Весь Хайнлайн. Чужак в стране чужой - Роберт Хайнлайн

— Да выключи ты ради Бога, — взмолилась Джилл.

— Тише, лапа, тише. Это стоит послушать.

— …таким образом, друзья мои, я имею честь представить вашему вниманию еще одного нашего гражданина, Валентайна Майкла Смита, Человека с Марса. Майкл, мы все знаем, что ты устал и чувствуешь себя неважно, но все-таки не откажешься ли ты сказать пару слов миллионам своих друзей?

Теперь перед зрителями предстал человек, сидящий в инвалидном кресле. С одной стороны над ним навис Дуглас, с другой стояла медсестра — чопорная, накрахмаленная и весьма фотогеничная.

Джилл ахнула.

— Да тише ты, — зашикал Бен.

Гладкое, младенческое лицо человека расплылось в робкой улыбке, он посмотрел прямо на зрителей и сказал:

— Привет, ребята. Вы извините, что я не встаю, сил еще мало.

Говорил человек с заметным трудом, в какой-то момент медсестра нагнулась и пощупала его пульс.

Отвечая на вопросы Дугласа, он выразил свое восхищение капитаном ван Тромпом и его героическим экипажем, поблагодарил за свое спасение всех, в нем участвовавших, а заодно и не участвовавших, сообщил, что весь марсианский народ в восторге от контакта с землянами и что сам он, Смит, надеется внести свой скромный вклад в установление прочных и дружественных отношений между двумя в равной степени родными ему племенами.

Тут вмешалась сестра, но Дуглас ласково ее отодвинул и сказал:

— Майк, а хватит у тебя сил ответить еще на один вопрос?

— Конечно, мистер Дуглас, если только я сумею на него ответить.

— Майк? А тебе нравятся наши земные девушки?

— Ну!

На младенческом лице отразились экстаз и благоговение, оно заметно порозовело. Теперь в кадре снова появились голова и плечи Генерального секретаря.

— Майк просил меня передать, — голос Дугласа звучал мягко, по-отечески, — что он скоро встретится с вами опять, при первой же возможности. Сами понимаете, нужно человеку поднакачать мышцы. На той неделе, если врачи позволят.

На этой оптимистической ноте передача закончилась, дальше пошла пьеска про все те же ириски «Умница». Из развития сюжета ясно следовало, что у девушки, которая ими не пользуется, голова хрящом поросла, а в постели она — колода бесчувственная. Встретив такую на улице, мужчины шарахаются на другую сторону, не считаясь с риском для собственной жизни.

Бен пощелкал переключателем программ, выключил ящик совсем и повернулся к Джил л.

— Ну что ж, — уныло сказал он. — Подготовленную на завтра колонку можно выкинуть. Дуглас его во как держит.

— Бен!

— Чего еще?

— Это не Смит!

— Да? И ты в этом уверена?

— С виду, конечно же, похож. Но все равно это не тот человек, которого я видела в охраняемой палате.

Бен возразил, что Смита видели уже десятки людей — охранники, врачи, санитары и фельдшеры, капитан ван Тромп и вся его команда, да мало ли кто еще. Совершенно неизбежно многие из этих людей смотрели сегодня передачу, правительство должно было считаться с возможностью, что кто-то догадается о подмене. Они не могли действовать так грубо и нагло — слишком велик риск.

Джилл не оспаривала эти аргументы, она просто надула губы и стояла на своем: это не тот человек, который был в палате. В конце концов она раздраженно махнула рукой.

— Ну и оставайся при своем драгоценном мнении! Мужчины!

— Джилл, ну что ты…

— Отвези меня, пожалуйста, домой.

Бен уныло поплелся за такси. Он взял машину не около ресторана, а через улицу, на посадочной площадке гостиницы. От Джилл веяло холодом, как из погреба. После нескольких безуспешных попыток завязать разговор Бен вытащил транскрипции подслушанных разговоров и углубился в их чтение. Потом он задумался и осторожно позвал:

— Джилл?

— Я вас слушаю, мистер Какстон.

— Я тебе такого «мистера» дам! Слышь, Джилл, я должен извиниться. Ты совершенно права.

— И что же подвигло тебя на такое гениальное умозаключение?

— Вот это. — Бен хлопнул свернутыми в трубочку листами по ладони. — Да и не мог Смит так измениться за один какой-то день. Во время этого телевизионного разговорчика он неизбежно должен был сорваться… ну а потом, как это у него принято — транс.

— Я очень рада, что ты, наконец, узрел то, что прямо в глаза лезло.

— Джилл, ударь меня, если хочешь, только перестань, пожалуйста, пыхтеть. И ты понимаешь, что все это значит?

— Это значит, что они подменили его актером. Я твержу тебе об этом битый час.

