Студентка, комсомолка, спортсменка - Сергей Арсеньев

Глава 15

Как мама тащила на себе этот воз, я не представляю. Ужас! Стирка, готовка, уборка, близнецы — всё это в одночасье рухнуло на меня. В прошлой жизни я, конечно, вёл самостоятельно хозяйство, но тогда мне было намного проще.

Сначала большую часть забот по дому несла на себе жена. Когда она слегла, дочка уже заканчивала институт, она стала помогать. После гибели дочери, мы остались вдвоём с Ниночкой, но та была к тому времени достаточно взрослой, сопли ей подтирать было не нужно. Опять же, бытовая техника сильно помогала. Особенно, стиральная машина. Да и силы взрослого, пусть и пожилого, мужчины несопоставимы с силами семилетней девчонки.

Стирать — руками в тазике, хозяйственным мылом, полоскать с добавлением синьки. Сушить бельё приходилось большей частью на улице, в квартире места мало. Братьев-то двое. Над ванной я мог развесить разве что их ползунки и чепчики. Ну, наволочки ещё. А остальное не лезло. Да плюс мои собственные вещи. Да папины. Ужас! А на улице-то минус пятнадцать и снег, а до натянутых верёвок-то я достаю только с табуретки.

На кухне из инструментов лишь нож, да топор, да скалка. Ну, мясорубка ещё есть. Механическая. Попробуйте-ка покрутить её руками семилетней девчонки! Никаких овощерезок или миксеров, не говоря уж о микроволновке. Папа, конечно, помогал, насколько мог. Я на него свалил вынос мусора, мытьё посуды, а также развешивание во дворе белья и последующий его сбор. Но всё остальное легло на меня.

Особенно много времени отнимали близнецы. Вовка не любил спать мокрым, а Стёпке было всё равно. Обычно Вовка будил меня рёвом часа в два ночи. Я сползал со своей кровати, откидывал борт Вовкиной и перетаскивал того на кресло. Если была необходимость, я тащил его в ванну купаться. Если же он всего лишь описался, мы просто переодевались в сухое на кресле, я перестилал его кровать и засовывал Вовку на место. Как же не хватало памперсов! Два этих маленьких поросёнка на пару портили до десятка штанов в сутки и почти столько же пелёнок.

Я потихоньку пытался научить ребят тому, что такое горшок и для чего он нужен, но пока результаты были весьма скромные. Они и сидели-то ещё не слишком уверенно, а что нужно делать на горшке решительно не понимали.

Утром просыпался я обычно в половине восьмого, как в школу. Папы уже дома не было, у него рабочий день с 7 утра. Тихонько выбравшись из своей кровати, я шёл на кухню, где и переодевался из пижамы в домашний халат. На кухне переодевался, чтобы мальчишек не разбудить. Потом я умывался и заваривал кашу, обычно пшённую — я её больше других люблю. Пока каша дозревала на плите, я будил близнецов. Естественно, оба мокрые. И хорошо ещё, если всего лишь мокрые.

Умыв и переодев мальчишек, я быстро разогревал им их молочную смесь и выдавал каждому по бутылочке. Мама баловала моих братьев, часто помогала эти бутылочки держать. Но я-то не мама. У меня опыта воспитания детей много больше, да и был я в прошлой жизни папой. Так что у меня братья за три дня научились самостоятельно держать и не ронять на пол свои бутылочки.

Пока ребята сосали молочную смесь, я накладывал кашу себе. Мальчишки уже достигли того возраста, когда им положено давать прикорм. Так что я делился с ними своей кашей — каждому по паре ложек. Дальше они сидели в кресле, допивали смесь, а я садился рядом с креслом на пол и доедал остатки каши.

Потом я умывал по очереди две чумазые мордочки, снимал фартучки и перетаскивал мальчишек в специально огороженный для них загончик, где они ползали по расстеленным на полу одеялам, боролись друг с другом и обсасывали игрушки. А я тащился в ванную стирать всё то, что поросята успели изгадить за прошедшие сутки.

Где-то часам к девяти приходила Сашка. После той памятной прогулки с коляской она стала приходить ко мне каждый день. Когда она пришла в первый раз, я попросил её помыть посуду. Но она делать этого не умела — разбила чашку и порезалась ножом. Стирать я ей не доверял, а подпускать к утюгу боялся — в лучшем случае обожжётся, в худшем — прожжёт вещи, а то и пожар устроит. А вот играть с близнецами она могла и любила. Тут я не возражал — пусть играет. Какой никакой, а присмотр. В крайнем случае, меня позовёт, на это её хватит.

Пока они там все втроём играли, я оканчивал стирку, звал Сашку, и мы с ней вдвоём отжимали пелёнки. У меня одного не хватало сил выжать их как следует. Затем Сашка возвращалась к ребятам, а я шёл гладить кучу, которую стирал вчера. У нас как заведено было? Я постирал, да так в тазу всё и оставил. Папа придёт вечером домой и сходит развесит на улице. А утром папа, прежде чем идти на работу, ходил и снимал то, что повесил вечером, за ночь как раз всё почти высыхало. Я же днём гладил.

