Искусство быть (сборник) - Эрих Зелигманн Фромм

его функция – громко воззвать, пробудить человека от его привычного полусонного состояния. Пророков создает историческая ситуация, а не желание человека стать пророком.

Многие нации имели собственных пророков. Будда жил так, как учил; Христос явился во плоти; Сократ умер за свои идеи; Спиноза жил в соответствии со своими идеями. Все они оставили глубокий отпечаток на человечестве именно потому, что их идеи для каждого из них проявлялись телесно.

Пророки в человеческой истории появляются с перерывами. Они умирают, оставив свое послание. Послание воспринимается миллионами, становится для них дорогим. Именно в этом кроется причина того, что идея начинает эксплуатироваться другими, теми, кто пользуется привязанностью к ней людей, для собственных целей: возможности властвовать, контролировать. Назовем людей, которые используют высказанные пророками идеи, жрецами. Пророки живут в соответствии со своими идеями. Жрецы отправляют обряды для людей, которых идеи привлекают. Идея теряет свою жизненность, превращается в формулу. Жрецы объявляют, что очень важно, как идея формулируется; естественно, формулировка всегда становится важной, когда чувство умерло: как иначе контролировать людей, контролировать их мысли, если не с помощью «правильной» формулировки? Жрецы используют идею, чтобы организовать людей, чтобы управлять ими с помощью ее должного выражения, а когда в достаточной мере заглушат их чувства, объявляют, что человек неспособен сознательно направлять собственную жизнь и что они, жрецы, действуют из чувства долга и даже из сострадания, руководя людьми, которые, предоставленные самим себе, боятся свободы. Верно, что не все жрецы действуют таким образом, но большинство поступает именно так, особенно те, кто обладает властью.

Не только религии имеют своих жрецов. Существуют жрецы в философии и в политике; их имеет каждая философская школа. Жрецы часто очень образованы: их дело – преподносить идею оригинального мыслителя, интерпретировать ее, превращать в музейный экспонат и тем самым охранять. За последние 150 лет мы видели достаточно политических жрецов. Они проповедуют идею свободы, чтобы защитить экономические интересы собственного класса. В XX веке жрецы взялись за пропаганду идей социализма. Хотя эти идеи ставят своей целью освобождение и независимость человека, жрецы тем или иным способом доказывают, что человек быть свободным неспособен или по крайней мере не станет таковым еще долгое время. До этого времени обязанность жрецов – управлять, решать, как следует формулировать идею и кто верует правильно, а кто – нет. Жрецы обычно запутывают людей, потому что называют себя наследниками пророка и утверждают, что живут в соответствии с тем, что проповедуют. И хотя ребенку ясно, что на деле имеет место прямо противоположное, огромным массам людей удается эффективно промывать мозги; в конце концов люди начинают верить, что если жрецы живут в роскоши, то это жертва с их стороны, потому что они должны представлять великую идею, а если они безжалостно убивают, то делается это из веры в революцию.

Никакая историческая ситуация не могла бы в большей мере вести к появлению пророков, чем наша. Существованию всей человеческой расы угрожает безумие приготовлений к ядерной войне. Ментальность каменного века и близорукость привели человечество к тому, что оно, похоже, быстро движется к трагическому концу истории в тот самый момент, когда оно близко в своему величайшему свершению. В такой момент человечество нуждается в пророках, даже если сомнительно, что их голоса смогут заглушить голоса жрецов.

К тем немногим, кто являет собой идею во плоти и кого историческая ситуация сделала из учителей пророками, принадлежит Бертран Рассел. Он великий мыслитель, но это не играет особой роли в том, что он – пророк. Он вместе с Эйнштейном и Швейцером являет собой ответ западного человечества на угрозу его существованию, потому что они все трое высказались, предостерегли, указали на альтернативы. Швейцер на практике осуществил идею христианства своей жизнью в Ламбарене. Эйнштейн осуществил идею разума и гуманизма, отказавшись поддержать истерические вопли национализма немецкой интеллигенции в 1914 году и много раз позднее. Бертран Рассел на протяжении многих десятилетий выражал свои идеи рациональности и гуманизма в своих книгах; в последние годы он вышел на трибуну, чтобы показать всем людям, что, когда законы государства противоречат законам гуманности, настоящий человек должен предпочесть последние.

Бертран Рассел понял, что идея, даже воплощенная в одном человеке, приобретает общественную значимость, только когда воплощается в группе. Когда Авраам спорил с Богом о судьбе Содома и усомнился в Божьем правосудии, он просил пощадить Содом, если в нем найдется не менее десяти праведников. Другими словами, будь их меньше десяти, не найдись даже небольшой группы, олицетворяющей идею правосудия, даже Авраам не мог бы ожидать спасения города. Бертран Рассел пытался доказать, что существует та десятка, которая может спасти город. Поэтому-то он организовывал людей, выходил с ними на марши, устраивал с ними сидячие демонстрации и вместе с ними задерживался полицией. Пусть его голос был голосом, звучащим в пустыне, это был не одинокий голос. Он возглавлял хор, и лишь история ближайших лет сможет показать, был ли это хор греческой трагедии или Девятой симфонии Бетховена.

Среди идей, воплощенных Бертраном Расселом в жизни, возможно, первой следует упомянуть право и обязанность человека не покоряться.

Под непокорностью я понимаю не беспричинное бунтарство человека, который не подчиняется потому, что не имеет другого интереса в жизни, кроме как говорить «нет». Такая разновидность бунтарской непокорности столь же слепа и бессильна, как и ее противоположность – конформистское послушание, неспособность сказать «нет». Я говорю о человеке, который говорит «нет» потому, что имеет убеждения и может отказывать в повиновении как раз потому, что способен подчиняться своей совести и своим принципам. Я говорю о революционере, а не о бунтовщике.

В большинстве социальных систем послушание – абсолютная добродетель, непослушание – абсолютный грех. Действительно, в нашей культуре большинство людей чувствуют себя «виноватыми» потому, что испытывают страх, проявив неповиновение. Их на самом деле волнует не моральная сторона дела, как они считают, но тот факт, что они нарушили приказ. Это, в конце концов, неудивительно. Христианское учение интерпретирует непослушание Адама как деяние, которое развратило его и его потомков настолько фундаментально, что только особый акт божественного милосердия может спасти человека от этой порочности. Такая идея, конечно, соответствует социальной функции церкви, поддерживающей власть правителей, уча паству тому, что непокорность греховна. Только те, кто воспринимал всерьез библейское учение о смирении, братской любви и справедливости, восставали против светских властей; в результате церковь чаще всего клеймила их как бунтовщиков, погрешивших против Бога. Протестантизм этого не изменил. Напротив, если католическая церковь сохраняла осознание различий между духовной и светской властью, протестантизм примкнул к последней. Лютер лишь первым жестко выразил эту