Фашистский меч ковался в СССР - Юрий Дьяков

Несмотря на все, сама Советская Россия приступила к разоружению и в короткий срок уменьшила свою армию.

Пусть все народы требуют от своих правительств мира. Дело мира в руках самих народов. Чтобы отвратить опасность грядущих войн, должны объединиться усилия всех трудящихся всего мира. Измученному и исстрадавшемуся, разоренному и голодающему человечеству должен быть во что бы то ни стало обеспечен мир.

Председатель X Съезда Советов М. Калинин.

«Известия», 28 декабря 1922 г., № 295.

ИЗ ПРОТОКОЛА ЗАСЕДАНИЯ РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО КОМИТЕТА[68]

29 февраля 1924 г № 140

Председатель: А. В. Карташев[69].

Тов. Председателя: В. Л. Бурцев, IO. Н. Данилов, кн. Н. Д. Долгоруков, Е. П. Ковалевский, П. М. Федоров.

Члены Комитета: А. И. Гучков, В. К. Катенев, Я. И. Са-вич, К. И. Сычев, С. А. Смирнов, Д. С. Пасманик, кн. И. А. Куракин, Н. В. Тесленко, П. Н. Финисов.

По приглашению: И. П. Алексинский, кн. Гр. Н. Трубецкой и П. Н. Шатилов.

1. Сообщение А. И. Гучкова об информации из России. <…> Утверждают, что раскол велик и непоправим, вне насильственного переворота выхода нет. Переворот возможен только военный, либо дворцовый, либо в более широком масштабе. Сама власть так слаба, что свержение ее неизбежно. На ее место водворится красная диктатура. Типичной фигурой является Тухачевский, сидящий в Смоленске. По сведениям одного осведомленного немца, он пользуется большим обаянием в массах. Некоторое время тому назад он был взят под подозрение, вызван в Москву. Предполагалось дать ему почетный, но невлиятельный пост.

Он отказался выехать по вызову. В Смоленске погромное настроение против коммунистов и евреев. В самом гарнизоне идет открытая агитация. (Наиболее отвечающая жизненным интересам России – группа Рыков, Красин, Сокольников). (Троцкий мог бы примкнуть к ним. Рыков – человек сильной воли).

В оценке немцами положения в России за последнее время произошла перемена. Раньше они верили в эволюцию. Теперь они считают, если и неизбежным, то вероятным, военный переворот. Указывают также на Тухачевского. Они не берутся только предсказывать, кто придет на смену власти, судьба которой предрешена, признают также полный экономический крах советской власти. По мере ослабления центра население смелеет. <…>

Центр власти еще очень силен, говорить о падении ее преждевременно. Даже Троцкий ей не опасен. Подозрительные элементы в армии уничтожены.

Председатель Комитета А. Карташев.

Тов. Председателя П. Федоров.

ЦГДСД. Ф. 33987. Он. 3. Д. 1295. Л. 1-2.

Копия.

ИЗ КНИГИ Л. ТРОЦКОГО «РОЖДЕНИЕ КРАСНОЙ АРМИИ»

1924 г, Вена

1918 год и большая часть 1919 года прошли в непрерывной и упорной борьбе за создание централизованной, дисциплинированной армии, которая снабжается и управляется из одного центра. В военной области эта борьба отразила – только в более резких формах – процесс, который происходит во всех областях строительства советской республики.

Подбор и обучение командного состава представляли собой самые большие трудности. В нашем распоряжении были остатки старых кадровых офицеров, большая масса офицеров, получивших чины в военное время, и, наконец, командиров, выдвинутых самой революцией еще в первый период партизанщины. Из старых офицеров у нас остались или люди, понявшие смысл новой эпохи (таких было, конечно, очень немного), или закостенелые военные, беспринципные люди, у которых не было мужества перейти к белым. Остались также и активные контрреволюционеры, которые были застигнуты врасплох.

С первых шагов по строительству армии остро встал вопрос, что делать с этими бывшими офицерами старой армии. Они нужны были нам как представители своей специфической профессии, как носители военных знаний, без которых нам пришлось бы иначе начинать все с самого начала. В этом случае паши враги едва ли дали бы нам возможность довести наше самообразование до необходимой высоты. Создать централизованный военный аппарат и такую армию без привлечения многочисленных представителей старого офицерства мы просто не могли. Теперь они находились в армии не как представители старого правящего класса, а как люди, занявшие места для нового революционного класса. Конечно, многие из них предали нас, перешли к врагу, принимали участие в мятежах, но в целом дух их классового сопротивления был сломлен…

