Якут - Сергей Калашников

Вот и «картинка» нарисовалась. Помню ведь, что «усмиряли» якутов не меньше сорока лет. Хм. По всему выходит — надо и нашему стойбищу быстренько становиться под руку государеву, а то, кто его знает, не надумают ли нас соседи «повоевать». Пока стояла тут одна динлинская юрта, где жил кузнец, никакой конкуренции ни за пастбища, ни за покосы, ни за охотничьи угодья даже в принципе возникнуть не могло. Ну а насчёт того, чтобы просто по-разбойничьи пограбить — так это в наших местах как-то не принято. Такая мотивация ближе казакам, которым, однако, предписано люд здешний не обижать.

Зато, появись в окрестностях нашего стойбища сильный род — и… всякое может случиться. Одним словом, вот до каких мыслей додумался я, размышляя о том, куда девать гору песцовых шкурок — судя по всему, Айтал отдаст эвенкам своих питомцев весной, когда сочтёт, что они достаточно выросли. Потому что с претендентом на обладание ими проводит длинные разговоры. Обучает правильно использовать возможности «воспитанников». Не простые эти собаки, как ни крути.

Глава 6. Зима

Арбалет я делал долго. Подходящие отлично высушенные заготовки для плеч лука нашлись в этом давно обжитом доме, как и медь, свинец и даже серебро. Тут же делали женские украшения — по большей части бляшки, которые нашивают на одежду. Золота якуты не уважают, считают нечистым металлом, зато серебряные детали в одежде используют охотно. Ну да мне это не надо было. Свинец же оказался кстати. Того, что выделили мне, хватило на сотню пуль грамм по десять каждая. Недолго думая, я их отлил по сантиметру в диаметре.

Не стану описывать всех тонкостей устройства этого довольно хитрого оружия, остановлюсь на том, что тетиву я сделал не простым отрезком, а натянул на колёсики-блоки на тот манер, как на луке, из которого Голливудовский Рембо стрелял во Вьетнаме. Примененная схема позволяет на всем протяжении хода тетивы развивать примерно одинаковое усилие, а не возрастающее по мере натяжения, как предписывает закон Гука.

Я крепкий парень, так что тяга в полсотни килограммов для меня — не перенапряг. По прикидкам выходило, что при вылете пуля должна иметь скорость около трёхсот метров в секунду. Как из пистолета Макарова. Даже самому не верится. А может быть я, когда считал, в нулях запутался перед извлечением квадратного корня? Ну да, так или иначе, самострел мой метров на триста в полуметрового диаметра круг попадал надёжно и доску пробивал. То есть против здешних прекрасных луков выглядел более чем убедительно.

Из ружья я стреляю хорошо, ну и из арбалета у меня тоже неплохо заполучалось, когда приладился и потренировался.

Айтал с «питомцами» частенько составляла мне компанию, когда я отправлялся на охоту. Собаки наводили нас на соболя — они его загоняли на дерево, а нам оставалось подойти и не промахнуться. В нынешнее самое морозное время мех этих куньих наилучший, но отсутствие солнечного света в полярную ночь крайне затрудняет стрельбу. Конечно, белый снег, отражая свет звёзд и луны, помогал нам, но случались и периоды облачности. Я старался бить только наверняка — пуля, не стрела, её не отыщешь. Они у меня наперечёт.

Далеко от дома мы не уходили в расчёте вернуться на ночлег к теплу очага. Однако как-то раз поднялся ветер, погнал позёмку, и тучи скрыли от нас небесные светила. Ничего подстрелить нам перед этим не удалось — не каждый же раз добычу встретишь. А тут — нужно возвращаться домой, но непонятно куда идти. И, как назло, компас куда-то запропастился.

Не помню, рассказывал ли я, но со мной сюда из будущего, кроме алюминиевого ведра, попали нож и компас — просто потому, что я без них никуда не хожу. И в этот раз он должен был быть при мне, но не отыскивается в сумочке на поясе.

А заметать стало не на шутку. Настоящая пурга поднялась. Собаки, что были с нами, тоже не пойми куда тянут — молодые, бестолковые. Мы с Айтал хорошо одеты и не сказать, чтобы сильно устали. Вот и принялись ходить вокруг молодой берёзки — отличную кольцевую тропу утрамбовали. Лыжи у нас короткие, но широкие, однако, если всё время по одному и тому же месту топтаться, рано или поздно даже наст проседает.

