Укрощенное сердце - Рексанна Бекнел

— И уж тем более женщина, — передразнила его Ронуэн. — Ты забыл, что я раньше всегда одерживала над тобой верх.

— Мы были детьми, — тихо произнес Рис и нежно погладил Ронуэн по голове. — А теперь мы повзрослели.

Отношения между ними изменились слишком резко: от спорящих друзей до потенциальных любовников, — и это снова испугало Ронуэн. Рис явно не забыл ее легкий флирт. Неизвестно, чем все это кончится.

Поскольку сопротивления не последовало, рука Риса, запутавшись в густых волосах, опустилась ниже. Он погладил девушку по спине и привлек к себе. Потеряв равновесие, она наступила ему на ногу. Рис глухо застонал и впился в ее губы.

Он был возбужден и охвачен страстью, но Ронуэн знала, что он не хочет причинить ей боль. Он повалил ее на влажную землю, и тут Ронуэн решила, что пора остановиться.

— Рис, прекрати немедленно!

— Я всегда хотел тебя, — пробормотал он и сжал ее грудь. — Тебе так нравится?

— Нет! — взвизгнула Ронуэн, отчаянно вырываясь, и Рис наконец сообразил, что она настроена серьезно.

— Что с тобой? — удивился он. — Я думал, ты этого хочешь.

Она оттолкнула Риса. Ну да, она хотела этого. Но все пошло не так, как она ожидала.

— Ни одна нормальная женщина не захочет кататься в грязи, — пробормотала она и поднялась.

Рис тоже встал.

— Очень хорошо. Мы можем вернуться в лагерь, но я думал, что ты предпочтешь побыть вдали от людей.

— Я хочу… — заговорила Ронуэн, возмущенная бестолковостью своего друга детства и несостоявшегося любовника, — я хочу иметь мужчину, который знает, как обращаться с женщиной. Причем я имею в виду вовсе не того, кто умеет ловко вставить в нее свой… свою штуку и считает, что хорошо поработал.

— И что все это должно означать? Если бы ты просто расслабилась…

— Просто расслабилась? Я не кобыла, а ты не жеребец, Рис. Ни одна женщина не потерпит такого обращения.

Он молча уставился на девушку. Было уже темно, и она не слишком хорошо видела его лицо, но чувствовала, что он разозлился.

— Именно это ты сказала Фицхью? Таким образом ты избавилась и от него? Предупреждаю тебя, Ронуэн, будь осторожна. Ни один мужчина не станет терпеть женщину, которая сначала завлекает его, а потом отталкивает. Которая дразнит его.

— Я никого не дразнила… — сказала Ронуэн и замолчала, потому что он был прав.

Она действительно его дразнила.

Она обхватила себя руками за плечи.

— Извини… Я думала, что мы… что ты и я… — Она снова замолчала и тряхнула головой. — Но ты для меня как брат.

Она слышала его тяжелое дыхание. Где-то неподалеку ухнула сова, холодный ветер шевелил верхушки деревьев. Ронуэн почувствовала, что замерзла. Ее накидка отлетела в сторону, пока они боролись на земле. Рис наклонился, поднял ее и набросил ей на плечи. Но когда он хотел завязать ее, Ронуэн отпрянула и сделала это сама.

Рис откашлялся и проговорил:

— Возможно, мы просто поспешили. Мы были друзьями много лет, и должно пройти время, чтобы мы стали не только друзьями. Уверен, что это возможно.

— Трудно сказать.

— Поживем — увидим.

Ронуэн кивнула. Она не нашлась что ответить. Рис говорил как разумный взрослый мужчина. И все же Ронуэн чувствовала, что между ними ничего не может быть.

Она снова подумала о Джаспере Фицхью. Сначала он был груб и опасен, потом благороден и очарователен. Как и Рис. Но если поцелуй англичанина взволновал ее, то поцелуй друга детства был попросту неприятен. И хотя она не считала, что Рис станет для нее хорошим мужем, англичанин еще худший вариант. И Рис и англичанин просто хотели затащить ее в постель. О женитьбе ни один из них не помышлял.

Возбужденная своими противоречивыми мыслями, Ронуэн повернулась и ушла, даже не удосужившись попрощаться. Рис тайком проводил ее почти до деревни, после чего вернулся в лагерь.

Сегодня что-то произошло. Она не ожидала и не предвидела этого. Неожиданно для самой себя Ронуэн поняла, что чем-то похожа на кумушек у колодца. Хуже всего было то, что любопытство к мужчинам в ней пробудил англичанин — иными словами, враг. Хотя с ней он вел себя вполне дружелюбно.

Впрочем, все это ровным счетом ничего не значило. Не имело значения, что англичанин вовсе не был груб в отличие от большинства представителей ее собственного народа. Дело было в том, что англичане, как правило, держались особняком. Они работали в замке и строили свой город. Они улучшили главные дороги и поддерживали в Каррег-Ду шаткий мир.

Но своим присутствием они угнетали валлийцев. Вот уже десять лет Рэндолф Фицхью и его брат Джаспер подрывали единство жителей Уэльса, совращая людей так же, как Рэндолф совратил ее подругу Джослин. Он получил земли Уэльса, жену-валлийку и детей — наполовину валлийцев.

Брат Рэндолфа шел по его стопам. Он приятно проводил время с валлийскими женщинами в замке и в деревне. Теперь он положил глаз на нее. Ронуэн точно знала, что ни за что не уступит его льстивым речам. Она хорошо понимала, чего он добивается, и надеялась, что устоит перед ним.

Ронуэн вошла в крохотный домик матери и нашла свой тюфяк. Однако под громкий храп отчима и тяжелое дыхание матери заснуть было невозможно. Да еще малыши, спавшие вповалку, как щенки, все время ворочались.

Ситуация очевидна: ей необходим муж. Она не хочет жить в доме матери. Она уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж, а если судить по ее реакции на поцелуй Фицхью, вполне созрела для замужества.

Самое сложное — найти подходящего человека. Им определенно не был Джаспер Фицхью. Рис тоже. Англичанин нравился ее телу, а старый друг — уму. Жаль, что из них нельзя вылепить одного, годного во всех отношениях.

В конце концов к ней все же пришел сон, а с ним — грезы о мужчинах. Сначала был высокий мужчина, потом коротышка. За ним последовал юноша, которого сменил человек в летах. И от всех она пыталась скрыться. Но не важно, как быстро она бежала и куда пряталась, им всем удавалось ее догнать. Даже кривоногому старику. Она не могла скрыться, и хотя отчаянно пыталась освободиться, все они ловили ее и успокаивали поцелуями.

Всю долгую ночь мужчины сменяли друг друга в снах Ронуэн и целовали… целовали…

И все они держали ее в крепких объятиях, и их руки были влажными от холодной речной воды.

Глава 4

Джаспер сел на любимый стул, стоявший достаточно близко к очагу, чтобы было тепло, и достаточно далеко от вечерней домашней суеты в большом зале. Он только что поужинал, правда, без аппетита. Белый хлеб, твердый сыр и соус из оставшегося от обеда мяса почему-то потеряли для него обычную привлекательность. После обильных утренних возлияний, купания в ледяной воде и пробежки по лесу болела голова и его все еще знобило.