да, ты умер, но я и сейчас могу тебе навредить.

Она двинулась дальше, позволив Фаразару зависнуть позади нее и проверить границы на прочность. Если человек погибал в смятении – от клинка, болезни или несчастного случая – и его не порабощали немедленно, то его призрак выходил из трупа через несколько дней после смерти. Странная магия смерти всегда привязывала призраки к их телам. Двадцать футов от трупа в любом направлении – и Фаразар наткнется на невидимую стену. Если Нилит пойдет дальше, то он поедет вместе со своим трупом. Это приводило Фаразара в ярость.

Он пытался топтать траву и пинать камни, но еще не обрел форму и не научился собой управлять, и поэтому у него получалось лишь слегка в них тыкать.

Решив осмотреть окрестности, Нилит выбралась из русла реки и забралась на вершину особенно высокой и крутой дюны. Ее усилия были вознаграждены: она увидела поблескивание факелов. Скопление факелов мерцало, словно звезда, в центре долины между дюнами – там, где среди пальм и папоротников находилась деревушка. Ветерок донес до Нилит запах воды – сладкой и наполненной минералами. Ее пересохший язык царапал нёбо, словно губка, которую оставили на солнце.

– Я же говорю – там люди. Надеюсь, они тебя поймают и отрежут тебе руки.

Нилит достала кинжал и поводила им у горла призрака.

Она почти решила оставить Фаразара здесь, но ей очень не хотелось бежать за ним обратно, если ее план провалится. Поэтому она выбрала компромиссный вариант: подошла к деревне кружным путем и оставила его тело неподалеку, за какими-то увядшими кустами. Пустынные растения для нее были все одинаковые – сплошные сучки и шипы.

– Неужели ты бросишь свой трофей здесь, в темноте? Да как ты смеешь!

– Что хочу, то и смею. Ты же никуда не денешься, так зачем волноваться?

– А как же волки, шакалы, лисы? Они порвут его в клочья, тупая ты шлюха!

– Порвали бы, если бы смогли к тебе подобраться. Скорее всего, они уже почуяли твой труп, но, к счастью, звери боятся призраков. – Нилит достала нож. – Или все дело в том, что ты боишься темноты?

– Я… – Фаразар умолк – его внимание отвлекли тени.

Нилит пошла прочь, пригибаясь к земле. Она чувствовала себя натянутой, словно струна арфы. Да, может, она и постарела, но еще не забыла, как охотилась на шестиногого лося в степях под Саракой, вооруженная лишь небольшим ножом.

Она – красс до мозга костей, и гордилась этим.

Факелов в деревне было мало, и расставили их в основном на узких улочках, между куполообразными домами из саманного кирпича. Никаких стражников и сторожей Нилит не увидела. Это показалось ей странным, ведь в пустыне было полно разбойников и душекрадов. Огни горели лишь в паре окон, но Нилит пробиралась так осторожно, словно на дворе был яркий солнечный день. Она выбрала темную тропу и вскоре уже шла среди пальм, сквозь сочную траву. Она увидела оазис: в тени высоких деревьев он казался черным. Его воды ласково журчали.

Нилит бросилась к нему и окунула в водоем фляжку, черпая воду свободной рукой, чтобы напиться. Вода была ужасно холодная, но она, словно морская волна, смыла прочь всю пыль. Сделав еще один, последний, глоток Нилит бросилась обратно в пустыню.

Пробегая мимо купола, который был больше остальных, она заметила загон с тремя лошадьми. Это заставило ее остановиться; понаблюдав за ними из-за оплетенной плющом решетки, она побежала обратно к оазису. Там на одном из кустов между шипами висели желтые ягоды, похожие на драгоценные камни; если куст так ревностно их охраняет, значит, они съедобны. Нилит набрала пару дюжин, ободрав пальцы до крови, и, прижимая фрукты к груди, побежала к загону.

Ворота были привязаны простой веревкой, которую ее нож разрезал в мгновение ока.

Она связала концы веревки, превратив ее в недоуздок, и осторожно зашла в загон. Лошади испугались ее, но Нилит в животных разбиралась и, разведя руки в сторону, она успокоила одну из лошадей настолько, что та позволила надеть на себя недоуздок.

Конь был приземистым, но коренастым, пегим, как и ее прошлый скакун, с густой черной гривой, приспособленным для жизни в пустыне. Убрав бо́льшую часть ягод в карман, Нилит положила несколько из них на ладонь и протянула ему. Жесткие, слюнявые губы мигом забрали их, и вскоре лошадиная морда подтолкнула ее ладонь, требуя добавки.

Не желая, чтобы местные жители услышали топот копыт, Нилит шагом повела коня в пустыню. Загон она оставила закрытым, и, немного покопавшись в своих вещах, повесила на столб мешочек с самоцветами, надеясь, что местные жители сочтут ее поступок покупкой, а не кражей. Добравшись до края деревни, она побежала. Конь, казалось, совсем не против идти рысью рядом с ней – вероятно, он рассчитывал получить еще немного ягод.

Нилит увидела Фаразара: он стоял над своим телом, сжимая в руке длинную тонкую ветку.

– Я видел волка. А может, собаку, – сказал он, увидев ее ухмылку. – А ты, я вижу, теперь крадешь не только души, но и скот?

Нилит принялась привязывать труп к спине коня. Один лишь запах мертвечины, не говоря уже о самом грузе, едва не заставил животное пуститься наутек, и даже призрак Фаразара заставлял его нервничать. Лошади лучше, чем большинство зверей, вели себя рядом с мертвецами, но Нилит все равно пришлось его успокаивать. Крепко прижав одну руку к его жесткой гриве, второй она гладила его по шее.

Его короткая щетина сопротивлялась пальцам. Нилит чувствовала, как подрагивают его напряженные мышцы, слышала, как тяжело он дышит. Его горячая шкура приятно грела ее замерзшие руки. Она нежно шептала ему в ухо разные глупости.

– Я заплатила. Кроме того, это для всеобщего блага, – сказала она Фаразару, когда конь успокоился.

Конский хребет без седла – не самое удобное сиденье в мире, но она была готова потерпеть, лишь бы ее несли чужие ноги.

– Твою мать! Что это значит? – спросил призрак.

– Ничего, – ответила Нилит, поглаживая бок коня.

– Для твоего блага – возможно.

– Заткнись, я сказала! Ты что, собираешься всю дорогу парить рядом со мной?

Похоже, что именно на это Фаразар и рассчитывал. Он уже зашагал прочь.

– Ты же знаешь – я ненавижу ездить с кем-то на одной лошади.

– Как хочешь.

Она пустила коня рысью и