Утро вечера дрянее (сборник) - Светлана Алешина

– Объясни хотя бы, что случилось? – настаивала начавшая было тревожиться Маринка.

Она упорно вглядывалась в мое лицо, чем напомнила мне о той тетке, с которой я столкнулась в ежовском доме.

– Если в двух словах, – я сделала глоток ароматного кофе, – сначала я была у Ежова в студии, потом полвечера провела с ним в «Матрице»…

– Ого, – глаза у Маринки загорелись, – здорово! – Она вновь обрела свою веселую беззаботность.

– … а сегодня утром, когда я пришла к Андрею домой, чтобы закончить интервью…

– Ты уже с ним на «ты»! – восхищенно воскликнула Маринка.

– … я обнаружила в квартире его труп, с ножом в горле, – завершила я наконец фразу.

– Е! Е-мое! – Маринка в ужасе прижала ладонь ко рту. Но, правда, быстро пришла в себя и заявила: – Это конкуренты. Ну, ясное дело, кто ж еще?

– Погоди делать опрометчивые выводы, – тормознула я ее. – Давай лучше допьем кофе, и зови сюда Кряжимского с Виктором, надо обмозговать ситуацию.

– Елки-палки, – бормотала Маринка, торопливо прихлебывая из чашки, – это ж надо, а! Че ж теперь с «Вывихом»-то будет? Ой, надо позвонить Клунину, разузнать все поподробнее.

– Не надо никому звонить, – осадила я ее. – Твой Клунин сам еще ничего не знает.

– Откуда ты знаешь, что он не знает? – Маринка поставила пустую чашку на поднос.

– Сейчас ты узнаешь, откуда я знаю. Зови народ. Быстро! – прикрикнула я на нее.

Она поджала губы и неторопливо вышла из кабинета, даже не убрав поднос. Выпендривается!

Хоть она мне и подруга и старше меня почти на год, приходится ее иногда ставить на место. Но у Маринки есть еще одно положительное качество – она быстро отходит. Так что, войдя в кабинет следом за Кряжимским и Виктором, она быстренько убрала грязные чашки и, чуть выпятив губки, устроилась на кресле.

Я пересела за свой стол и рассказала, как я отправилась к Ежову, как ждала его, как мы поехали в «Матрицу» и что там было. Когда я дошла до своего похищения, Кряжимский возмущенно воскликнул:

– Ну, гады, что творят!

Описав подробно встречу с Рудиком, я перешла к событиям сегодняшнего утра.

– Виктор, – протянула я ему «Никон», когда закончила, – освободишься, сделай отпечатки.

Он молча положил аппарат на диван, рядом с собой.

– Так вот, – сказала я, – рано или поздно, но на меня обязательно выйдут. И хоть я и не убивала Ежова, у ментов могут быть ко мне серьезные и, что самое главное, неоправданные претензии. Я весь вечер была с Андреем, мы с ним танцевали, а вошли в «Матрицу» вообще в обнимку.

– Но ведь есть презумпция невиновности, – торжественно заявил Кряжимский, однако тут же осекся. – Хотя да, конечно, не нужно забывать, где мы живем.

– Вот именно! – подхватила я. – Но, по большому-то счету, ничего у них на меня нет.

– Тогда чего суетиться? – благодушно улыбнулся Кряжимский.

– Сергей Иванович, – укоризненно взглянула я на него, – не забывайте, что Ежов известный в городе продюсер. Шума в связи с его смертью будет много. Это же отличный материал для статьи.

– Само собой! – согласился хитрый Кряжимский.

– Тогда нам нужно как можно больше узнать о Ежове и его связях, – заявила я, – и если это удастся, найти его убийцу. Начну с участников групп, которые продюсировал Ежов, пообщаюсь с Поплавским, с Шажковым. Неплохо было бы узнать что-нибудь о Рудике, Ежов его знал. Только вот как к нему подступиться?

– Попробую выяснить что-то по своим каналам, – Кряжимский снял очки и стал их протирать.

– Еще нужно выяснить, с кем меня перепутал Никита. Понятно, что это подруга Ежова, которую зовут Ольга, больше пока ничего не известно.

– Скорее всего она блондинка, – откликнулся Кряжимский, водружая очки на нос.

– Почему вы так думаете?

– Никита ее не знал и спутал с тобой, – начал рассуждать Кряжимский, – значит, ему описали девушку, похожую на тебя. Ты же у нас в настоящее время – блондинка.

– Да, блондинка, – я провела пальцами по волосам, – не поспоришь.

– Дальше, – продолжал Кряжимский, – мне кажется, с ней что-то случилось. Она явно должна была быть вместе с Ежовым, но почему-то не пришла.

– Об этой моей тезке, мне кажется, многое может порассказать Вика. Я только сейчас поняла, что она имела в виду именно ее, когда упрекала Ежова, что он не порвал с Ольгой. Наверное, с нее я и начну.

– Ты знаешь, где она живет? – спросила Маринка.

