Земля Тре - Александр Рыжов

- Другого выхода нет.

Трофима с Игнатием похоронили на следующее утро. Вырыли одну на двоих могилу - в лесу, недалеко от того места, где они встретили свою смерть. Насыпали сверху невысокий земляной холмик, забросали опавшей листвой. Постояли в молчании.

- Прощайте... - сказал Глеб за всех. Сцепил зубы и, не оглядываясь, пошел к реке. Ушкуйники длинной вереницей двинулись следом.

На берегу долго задерживаться не стали - наскоро погрузили в трюм все то, что удалось высушить, и спихнули ушкуй в воду. За делом перебрасывались лишь короткими фразами, но настроение было понятно и без слов - каждому хотелось поскорее покинуть злополучное место. Глеб вышел на палубу, стал лицом к берегу и почувствовал, как ветер холодит левую щеку.

- Попутный, - подтвердил Коста. - Можно ставить паруса.

Развернутые на мачтах полотнища затрепетали, захлопали и, поймав поветерье, выгнулись тугими полукружиями. Ушкуи тронулись в путь.

Когда впереди показалось Онежское озеро, Глеб задрал голову и посмотрел на небо - не повторится ли ладожская история? Но сверху успокаивающе лился ничем не замутненный солнечный свет, а небо было прозрачным, как лед на Ильмени. Путь по Онежскому озеру предстоял долгий - раза в три дольше, чем по Ладоге, - и Глеб, вспомнив обычай, бросил за борт гривну, чтобы озеро не гневалось, пропустило с миром.

Посоветовавшись с Костой, он решил подходить к берегам как можно реже. Местность с каждой пройденной на север верстой становилась все глуше - можно было ожидать нападения как зверей, так и людей, которые, по рассказам Ильи, были здесь одинаково дикие.

Ночи становились длиннее, дни - короче. Несмотря на то что погода после ладожской бури стояла отменная, Глеб хмурился и с тревогой думал о том, успеют ли они ступить на берег земли Тре до наступления зимы. Ледостав мог испортить все дело, обречь на зимовку, о которой Глеб не хотел даже думать, поэтому с утра до вечера мысленно призывал попутный ветер дуть сильнее.

Холодным утром вошли в Водлу. Глеб, стоя на корме, поблагодарил Онежское озеро за благополучный проход и стал рассматривать незнакомые места. Вдоль берегов тянулись густые заросли, не тронутые ни ножом, ни топором. Один раз Глебу показалось, что в них что-то промелькнуло, но что именно - разобрать не успел. Не видно было и следов, ведущих к воде.

- Что ищешь? - спросил Коста.

- Жизнь.

- Жизнь в лесу прячется. Погоди, увидишь...

- Не прозевать бы волок.

- Илья не прозевает.

По Водле ушкуи шли гуськом, один за одним. Впереди был ушкуй Ильи.

- Эй! - крикнул Глеб, перейдя с кормы на нос. - Гляди в оба!

- Гляжу, - спокойно ответил Илья. - Возьмем чуть правее, ближе к берегу.

- Как скажешь.

Эту реку Глеб видел впервые - приходилось целиком полагаться на опыт Ильи.

Пока шли по Онежскому озеру, а потом по Водле, тайный враг, затаившийся на одном из ушкуев, ничем себя не проявлял, и чувство опасности постепенно притупилось. Даже Глеб, который в первые ночи после памятной стоянки на свирском берегу просыпался от любого шороха, стал подумывать: а не ошиблись ли они с Костой в своих выводах? Лопнувшая веревка, продырявленное днище - все это можно было объяснить другими причинами. Но стрелы - проклятые стрелы, которые он сам вынул из тел убитых ушкуйников! - тут не годились никакие предположения, кроме тех, что возникли сразу и засели в головах, как занозы...

- Волок! - крикнул Илья. - Правим к берегу. Легкие суденышки соскользнули с широкого языка реки и, раздвинув похожую на русалочьи волосы прибрежную траву, остановились. Глеб сошел на землю и увидел просеку - она уходила вдаль, прорезая чащу.

- Вот он, волок... - сказал вслух, радуясь тому, что впервые за много дней пути обнаружились следы человеческого присутствия.

Волок был проложен давно, и если бы не огонь, пущенный вслед за топором, на месте вырубки уже стояла бы молодая роща.

Вдоль по просеке тянулась заросшая травой ложбина - земля была продавлена днищами кораблей, которые тянули по волоку. Глеб ступил в эту ложбину, сделал несколько шагов и увидел сбоку деревянный столб, на котором тускло поблескивала металлическая пластина. Подойдя ближе, прочел полустертую надпись "Господин Великий Новгород" - и сразу повеяло родным. А когда разглядел под буквами стрелку, указывавшую на юг, туда, где осталась русская земля, сердце болезненно сжалось.

- Ну-ка, раз-два... взяли! - раздался зычный голос Косты.

Ушкуи, подталкиваемые крепкими руками, по-тюленьи выползли на берег. Глеб согнал с души набежавшую муть и пошел помогать.

Так начался путь по волоку. Этот участок суши между Водлой и Кенозером, длиною в три десятка верст, таил в себе самую большую опасность для путешественников, рискнувших отправиться на далекий Север. Раньше Глеб знал об этом понаслышке, но теперь, когда Водла осталась за спиной, его вдруг охватило чувство беспомощности. Ушкуи, казавшиеся в воде почти невесомыми, на самом деле оказались тяжелыми и громоздкими. Мужики сбросили рубахи, пот блестел на могучих спинах, хриплые вдохи и выдохи слились в единый шум, похожий на шум горного потока, бегущего по камням. Но, несмотря на все усилия, продвигались медленно. Корабли ползли нехотя, влипая в болотистую почву. Глеб глядел на лес, сдавивший волок с двух сторон, и понимал, что сейчас они представляют собой легкую добычу для лихих людей. Ему казалось, что, двигаясь с такой скоростью, они доберутся до Кенозера не раньше весны, но вечером, объявив привал и в изнеможении прислонившись спиной к корме одного из ушкуев, он смерил глазами пройденное расстояние и изумился:

- Чудеса!..

- Чему дивишься? - спросил Илья.

- Думал, мы еще от реки не отошли...

- Поменьше терзайся. Это только кажется, что медленно идем. Оглянуться не успеешь, как будем на Кене.

- Тише едешь, дальше будешь, - сказал подошедший Коста и протянул Глебу берестяной туесок. - Водички хочешь?

Глеб жадно припал губами к краю, глотнул и поперхнулся - вода обожгла горло ледяным холодом.

- Откуда взял?

- Тут ручей рядом, - пояснил Коста. - Хороша водица, правда?

- Слишком хороша, - проговорил Глеб, кашляя. - Больше ничего не заметил?

- Заметил.

- Что?

- А вон Пяйвий покажет.

Подошел Пяйвий, протянул измятый, в рыжих пятнах ржавчины, шлем и сказал сдавленно:

- Чудь...

- Дай-ка глянуть. - Илья взял шлем, повертел в руках. - Обычное дело. Чудь по волоку часто рыскает, здесь пожива есть.

- Значит, встретим?

- Как повезет. Можем встретить, а можем и не встретить.

- Но шлем...

- А что шлем? Он, может быть, уже лет десять тут валяется. Знаешь, сколько народу в этих краях полегло...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});