Лживая правда - Виктор Метос

дело, и тут ему на электронную почту пришло сообщение от Мэдлин. Дилан направил молодую женщину на нужный путь, но сам по-прежнему колебался, не желая светиться в деле Арло Уорда.

В книгах и кино частенько изображают, как адвокат с готовностью спешит защищать невиновного. В конце концов, кому хочется защищать виновного, помогая ему спастись от справедливого возмездия за совершенные преступления? Однако в реальности невиновный клиент – это кошмарный сон. Если адвокат проиграет дело, невиновного человека упрячут в тюрьму. Или, при худшем сценарии, как в случае с Арло Уордом, его, возможно, предадут смерти. Подобные дела порождали атмосферу одержимого трудоголизма, когда Дилану приходилось работать по восемнадцать часов в сутки и спать у себя в конторе. Он твердил себе, что в настоящий момент не может браться за подобное дело. Оно не позволит ему должным образом заниматься Марки. И еще нужно было принять решение насчет приглашения в Лос-Анджелес.

Нет, он попросит подключиться к делу своего друга Роджера. С его помощью Мэдлин справится.

И все же Дилана не покидало беспокойство. Арло страдает серьезным психическим расстройством и, похоже, не отдает себе отчет в происходящем. Он думает только о том, как заработать деньги для своей семьи и увидеть собственное лицо в новостях. Это позиция ребенка.

Дилан открыл сообщение от Мэдлин. К нему было приложено извещение от прокуратуры о том, что защита будет требовать смертный приговор.

Дилан почти не раздумывал.

«Я перезвоню через час».

После окончания заседания – речь шла об угоне машины, и дело должно было продлиться еще месяц, – Дилан вышел из здания суда и сел на ступени. Ослепительное солнце резало глаза, и ему пришлось надеть темные очки. По лестнице в обе стороны сновал оживленный поток людей, поэтому Дилан вынужден был сдвинуться на самый край, чтобы получить хоть какое-то уединение.

– Прокуратура округа Джексон, – сказала секретарша.

– Здравствуйте. Я звоню по поводу дела Арло Уорда, и мне нужно поговорить с миз Уайтвулф.

– Минуточку.

В трубке раздался щелчок, затем заиграл приятный джаз. Наконец послышался женский голос:

– Келли Уайтвулф слушает.

– Здравствуйте, Келли. Не знаю, помните ли вы меня, я Дилан Астер. В последние годы у нас с вами было несколько общих дел.

– Я вас помню. Чем могу помочь?

Никаких любезностей. Плохой знак.

– Ну, я по просьбе одной знакомой просматриваю дело Арло Уорда и обратил внимание, что вы намереваетесь просить смертный приговор, так что, полагаю, о сделке со следствием речь не идет?

– Да, совершенно верно.

– Арло психически болен, и серьезно; вам это известно, так?

– Мистер Астер, позвольте остановить вас прямо сейчас. Я помню вас гораздо лучше, чем вы думаете. В том деле о краже со взломом, которое у нас было несколько лет назад, вы подали тридцать один протест.

– Тридцать один. Вы запомнили точную цифру, да?

– Вы произвели на меня впечатление адвоката, который не остановится ни перед чем, лишь бы выиграть процесс, независимо от того, что произошло в действительности. Я не желаю играть по таким правилам. Арло Уорд жестоко убил трех человек и едва не убил четвертую жертву. Если б я предложила сделку, то не представила бы народ штата Невада должным образом.

Дилан шумно выдохнул.

– Доводить до суда дело серьезно больного психически человека – не самое умное решение.

– Вы закончили? Меня ждут дела.

– По-моему, мы не там ищем. Я звоню вам потому, что, на мой взгляд, в деле есть определенные серьезные проблемы. Уверен, что, если хорошенько покопаться, всплывут новые проблемы, что позволит нам поставить вопрос о разумном сомнении[12]. У Мэдлин просто нет необходимого опыта для воздействия на присяжных. Поэтому я считаю, что признание Арло невменяемым – это хорошее решение для всех.

– Чтобы через пару лет какой-нибудь занюханный психиатр выпустил его на свободу продолжать заниматься тем же самым? – Келли горько усмехнулась. – Я пас.

– Вы серьезно хотите сказать, что намереваетесь добиваться казни человека, который, возможно, не представляет себе, что сделал и почему?

– Да.

