Новый рассвет - Сандра Браун

Бэннер злилась. И гнев был сильнее боли. Никогда, даже через миллион лет, не захочет она вернуть Грейди. Ее больше мучили страдания родителей, а не разлука с женихом. Пусть спит, где постелил. Никогда еще старая пословица не приходилась настолько к месту.

Но в таком случае, возможно, она не любила его вовсе. Только думала, что любит. И все же, если бы его обман сегодня не раскрылся, она не узнала бы, какой он слабохарактерный, осталась бы в блаженном неведении, вышла бы за него замуж и любила всю свою жизнь. В этом она была уверена. И это ослабляло ее гнев.

Так Бэннер лежала довольно долго, не замечая, как бежит время, пока в комнате не стемнело и она не поняла, что солнце зашло.

Бэннер вскочила с постели и поклялась, что не станет прятаться, как виноватая. Да будь она проклята, если позволит Грейди Шелдону и городским сплетницам взять над собой верх.

Она ополоснула лицо холодной водой, промыла опухшие глаза, надела простенькое клетчатое хлопчатобумажное платьице, поправила прическу и сошла вниз. Домочадцы сидели на кухне и ужинали. При появлении на пороге Бэннер разговор резко оборвался.

Все застыли, как на рождественской открытке, и почтительно уставились на девушку. Примолкли даже дети Анабет. Чего они ожидали? Что она удалится в свою комнату навеки? Навсегда останется инвалидом? Облачится в темные траурные одежды? Начнет хандрить, как засохшая старая дева?

– Я хочу есть, – объявила Бэннер. – Что-нибудь осталось?

Родные засуетились, освобождая ей место и наперебой пододвигая тарелку, серебряный столовый прибор, блюда с кушаньями. Снова заговорили – чересчур громко, заулыбались – чересчур широко. И глаза у них были чересчур ясные.

– Ты что-то говорил о быках, Гектор! – заорал Росс таким зычным голосом, что малыш Анабет расплакался.

– Ну да, ну, я…

Бедняжка Драммонд, подумала Бэннер, опуская глаза. Он и без того перенервничал, а его еще ставят в столь затруднительное положение. Ну не способен он сейчас поддерживать застольную беседу, не способен. Сама Бэннер говорила мало и не отрывала глаз от тарелки. На самом деле она вовсе не была голодна, но заставила себя съесть по крайней мере половину порции.

Праздничные украшения исчезли, кто-то, наверное Ма, позаботился, чтоб от подготовленного к свадьбе убранства не осталось и следа, разве что фруктовый пунш на столе. Лидия унесла запачканное свадебное платье из спальни дочери. Бэннер надеялась, что его сожгли. Корзины с цветами тоже вынесли. Двор убрали. Лидия заверила дочь, что об отсылке свадебных подарков волноваться не нужно: она возьмет на себя эту мучительную обязанность. Бэннер решила, что мама уже выполнила обещание, потому что коробок с подарками тоже видно не было.

Словом, если не обращать внимания на то, что за столом собралось слишком много народу, – это был обычный весенний вечер. Бэннер казалось, что она чувствует себя даже свободнее, чем остальные. Время от времени они взглядывали на нее, как будто она в любой момент могла начать рвать на себе волосы.

Дети кончили есть, и Мэринелл вызвалась пойти погулять с ними. Ли и Мика тоже поспешили ретироваться, бормоча что-то о партии в покер во флигеле. Ма принялась убирать со стола.

– Сиди, – цыкнула она на Лидию, когда та поднялась, чтобы помочь ей. – Я мигом управлюсь.

Анабет захлопотала вместе с матерью. Гектор и Росс оживленно беседовали о скотоводстве.

Лидия не отрываясь глядела на мужа. Джейк, неторопливо прихлебывая кофе, – на Лидию.

Бэннер не обращала на это внимания: так было всегда.

– Выйду подышать на крыльцо, – заявила она, отодвигая стул.

– Пойдемте все, – поспешно сказала Лидия. – Проветримся. Джейк, Гектор, если не допили, берите кофе с собой.

Ма кончила возиться на кухне, и Мэринелл отвезла ее домой. Анабет и Гектор уехали вместе с ними: укладывать спать своих артачившихся отпрысков. Разговор перескакивал с одного на другое, Бэннер пропускала все мимо ушей и в конце концов сошла на крыльцо во двор.

– Куда ты?

– Просто пойду прогуляюсь, – бросила она через плечо, заметив беспокойные нотки в отцовском голосе.

Бэннер добрела до конца изгороди, шедшей по границе выгона. Кобыла с жеребенком гонялись друг за другом по молодой и сочной весенней травке.

– Похоже, резвый будет.

Девушка оглянулась и увидела направлявшихся к ней Ли и Мику.

– Будет, будет. Он от Спартанца?

– Да. Один из лучших. Правда, Мика?

– Конечно. Ручаюсь.

– Вы что, ушли о лошадиных статях поговорить? Я думала, вы в покер режетесь.

– Проигрался в пух, – ответил Мика и сделал движение, будто выворачивал карманы.

В лунном свете волосы у него были почти как у Джейка. Но не совсем.

Бэннер уперлась руками в бока.

– А кто на днях хвастался, что любого в карты побьет?

– А почему ты никогда ничего не забываешь?

Они подшучивали друг над другом, как обычно, пытаясь скрыть неловкость. Но после сцены в церкви трудно было вести непринужденную беседу.

– Зачем вы на самом деле пришли сюда? – спросила Бэннер.

Ли взглянул на Мику, тот ободряюще кивнул.

– Ну, мы… ну, мы хотели потолковать с тобой о том, что в церкви случилось.

Бэннер ухватилась за верхнюю жердь и вскарабкалась на изгородь.

– И что же вы хотели мне сообщить?

– Ну, Бэннер, ведь не один Грейди виноват…

– Ты о чем?

Ли запнулся и с мольбой посмотрел на Мику, который, казалось, был поглощен созерцанием резвившегося в загоне жеребенка, так что помощи от него ждать не приходилось.

– Ну, ты знаешь, у той шлюшки много парней было. Она просто наугад пальцем ткнула, могла и ошибиться.

– Да-да, – вдруг подхватил Мика. – Любой из пятидесяти парней в городе мог оказаться на месте Шелдона. Но он подходящая добыча – у него ведь лесопилка и все такое. Понимаешь?

– Пусть он спал с ней, это совсем не значит, что ребенок его. Вот мы о чем толкуем, – сбивчиво закончил Ли. – Может, тебе полегче будет, если узнаешь.

У Бэннер встал ком в горле.

– Мне полегче от того, что вы заботитесь обо мне.

Она крепко обняла Ли, потом Мику. Мика тоже обнял ее, но довольно неуверенно. Он, конечно, не был просто ковбоем, но и членом семьи тоже не был. Мика дразнил Бэннер с тех пор, как она подросла и начала заплетать волосы в косички, но в последнее время он стал замечать в ней кое-какие перемены, ускользавшие от ее брата. Мика не был нечувствителен к этим переменам, но у него хватало сообразительности и выдержки держаться на расстоянии. Ему бы и в голову не пришло волочиться за Бэннер и навлекать на себя гнев Ма, а тем паче Росса, и ставить под угрозу дружбу с ним.

Мика давным-давно усвоил, что для ковбоев, а значит, и для него, Бэннер недосягаема, и смиренно принял это как данность. На свете полно девчонок, может, и не таких хорошеньких, но ни одна женщина не стоит ни мужской дружбы, ни тем более жизни.