Мой - Анастасия Пырченкова

нижнего белья!

А я вообще вместо лифчиков предпочитаю топы. Вот и сегодня на мне был надет белый топ с блестящими регулируемыми бретелями, верх которого украшен изысканным непрозрачным кружевом. И в комплект к нему шли удобные трусики: спереди хлопок, а на попе кружево. Ничего пошлого и неприличного.

И всё же вернувшийся Артём при виде меня замер в дверях, уставившись немигающим взглядом. Смотрел неотрывно и молчал. Светло-карий взор медленно проскользил по моему телу сверху-вниз и обратно несколько раз.

- Вы сами сказали раздеться, - произнесла я неуверенно, переминаясь с ноги на ногу.

- Сказал, - хрипло повторил за мной мужчина, снова принявшись изучать моё довольно целомудренное одеяние.

По лицу хозяина квартиры и не понять было, понравилось ли ему увиденное или нет. Мне вот всегда казалось, что у меня излишне толстые бёдра и большая грудь для моих лет. Третий размер. Мало у кого он есть из наших. Раньше я немного комплексовала по этому поводу, потому что парни постоянно мне в это тыкали, иной раз прямо прося потрогать. А вот теперь даже порадовалась. Мужики же, вроде как, любят побольше. Или Акимову наоборот, поменьше нравится? Как вообще распознать, понравилось ему увиденное или нет? В книгах оно как-то всё просто выглядит, легко понять. А вот на деле… чёрт его знает, что думает!

- Я думал, ты это сделаешь в ванной, а не коридоре, - добавил Акимов тем временем к предыдущим словам.

Вот тут я действительно смутилась. Просто не подумала о том, что стоило действительно зайти в ванную. И всё же осталась стоять на месте.

- Это мне? - кивнула на одежду в его руках.

Артём посмотрел на полотенце и домашние вещи в своих руках и тоже кивнул, больше на меня не глядя. Подошёл и протянул принесённое.

- Спасибо, - приняла подношение.

- Не за что.

И снова между нами повисла тишина.

Артём не смотрел на меня, но и не уходил. И я тоже. Сосредоточила внимание на его ладонях, которые он резко сжал в кулаки до побелевших костяшек, аж вены на руках вздулись. Не удержалась и провела пальцами по одной из них. Над головой послышался шумный выдох. Посмотрела на Акимова и утонула в бездне его взгляда. Из-за расширенных зрачков светло-карие глаза казались чёрными с золотистой окантовкой. Завораживающее зрелище. Отчего-то резко перестало хватать воздуха. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пришлось втягивать в себя воздух ртом. Взор Артёма тут же сосредоточился на моих губах. А ещё от его тела исходил такой жар, что у меня во рту резко пересохло. Жутко пить захотелось. Пришлось облизнуть губы, а то казалось, что ещё немного и кожа на них лопнет от этой сухости.

- В душ, - проговорил Акимов, резко отшатнувшись. - Сейчас же! - фактически приказал не своим голосом.

От неожиданности бросилась в обозначенном направлении. Ещё и закрылась на замок с той стороны. И только потом сообразила, насколько глупо выглядел мой побег. Вот же… идиотка! Такую возможность упустила! И блузку надо было всё-таки снять! Может, тогда бы проникся…

Артём

Удар. Ещё удар. Сильнее. Резче. Быстрее.

Вколачивал кулаки в грушу с завидным энтузиазмом в надежде выбить из своих мыслей образ полуобнажённой фигурки в белой майке и трусах. Никогда бы не подумал, что такое целомудренное одеяние способно так рвать крышу и лишать выдержки.

Кто бы знал, чего мне стоило сдержаться и не взять девчонку прямо там, у стены…

И ведь не заметила. Не поняла. Смотрела на меня своими голубыми глазищами и не видела, как меня плющит от её близости. Шаг отделял от катастрофы. Сам не знаю, откуда во мне взялась эта выдержка, учитывая, что мысленно я уже оприходовал свою гостью во всех возможных позах. И уже не важен стал её возраст. Так бы и сорвал с неё эту майку. И трусики. И это девчонка ещё не осознала всей своей привлекательности. Иначе бы у меня ни единого шанса не осталось против неё. А ведь действовала неосознанно. Нахрена я согласился подыграть с этими её ключами? Хотел проучить, сдав подружке на попечение, а в итоге сам себя наказал. Ещё Инесска, видите ли, задерживается…

- Я вам доверяю, Артём Николаевич. Постараюсь освободиться поскорее, но не раньше девяти или даже десяти, - сказала, когда я ей позвонил и пояснил ситуацию.

Ага, а время восемь.

Доверяет она мне.

Я сам себе не доверяю, а эта - да.

Знала бы дамочка правду.

Невольно ухмыльнулся и перестал колотить грушу, уткнувшись лбом в кожаную поверхность той, прислушиваясь к льющейся в ванной воде. Моется. И даже не подозревает, насколько мне хочется к ней присоединиться. Прижать её грудью к прохладному кафелю. И самому прижаться к ней со спины. Вжаться в податливое тело, нежно оглаживая его руками, выискивая и лаская чувствительные места. Интересно, как бы она на это реагировала? Стонала, вскрикивала или бы молчала, лишь шумно и прерывисто дыша. В крови словно огонь разлился, зажигая каждую частичку тела. И сам не понял как оказался возле двери в ванную.

Чёрт, Акимов, ты больной извращенец!

Взялся за ручку и прижался лбом теперь уже к деревянному полотну, за которым находилась медовая девочка. И не в цвете волос дело, а просто этот её аромат невинности… и сама она пахнет мёдом, то ли гель для душа у неё такой, то ли крем. А может, это меня так плющит и кажется то, чего нет.

Дебил, что тут скажешь!

И вдвойне дебил, потому что так и простоял всё то время, пока девчонка мылась. В себя пришёл, только когда стала поворачиваться ручка, которую я так и не выпустил. Резко отшатнулся, по-глупому сделав вид, что как раз собирался постучаться к ней.

- А я уж думала ты утонула, - нервно отшутился, жадно впитывая в себя образ стройного девичьего тела в моей одежде.

Чёрт! Как же ей это шло! Словно так и должно быть!

Синяя футболка - почти как раз, да и чёрные шорты - ненамного большие.

Идеально.

Она идеальная.

А я долбанный извращенец, которому приходится самому себе постоянно напоминать о её годах.

Надо же было запасть на малолетку!

Галя от моего пристального внимания заметно смутилась. И это при том, что и без того после душа бархатистая кожа раскраснелась, так и маня к ней прикоснуться. Потемневшие от влаги медовые волосы длиной до лопаток рассыпались по плечам скрытым полотенцем. Голубые глаза сияли ярче обычного, лишая остатков здравого смысла.