После стирки я варил обед для меня и Сашки, а потом мы все вчетвером шли гулять. Вдвоём с Сашкой было гораздо проще, здорово она меня выручала. После прогулки я мыл и переодевал близнецов (опять обгадились), а затем выдавал им по бутылочке. Сашка следила за тем, как они пьют, а я отжимал через марлю четверть стакана морковного сока на двоих.

Дальше дневной сон. Мама раньше частенько сидела около кроваток, качала их и пела колыбельные песни. Но мне этим заниматься некогда. Так же, как и с бутылочками, я в несколько дней смог разъяснить близнецам, что сестра и мама — это совсем не одно и то же. Удивительно, но они меня поняли. Никаких капризов и слёз, как с мамой. Я укладывал их по кроватям, выходил из комнаты и закрывал за собой дверь. И они засыпали! Самостоятельно.

Два часа свободного от братьев времени. За это время мы с Сашкой успевали пообедать, после чего я начинал готовиться к ужину. Ну там, начистить картошки или пропустить мясо через мясорубку или тесто поставить или ещё чего.

Рёв Вовки. Проснулись. Из обеих кроватей характерный запах. Мыться, переодеваться и полдничать. На полдник — творог с молоком и яблочное пюре (Сашка тоже яблочное пюре любила и мне приходилось делать на троих). Потом они снова играли на полу, а я мыл полы и продолжал готовить ужин.

Часам к пяти возвращался домой папа и сразу, не раздеваясь, шёл на улицу вешать бельё. Сашка дожидалась, пока он вернётся, умоется и сменит её. А затем прощалась и уходила к себе домой. Я заканчивал приготовление ужина и менял отца около вольера с близнецами. Тот быстро ужинал и возвращался, позволяя и мне тоже поесть.

После ужина я продолжал свои попытки приучить братьев к горшку. Иногда мне даже удавалось уговорить одного из них справить малую нужду не в штаны, как они привыкли, а в эмалированный горшок. А иногда не удавалось. Хорошо ещё, что ползунков у нас было достаточно много. Им на двоих накупили целую кучу, да плюс мои старые ещё оставались. Правда, следствием этого было то, что то одному, то другому моему брату приходилось щеголять в ползунках с вышитым на лямке словом «Наташа», но тут уж ничего не поделаешь, так им повезло.

В восемь вечера ужин и купание. Я наполнял водой корыто и нёс одного из братьев купаться, а папа оставался сторожить остального. После купания я усаживал ребят в кресло и вместе с ними рассматривал картинки в какой-нибудь детской книге, папа же брёл на кухню и мыл огромную гору посуды, которая успела скопиться там за целый день.

И, наконец, часов в девять вечера, отбой. Я снимал с близнецов кружевные чепчики, пошитые когда-то для меня бабой Ритой, с переменным успехом писал братьями в горшки и раскладывал их (братьев, конечно, а не горшки) по кроватям.

Переодевшись на кухне в пижаму, я умывался и желал отцу спокойной ночи. Оставив того на кухне пить чай и читать газету, я проскальзывал в нашу с братьями комнату и валился на свою кровать. Спать!!

А в два часа меня будил Вовка. Это наказание опять описалось…

Глава 16

Наконец, зимние каникулы у меня закончились, и я смог вздохнуть с облегчением. Близнецы вновь начали ходить в свои ясли, а я — в школу. Откровенно говоря, папа ещё неделю назад предлагал мне отправить ребят в ясли. Но я, подумав, забраковал эту идею. Всё-таки, мальчишки больше общались с мамой, а не со мной. Пока у меня ещё были каникулы, я хотел дать им привыкнуть ко мне.

Теперь распорядок дня у меня стал таким. Ясли открывались в восемь утра, а папа работал с семи (и какой идиот придумал такой график работы яслей?). Поэтому задача отвести близнецов утром в ясли тоже свалилась на меня. И вновь меня выручала Сашка. Она приходила ко мне в половине восьмого. К тому времени мальчишки были уже разбужены, умыты и одеты. Мы спускали их вниз, устраивали в тачанке и тащились по темноте в сторону яслей.

К цели путешествия прибывали примерно к восьми утра, Сашка помогала мне поднять ребят на второй этаж, после чего сразу же убегала в школу. А я оставался — нужно было переодеть мальчишек и, возможно, немного пообщаться с нянечками.

На первый урок я, как правило, опаздывал минут на пятнадцать. Но Тамарочка была в курсе, где именно я задерживаюсь, и никогда не проявляла никакого недовольства, когда в середине урока я тихонько приоткрывал дверь и молча просачивался на своё место.