Долго ходили. Думаю, часа четыре. А потом стало лучше видно. Ветер не утих, но, наверное, снеговые тучи унесло. Как улеглась метель, так мы и домой отправились. Хорошо, что топтались на одном месте. Если бы шли — неизвестно куда бы забрели. Ну, ничего же было не видать! В снег не закопаешься — не так его много выпадает в нашем континентальном климате. Укрытие строить — так не слипается он в комья, потому что холодно. И брусков из него не нарежешь — неглубокий он, и корочка наста тонкая. А подходящих ёлок, под которыми можно было бы укрыться, рядом не случилось. На открытом месте нас накрыло. Так что мы шли, взявшись за руки, по направлению, в котором видели лес до начала, пока не наткнулись на древесный ствол.

Опасались, что псы потеряются в этой снежной круговерти, однако, они никуда не девались — сбились в кучу, и их даже слегка снегом припорошило.

Случай заурядный, примечательный только тем, что в этот день впервые посветлело небо с южной стороны — зима перевалила через своё самое кромешное время и полярная ночь подошла к концу. А компас отыскался в той самой сумочке, где я его не смог найти в пургу. Мистика какая-то.

* * *

— Ай, атаман! Откуда у кузнеца возьмутся соболя?! Какой из мастера охотник? Тунгусы привозят оленину за ножи, соседи-якуты делятся со мной лошадиными шкурами. Возьми ясак топорами или гвоздями, — я «толмачу» торг между отцом семейства и Ильёй Перфильевым. Наше стойбище «объясачивают».

Казаки пришли. Они продвигаются вдоль Адычи, справедливо полагая найти селения на её берегах и обложить их данью в пользу Московского государя.

— Царь и Великий князь послал нас охранять вас сюда, на край земли. Но за заботу его отплатить железной утварью никак нельзя. Если пришлют казаки твои изделия в столицу, получится насмешка, а не ясак. Ведь железо дорого здесь, а не там, где володетель земель наших живёт. Уважать нужно заботу и ценить хлопоты. Соболями, песцами, костью моржовой…

И так больше часа. Хорошо, что разговор носит спокойный характер — принципиальное согласие давно достигнуто и речь сейчас идёт только о деталях — о размере и форме «вклада» нашего рода в российскую казну. Ритуал принятия соглашения — важная часть издревле сложившегося протокола. Это, наверное, у всех народов так ведется испокон веков.

В общем-то, завершилось всё осмотром шкурок и оценкой их качества. В якутских юртах эта процедура тоже прошла спокойно — мы мирное стойбище, нам затруднения ни к чему. А шкурок добудем ещё — водится в здешних лесах зверьё.

«Гостей» проводили сумеречным коротким зимним днём. Двое груженых ясаком нарт и три верховых — вот и весь отряд. Пошли казаки вверх по реке искать других стойбищ. Надо же, а я и не знаю, живёт там кто, или нет. Сколько бродил по окрестностям — никого не встречал.

* * *

Зимой на многое хватает времени. Женщины шьют и вяжут. Мужчины мастерят. Трескучие морозы не располагают к длительным прогулкам. Зато я обзавёлся коловоротом и набором пёрок к нему. Вызубрил несколько пилок, на все случаи наделал стамесок и долот — железа нынче в доме достаточно.

Мы с Айтал много разговаривали о планах на будущее. Речь шла о собственном доме, который следовало построить в таком месте, где бы мы не переманивали клиентов у отца. Супруга была убеждена, что я тоже сделаюсь кузнецом. Если следовать этому разумению, то селиться нам надо восточней, на берегах Селенняха — притока Индигирки. Там неплохие залежи угля и небольшое месторождение хорошей железной руды.

Я знаю наверняка потому, что работал в наших краях геологом — это просто входило в мои обязанности, знать где тут что лежит. Поэтому мне известны и участки, перспективные для добычи серебра. Только вот переезжать для этого потребуется на запад, правда, вдвое ближе. Там на берегах Бытантая — левого притока Яны, в моё время были проведены разведочные работы и обнаружены изрядные запасы самого «денежного» для этого времени металла, правда, в смеси со свинцом.

Опять же в моё время народные умельцы нашли способ отделить одно от другого, и оба этих компонента от примесей и пустой породы. Пожалуй, и у меня получится. Видел я, как они это проделывали. Собственно, свинца получается значительно больше, но это неплохо, а то пули для моего арбалета уже кончаются, а сделать их больше не из чего.

Почему я заговорил о серебре? Раньше ведь опасался показывать его казакам. Так и до сих пор боюсь. Его можно сбывать якутам в виде женских украшений, а казакам — свинец на пули. Тогда и плавильную печку прятать ни от кого не понадобится… хотя, на серебро здешние руды богаты.

Вот и не могу выбрать, куда податься. На восток или на запад. На восток мне двинуться интересней. По-прямой тут километров шестьсот через северную оконечность хребта Черского. Дорога обещает быть живописной. А вот доберусь ли я там до угля — вопрос. Это — не моя специализация. И буровой установки нет с собой. А имеются ли там выходы на поверхность, наверняка не помню. Кто же станет наобум шахту копать?