«МЫ НАЧИНАЕМ ТАМ, ГДЕ ОСТАНОВИЛИСЬ ШЕСТЬ СТОЛЕТИЙ ТОМУ НАЗАД…». А. ГИТЛЕР

Ни ориентация на Запад и ни ориентация на Восток должны быть будущей целью пашей внешней политики, а восточная политика в смысле приобретения необходимого клочка земли для нашего германского народа. <…> Победа идеи станет тем скорее возможна, чем более всеобъемлющей будет пропагандистская обработка людей в их массе и чем исключительнее, строже и крепче будет организация, ведущая борьбу практически. <…>

Мы начинаем там, где остановились шесть столетий тому назад. Мы останавливаем святой поход германцев на Юг и Запад Европы и направляем взгляд на землю на Востоке. Мы завершаем, наконец, колониальную и торговую политику предвоенного времени и переходим к земельной политике будущего. Но когда мы в Европе сегодня говорим о новых земельных владениях, мы можем думать в первую очередь только о России и подчиненных ей лимитрофах.[70] <…>

A. Hitler. Mein Kampf.

Muhehen. 1925-1927. S. 053, 742, 757, 783.

Перевод с немецкого.

Глава 2

ОТНОШЕНИЯ РККА И РЕЙХСВЕРА СТРОИЛИСЬ НА СВОЕОБРАЗНЫХ НАЧАЛАХ

Вся «дружба» и сотрудничество рейхсвера шли по липни стремления дать нам поменьше и похуже, по использовать нас возможно полнее…

К. Ворошилов, парком по военным и морским делам

Оба государства должны полагаться друг на друга и совместно работать…

В. Адам, начальник Генерального штаба рейхсвера

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ РВС СССР ФРУНЗЕ[71] КОПИИ: УНШЛИХТУ, ЧИЧЕРИНУ.

ПЕРЕХВАЧЕННОЕ НЕМЕЦКОЕ АГЕНТУРНОЕ СООБЩЕНИЕ[72]

5 февраля 1925 г.

Совершенно секретно

Осуществляя идеи, кои легли в основание плана Дауэса [73], Антанта и, в частности, Франция, вполне правильно учитывали, что принятие Германией этого плана, естественно, направит активную промышленную политику Германии на запад Европы, а это повлечет за собой изменение того политического курса, который был намечен Рапалльским договором с Советской Россией и представлял собой продолжение исторического движения «драпг пах остей» в сторону русского рынка.

С момента принятия Германией плана Дауэса виднейшие представители «восточного» течения германской политики барон Мальцап и граф Брокдорф-Рапцау [74] пытались тем не менее предотвратить переход германской политики на западное направление. Однако, ввиду того, что руководящими для германской политики соображениями служат теперь, более чем когда бы то ни было, промышленные и финансовые интересы германской промышленности, и ввиду того, что годы практической работы, прошедшие после Рапалльского соглашения, педали ожидаемых результатов, чему было причиной не только невозможность для Германии, в силу ее финансового положения и политического, вести широкую политику в СССР, но также и то, что русское правительство не стремилось облегчить для Германии сс заинтересованность на востоке Европы.

После принятия плана Дауэса голосовавшая за него большая часть германской промышленности либо самостоятельно – помимо даже своего правительства – приступила к обеспечению своих интересов прямыми переговорами с французской и английской промышленностью и их финансовыми кругами, – либо частью опираясь на кабинет Лютера[75], симпатизирующего западному направлению, частью на Штреземана [76], который тоже примыкает к этому течению.

Наконец, часть рейнской промышленности, опираясь вообще на правительство, тянула все его внимание на запад Европы. Сопротивление Крупна было сломлено, главным образом, благодаря Видспфельду[77] и возможности получить кредиты в САСШ[78]. Крупп в настоящее время тоже является сторонником промышленного движения на запад, главным лидером которого служит Тиссен[79]. Такое направление политики Германии вызвало необходимость ухода Мальцапа, который по-прежнему стоит за «рапалльское направление». Вместе с тем, сама политика СССР давала и дает вес больше основания для Германии отходить от восточного направления. Правительство СССР стремится обеспечить свое положение у сильнейших стран Антанты.

Нет сомнения, что Москва готова пожертвовать интересами Германии. Большевики разочаровались в революционном движении в Германии. Коммунистический Интернационал возлагает, по-видимому, большие надежды теперь на Францию. Советские военные круги стремятся ознакомиться не с придавленной германской военной доктриной, но со свободной, развивающейся военной наукой, основанной на практике французской. Важно, например, что концессия Юнкерса[80], главнейшее олицетворение Рапалльского договора, которая до сего времени успешно работала в СССР, вступила в новую стадию.