— Да, конечно. Актер, и вполне приличный. Великолепно загримированный и обученный. Но дело не в этом. Тут, насколько я понимаю, возникают две возможности. Первая: Смита нет в живых, и тогда…

— Нет в живых! — На мгновение Джилл словно вернулась в ту палату, снова пережила забавную эту церемонию испития воды, снова ощутила странное, теплое и какое-то не от мира сего обаяние Смита, ощутила со жгучей, непереносимой тоской.

— Ты не вскидывайся, я только перебираю варианты. Если Смит умер, этот его дублер останется «в живых» на то время, пока в нем будет необходимость. Затем «Смит» «умрет», а дублера увезут куда подальше, подвергнув такому мощному гипнотическому кодированию, что при первой же попытке болтать, чего не следует, он задохнется от астмы. А то и вообще сделают ему лоботомию. Но этот вариант малоинтересен, если Смит и вправду умер, мы никогда ничего не докажем. Так что будем считать, что он жив.

— Ой, я так на это надеюсь!

— Что ты Гекубе, что тебе Гекуба? — переврал Шекспира Какстон. — Если он жив, вполне возможно, что в сегодняшнем спектакле нет ничего зловещего. В конце концов многие политики пользуются услугами дублеров. Пройдет две-три недели, наш общий друг Смит окрепнет, врачи решат, что он в состоянии лично появиться на людях, — ну и запустят по телевизору его настоящего. Только сильно я в этом сомневаюсь.

— Почему?

— Ты что не понимаешь? Дугласу нужна подпись Смита, нужна позарез. Кавалерийский наскок не удался, так что теперь наш Генеральный секретарь предпримет более серьезные меры.

— Неужели его убьют?

Глаза Джилл испуганно расширились.

— Ну зачем уж так сразу. Скорее всего, просто запихнут в какую-нибудь частную лечебницу, чтобы никогда не научился жизни среди людей и никогда не узнал, что он, пожалуй, самый богатый на Земле человек.

— Господи, Бен, неужели ничего нельзя сделать?

Какстон нахмурился.

— Они играют своей крапленой колодой, да к тому же сами придумывают правила. Но все равно я попробую. Прихвачу с собой Честного Свидетеля и адвоката покруче, заявлюсь в вашу больницу и потребую встречи со Смитом. Возможно, мне и удастся вытащить эти веселые забавы на свет Божий.

— Я тоже с вами пойду.

— Вот уж фиг я тебе позволю. Как было отмечено ранее, это погубит твою карьеру.

— А кто же тогда его опознает?

— Отличить человека, воспитанного марсианами, от актера — с таким делом я как-нибудь и сам справлюсь. А вот если что-нибудь пойдет не так, ты будешь моим запасным козырем, ты и знаешь про все это жульничество, и имеешь свободный доступ в бетесдинскую больницу. Так что, лапа, если я вдруг исчезну, все в твоих руках, действуй сама.

— Бен, они что, могут сделать что-нибудь с тобой?

— На этот раз, красавица, я дерусь не в своей весовой категории.

— Не нравится мне это все. Слушай, а если ты и вправду к нему прорвешься, что ты тогда сделаешь?

— Спрошу, хочет он покинуть ваше богоугодное заведение или нет. Если да, то увезу его — в присутствии Честного Свидетеля нас никто не остановит.

— Н-ну… а потом? Смиту нужен уход, он не способен о себе заботиться.

— Вот это-то меня и мучает, — снова нахмурился Какстон. — Сам я не смогу сидеть при нем нянькой. Можно поселить его в моей квартире…

— …а нянькой буду я. Точно, Бен, так и сделаем.

— Тише, тише, не ликуй. После чего Дуглас отколет еще какой-нибудь финт — за ним ведь не заржавеет — и Смит снова окажется в каталажке. А заодно и мы с тобой. Есть, пожалуй, только один человек, — добавил Бен после долгого раздумья, — которому умыкание марсианина может сойти с рук.

— Кто это?

— Джубал Харшоу, слышала о таком?

— Да кто же не слышал?

— И это огромное его преимущество; на человека, о котором все слышали, не очень-то нажмешь, а если он — доктор медицины и юрист одновременно, то и тем более. Но самое главное, Джубал Харшоу — закоренелый индивидуалист, готовый выйти с перочинным ножиком в руках хоть против всей Федерации, и такая смелость увеличивает его силы десятикратно. Мы познакомились во время процессов о разжигании недовольства{15}, и я вполне могу рассчитывать на него как на друга. Если удастся вытянуть Смита из больницы, я сразу отвезу его в Поконы к Харшоу, и пусть тогда кто-нибудь попробует хоть близко к нам подойти. Моя колонка да драчливый характер Харшоу — этим раздолбаям гарантирована веселенькая жизнь.