Балетные туфельки - Ноэль Стритфилд

Анна даже не поняла, о чем Дорин говорит, но это совсем не было похоже на те танцы, которым учил Жардек.

Дверь открыла мисс де Вин. Это была высокая худая женщина с рыжими волосами, концы которых выдавали их прежний черный цвет. Она была в узком черном платье и белых туфлях. Анна, как ее учила когда-то Ольга приветствовать старших, сделала маленький реверанс.

Дорин захихикала:

— Она немного иностранка, поэтому так делает. Она со всеми так здоровается.

У мисс де Вин, может быть, оттого, что часто приходилось выкрикивать команды в классе, был странно хриплый голос:

— Очень хорошо. Вообще-то вам всем не мешало бы делать реверансы. Мы так делали, когда я была студенткой. Заходите в класс. Дорин, присядь и постарайся не хихикать. А теперь, дорогая, надевай-ка свои туфельки.

— Да, мадам, — ответила Анна.

Она села на пол и надела свои розовые туфельки, к которым мама Уолли пришила ленточки.

— Я меня тут граммофон, — сказала мисс де Вин. — Не могла бы ты что-нибудь станцевать, чтобы я поняла, что ты уже умеешь.

Анна выглядела потрясенной.

— Но, мадам, мне пока не позволяли ничего делать, кроме упражнений.

Мисс де Вин посмотрела на гладко причесанные волосы, бледное лицо в форме сердца, скромненькое, но хорошо сшитое платьице. «Странный ребенок», — подумала она, вспомнив реверанс. Неужели в Фитон, куда забросила ее судьба, приехала настоящая танцовщица? Даже если так, уже слишком поздно.

— Хорошо, — согласилась она, — подойди к станку. Начнем с шести demi-pliйs.

В течение десяти минут мисс де Вин выкрикивала указания: одни — для упражнений у станка, другие нужно было проделать в центре комнаты. Это были довольно простые упражнения, которым она обучала девочек для сдачи экзамена. Но Анна была намного моложе этих девочек. Когда они закончили, мисс де Вин спросила Анну:

— Сколько тебе лет?

— Восемь, мадам.

Мисс де Вин обратила внимание на «мадам» и иностранный акцент.

— А как тебя зовут?

— Анна Докси.

— Ну, Анна, я возьму тебя на свои уроки. По субботам в десять утра — чечетка и балет. Еще по четвергам я преподаю музыкальную комедию, но это уже дополнительно.

Анна возразила:

— Мне нужны только балетные упражнения. Чтобы не наделать ошибок, от которых потом не избавиться.

Одри де Вин вспомнила о своем детстве, когда она считалась многообещающей балериной. Кто знает, каких вершин она могла достичь, если бы получила правильное образование. Но ей пришлось заниматься всеми видами танцев до тех пор, пока в двенадцать лет ее не приняли в труппу. Почему же этот ребенок должен заслуживать особого внимания, если она не заслуживала? Вдруг что-то всколыхнулось в ней, как вспышка старых мечтаний: раз ей не довелось стать балериной, она могла бы обучить хорошую балерину.

— У меня есть несколько особых учеников, которых я обычно готовлю к выступлениям, придется принять тебя в эту группу. Каждый урок длится полчаса и стоит пятьдесят пенсов.

Анна еще недостаточно много времени провела в Англии, чтобы разбираться в денежных суммах. Она встревоженно посмотрела на Дорин, которая ловила каждое слово их беседы. Дорин встала и подошла к Анне и мисс де Вин.

— Это значит, что за четыре частных урока придется заплатить столько, сколько другие платят за целый семестр, —объяснила она Анне.

Анна не знала, что делать. Четыре урока — это очень мало, но четыре таких урока, как сейчас, — это лучше, чем урок не только балета, но еще и этого странного танца, который мадам называла чечеткой. Жардек говорил на своем ломаном польско-английском языке, что настоящий танцор должен жить только ради танца и все, что стоит между ним и танцем, должно быть отброшено. Теперь Анна поняла, что он имел в виду: как доставать деньги, когда пройдут эти четыре урока, не должно ее волновать. Она должна довериться Господу, и все получится.

— Спасибо, мадам, — твердо сказала Анна. — Я думаю, мне больше подойдут частные занятия.

Глава 13

БЛИЗНЕЦЫ

Пока Анна была у мисс де Вин, мальчики решили осмотреть Данроамин.

Но сначала они обсудили все, что сделали за последнее время. Анна получила свои туфельки благодаря маме Уолли, которая продала чемоданы, у них были деньги на целый семестр обучения танцам.

— Знаешь, — сказал Франческо Гасси, — с того момента, как мы отвели Анну в магазин, чтобы заказать туфли, и до их покупки прошло целых четыре дня.

— И каких! — простонал Гасси. — Вся эта ужасная еда и моя стрижка.