– Попробую узнать в студии, – пожала я плечами.

– Хочешь, я позвоню Клунину? – с жаром предложила она.

– А, – я хитро посмотрела на нее, – у тебя же есть визитка. Ну-ка, давай ее сюда. Да не бойся, верну.

Маринка вышла в приемную, вскоре вернулась и нехотя положила передо мной на стол синий картонный прямоугольничек.

– Смотри не потеряй, – почесав пальцем носик, предупредила она.

– Не дрейфь, – я сунула визитку в сумочку и поднялась из-за стола. – Ну, я, пожалуй, пойду.

– Если я что-то узнаю насчет Рудика, – сказал Сергей Иванович, – я тебе позвоню.

– Это было бы очень кстати.

* * *

К Дому быта нефтяников я подъехала около двенадцати. Оставила машину у запертого центрального входа и направилась к боковому. В длинной приемной сидела вчерашняя девица и шуршала пальцами по клавиатуре компьютера.

– Привет, – я изобразила на лице подобие улыбки.

– Здравствуйте, – сухо кивнула она, не отрываясь от работы и только на секунду окинув меня взглядом. – Андрея Николаевича нет.

«И не будет», – промелькнула у меня мысль.

– Вообще-то я не к нему, а к вам, – миролюбиво произнесла я.

Она перестала печатать и с интересом посмотрела на меня, удивленно переспросила:

– Ко мне?

Я кивнула с благожелательным и смиренным выражением лица.

– Не понимаю…

– Мне нужен адрес подруги Ежова – Ольги, – выпалила я.

Она еще более растерянно посмотрела на меня, но вскоре опять натянула на лицо маску холодной безучастности.

– А у него самого вы не можете узнать? – не без ехидства спросила она.

– Он в отъезде, – желчно усмехнулась я, – а мне надо срочно встретиться с девушкой.

Секретарша приоткрыла рот.

– В отъезде? – ошарашенно завращала она глазами.

– Хотите убедиться? – Я насмешливо взглянула на нее.

– Но этого не может быть, – она лихорадочно залистала какой-то журнал, – у него сегодня встреча с…

– Возьмите трубку и убедитесь, – решительно порекомендовала я.

Она набрала домашний номер Ежова, но тут же бросила трубку и вопросительно посмотрела на меня.

– Что все это значит? – задыхаясь от волнения, воскликнула она.

– Ежова больше нет, – спокойно ответила я, – он убит сегодня утром в собственной квартире. Мне срочно нужен адрес его девушки. Секретарша погрузилась в прострацию, являя собой жалкое зрелище: бледная, руки дрожат, в глазах – отсутствующее выражение.

– Я жду, – суровым голосом произнесла я.

Она подняла на меня недоуменный взор.

– А как же… – она снова опустила голову.

– Мне нужен адрес. Когда вы видели Ольгу последний раз? – сделала я попытку вывести ее из столбняка.

– Когда? – беспомощно взглянула она на меня. – Вчера или нет… позавчера. Да, позавчера.

Она захлопала ресницами. Ну, слава богу, начала приходить в себя!

– Она приходила к Андрею?

– Да-а, – как-то неуверенно протянула она.

– Ольга приходила одна? – решила я максимально прояснить ситуацию, не выходя из приемной.

Секретарша кивнула.

– А раньше? Не позавчера, – уточнила я, – а вообще? Она приходила всегда одна?

Секретарша отрицательно мотнула головой.

– С кем же? – упорно доискивалась я до истины.

– С подругой, – промямлила секретарша и вдруг, зажав рот ладонью, разрыдалась.

Не думаю, что она уж так глубоко сострадала Ежову. Скорее всего не знала, куда ей теперь податься, где найти еще такое тепленькое местечко. Хотя кто его знает…

– Как зовут подругу? Кто она?

– Не знаю, – умоляюще проговорила она.

– Ладно, – смягчилась я, – так где живет Ольга?

– Пушкина, четыре, квартира двенадцать, – тихо произнесла секретарша.

– А телефон? – не унималась я.

Получив телефон, я еще раз напоследок кинула взгляд на подавленную, просто убитую горем секретаршу и вылетела на улицу.

Запустив двигатель, я закурила. Что ж, Бойкова, тебе есть над чем поразмышлять. Другое дело, что некогда. Я рванула с места. Городские пейзажи замелькали за окнами авто. Но каким чужим казался сейчас мой плавно вступающий в февраль город. Лица прохожих были еще более унылыми и равнодушными, чем всегда, какие-то на удивление плоские, бледные, холодные. Зимний театр теней! Красная ухмылка светофоров меня просто бесила. Куда, Бойкова, делись твое вчерашнее благодушие и сегодняшнее утреннее легкомыслие?

Минут через десять я уже была на месте. Не въезжая во двор, я затормозила, вышла из машины и поднялась на четвертый этаж. Позвонила в обитую коричневой кожей стальную дверь.