Потрясенный Дилан умолк. Ему уже приходилось сталкиваться с такими упрямыми прокурорами – но еще ни разу в деле, которое грозило обвиняемому смертным приговором. В таких процессах ставки очень высоки, и малейшие ошибки обеих сторон придирчиво изучаются при апелляции, поэтому прокуроры обыкновенно проявляют бо́льшую осторожность, чем обычно.

– Это неправильно. На мой взгляд, Арло не отдает себе отчета в происходящем.

– У меня много работы, мистер Астер, а вы даже не занимаетесь этим делом. Подайте заявление о готовности представлять интересы Арло, и я с радостью буду говорить с вами столько, сколько вам угодно. А до тех пор, пожалуйста, больше мне не звоните.

Она закончила разговор. Отняв телефон от уха, Дилан постучал его ребром по ладони. Эта дилемма стоит перед каждым адвокатом: делать добро тем, кто не может за себя постоять, или добиваться собственного финансового благополучия? По своему большому опыту Дилан знал, что обыкновенно одно исключает другое.

Чтоб тебя!

Он отправил сообщение своей секретарше:

Пожалуйста, подайте заявление о том, что я готов представлять интересы Арло Уорда, и продлите доверенности по всем моим делам на ближайшие несколько месяцев.

Глава 15

Дилан приехал в тюрьму округа Джексон один и сказал, что хочет встретиться с Арло Уордом. Ему пришлось ждать минут двадцать, поскольку было время обеда и ни одного свободного охранника, чтобы провести его внутрь, не оказалось. Когда охранник наконец появился, он был резок, немногословен и тщательно обыскал Дилана, после чего категорически приказал ему не прикасаться к арестованному.

На этот раз Дилана провели в комнату для встреч клиента и адвоката. Вошедший Арло был в оранжевой робе и белых шлепанцах. Руки у него были в кандалах, как и щиколотки. Охранник подвел его к столу и пристегнул цепь на ногах к стальному кольцу в полу, лишив Арло возможности передвигаться. После чего ушел.

– Прошу прощения за то, что прервал ваш обед, – сказал Дилан.

– Ничего страшного. К тому же еда все равно была отвратительной. – Громыхая цепью, Арло положил руки на стол. – Чем могу вам помочь, мистер Астер?

– Мы поговорили с Мэдлин, Арло, и я готов взяться за ваше дело. Я буду вашим защитником.

На лице у Арло появилась улыбка.

– Правда? – сказал он. – Это же просто здорово! Я читал, что пресса уделяет вам много внимания. Как вы полагаете, нас покажут в новостях? Не в местных, там меня уже показывали… Я имею в виду общенациональные новости.

– Как только начнется судебный процесс, средства массовой информации непременно за него ухватятся. Журналисты обожают подобные дела.

Не переставая улыбаться, Арло откинулся на спинку стула.

– Я уже начал работу над своей книгой. Надо будет прислать вам первые страницы.

– Арло, сделайте мне одолжение: если хотите, делайте записи, но пока не принимайтесь за книгу, хорошо? Тюремные власти могут конфисковать все написанное вами и предъявить суду в качестве признания вины.

Улыбка у Арло на лице погасла.

– Не могу. Память у меня п-плохая. Мне нужно записать все поскорее, иначе я многое забуду.

– Ну, тогда поступайте вот как: пишите на каждой странице: «Моему адвокату Дилану Астеру». В этом случае все написанное вами станет перепиской клиента со своим адвокатом, а ее неприкосновенность охраняется законом. И ее уже нельзя будет использовать в суде против вас. Договорились?

– Хорошо, я сделаю так, как вы сказали.

Откинувшись на спинку неудобного металлического стула, Дилан скрестил руки на груди.

– Вы хотите узнать про них, не так ли? – снова улыбнувшись, сказал Арло.

– Про «них»?

– У каждого шизофреника есть свои «они». ЦРУ, инопланетяне, чудовища под к-кроватью, призраки… в общем, «они».

Какое-то мгновение Дилан молча смотрел на него.

– А у вас есть «они»?

– Ну да, есть, – кивнул Арло. – Мне было пятнадцать лет, когда я впервые их увидел. Это было на кладбище рядом с нашим домом. Кладбище старинное, прежде на нем хоронили повешенных преступников. Так что там полно всякого плохого народа. Тех, кто убивал женщин и детей. Худших из худших.

Дилан предпочел не указывать