— Я так и не понял, почему дядя не рассердился еще больше из-за твоих волос. Конечно, нам нужны были двадцать пять пенсов, но хоть папа Уолли и старался как мог, твои волосы выглядят довольно странно.

— Вопиющий скандал, — согласился Гасси. (Это выражение они приобрели от Кристофера.)

— Но дядя хоть и хмурился, и был недоволен, так ничего и не сказал. Вообще ничего! — удивлялся Франческо.

И тут Гасси понял.

— Я думаю, это потому, что даже если ему не понравилась моя стрижка, то единственное, что он мог сделать, это заплатить за новую. А это его не устраивает. По-моему, он не очень-то любит тратить деньги, особенно на других.

— Может, он бедный, — предположил Франческо.

Гасси это так рассмешило, что он стал прыгать по комнате.

— Бедный! В Индии, Пакистане, Иране, Ираке, Эфиопии, Египте — везде, где мы были, жили бедные люди. Бедные —это когда разбухают от голода, ищут еду в мусоре, попрошайничают. Это тебе не три блюда в обед, когда ты сидишь за столом в хорошем синем костюме и накрахмаленной рубашке, а в гараже у тебя стоит машина.

— Возможно, есть разные бедные, — сказал Франческо. —Может быть, у дяди достаточно денег на себя и тетю, но не на нас троих.

Гасси издал неприличный звук.

— Просто он жадный, и я его терпеть не могу, и он ест ужасную пищу.

Франческо вздохнул:

— Капуста — отвратительный овощ.

Гасси передернуло:

— Тем более, что ее вкус ужасен. Ни тебе чеснока, ни карри — здесь вся еда как бумага. Но, видимо, это из-за того, что в Англии нежарко, а я обычно такой голодный, что как ни плоха еда, я все равно ее ем.

Франческо подошел к окну.

— Я тоже, да и Анна. Знаешь, мы здесь уже пять дней, а не были ни разу в саду.

Гасси присоединился к нему у окна и с восхищением уставился на гномов.

— Красивые. Я раньше никогда не видел статуи, выкрашенные в красный цвет. Интересно, а что эти маленькие человечки ловят в пруду?

— Пойдем посмотрим, — сказал Франческо. — Дяди ведь нету.

Мальчики сбежали вниз по ступенькам и зашли в гостиную. Они там раньше никогда не были, потому что именно в этой комнате обычно работал Сесил. Комната их просто заворожила.

— Бархат, как во дворце, — в изумлении прошептал Франческо. — Представь себе — каждый день сидеть на зеленом бархате!

Гасси рассматривал плющ, вьющийся по каркасу на обоях.

— И такие красивые обои! Хорошо, что нам нельзя сюда заходить, когда дядя дома. Было бы просто ужасно, если бы мы заляпали обои.

Они прошли в сад через стеклянные двери и сразу поняли, каким странным был этот сад.

— Тут все ненастоящее! — воскликнул Гасси. — Потрогай розы, они сделаны из такого же материала, как одежда.

Франческо разглядывал настурции оранжевого цвета.

— Помнишь, Кристофер говорил, что в Англии самые красивые сады в мире. Вот что он, наверно, имел в виду.

Гасси был так поражен, что почти потерял дар речи.

— Вот это идея! Цветы никогда не умирают!

— Тут совсем нет земли, — восхищался Франческо. — В таком саду можно находиться целый день и даже не испачкаться!

— Привет! — раздался голос сверху. Мальчики обернулись и над стеной увидели двоих — мальчика и девочку. У обоих были голубые глаза и прямые светлые волосы.

— Привет! — ответили ребята.

— Мы близнецы, — сказал мальчик. — Мы — Джонатан и Присцилла Аллан.

— А мы — Франческо и Гасси Докси.

— Мы знаем, — сказала Присцилла. — Мы читали про вас в газете. Мой папа спрашивал вашего дядю, не могли бы вы прийти к нам на чай.

— Извините, мы не знали, — сказал Франческо. — Дядя не очень-то разговорчив.

— А он лучше, если его узнать поближе? — спросила Присцилла. — Мы-то считаем его просто ужасным.

— И я так думаю, — сказал Гасси. — Он позволяет нам разговаривать за столом, только если есть какая-то очень важная или очень хорошая новость.

Джонатан захихикал.

— Если бы у нас в доме было такое правило, мы бы вообще никогда не разговаривали.

— А у нас так, — продолжал Гасси. — Никто и не разговаривает. Это не очень-то здорово. В Турции все всегда говорили одновременно.

— Приходите сегодня на чай, — предложила Присцилла.

Франческо помотал головой.

— Сегодня наша сестра Анна пошла к мисс де Вин, а потом мы пойдем к Уолли, чтобы рассказать, как все устроилось и будет ли Анна заниматься танцами. Мама Уолли продала наши чемоданы, чтобы мы могли заплатить за ее уроки. Мама Уолли всегда угощает нас чаем, когда мы у них бываем.