Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? - Ирина Владимировна Владыкина

как она изменилась! Помогает подняться.

Картинка плывет, как воздух в жаркое лето, размывается, перестраиваясь в другую. Петр видит себя 10-ти летней давности. Он сидит с девушкой (О, Ира, его первая любовь!) на лавочке возле могильной плиты. Они целуются, страстность поцелуев нарастает, девушка отклоняется и игриво указывает взглядом на заросли возле лавочки. Юный Петр скидывает рубашку, кладет ее на могильную плиту в качестве подстилки, жестом показывает девушке, что пора бы и посерьезней дела делать. Девушка увлекает его в свои объятия. Он навис над ней, целуя в шею, в то время как она расстегивает его брюки. И тут раздается как будто из громкоговорителя: «Заниматься сексом, тем более первым, на кладбище — не самая хорошая идея, так можно «подцепить» кое-каких непрошенных гостей из тонких миров».

Картинка опять меняется. Петр видит квартиру с явно «уставшим» ремонтом: обои в цветочек, во многих местах ободранные, старый линолеум, потерявший свой первоначальный вид. Петр быстро ходит по комнате, закидывает вещи в раскрытую дорожную сумку и чемодан на полу, параллельно переругивается с мамой. Мама явно недовольна происходящим. Эту картину Петр хорошо помнит, дело происходило всего полгода назад, когда Петр переезжал в съемную квартиру. Перед этим он каждую неделю в течению трех месяцев ходил к психотерапевту, где анализировал себя, свои отношения с мамой и детство. В процессе психоанализа он понял, что не сможет больше жить с мамой, об этом терапевт рассказывал ему уже несколько сессий.

— Вот зачем тебе это? Тебе тут что ли места мало? Я в одной комнате, бабушка в другой, у тебя своя! Зачем тебе тратить деньги на съемную квартиру? А кормить тебя кто будет? — переходит уже на крик, пытаясь выхватить чемодан из рук Петра.

— Ма, мне 26 лет. Я смогу о себе позаботиться. Я не хочу жить с вами. Блин, ты душишь меня! Мне тесно, я без твоего контроля шагу ступить не могу. Я даже не могу понять, кто я и чего хочу от жизни за твоими: «Петя, надень шарфик и не забудь, что тебе надо кушать больше белков». Кушать! Какое идиотское слово! Есть! Надо говорить «есть», мама. — Петр очень зол на то, что она перевернула его чемодан, и теперь придется заново складывать вещи.

Мама качает головой, заламывает руки, пытаясь остановить сына, закрывает собою дверь — видимо, она забыла, что он сильнее и спокойно может ее оттолкнуть. Петр оттаскивает ее от двери, бросает чемоданы через порог и выходит. А мама кричит ему:

— Ты больше мне не сын! Применять силу к своей матери — это уже чересчур! Ты такая же бездушная тварь, как и твой отец!

— Ты еще скажи про осинки и апельсинки, или про свинью и бобра, — бурчит он, спускаясь по лестнице.

Она всегда сравнивала его с отцом, когда нужно было сделать акцент, на том, какое Петр говно. Но кто он и подробности из его жизни, рассказывать не хотела.

— А есть фильмы поинтереснее, чем истории из моей жизни? — снимая шлем виртуальной реальности, спросил Петр.

— А о чем бы ты хотел узнать? О смысле жизни, который ты потерял? А был ли он? Или о роли мамы в твоей судьбе? — с вызовом вопросом на вопрос отвечает человек в коричневом капюшоне и указывает на экраны, которые вдруг появляются позади молодого человека. — Ты еще можешь узнать о социальной обстановке в Стране, о расколе в обществе, который сейчас происходит в твоем пространстве, о том, стоит ли валить из Страны и куда. Про валить, вижу, особенно интересно. Ну скажем, так, свалить-то можно, главное, понимать зачем. А если хочешь убежать от себя, то это плохая идея, ты уже несколько жизней убегаешь, но результат плачевный: все повторяется снова и снова. Да, и я знаю о твоем недавнем споре с подругой Офелии по поводу прекрасного мира. Ты же не искренен был, то ли из духа противоречия, то ли из страха.

В это время на разных экранах мелькает калейдоскоп репортажей федеральных каналов: военные действия, реклама прокладок.

— А тут что, только провластные каналы вещают, судя по картинке? — пытается пошутить Петр.

— А тебе диссидентов подавай? Что тебя окружает, то и показывают.

— Ты что читаешь мои мысли и транслируешь на экран?

— Не я, комната.

Петр начал оправдываться:

— Я вообще-то против меньшинств ничего не имею, просто вспомнил последние новости, которые я случайно застал у Офелии, когда к ней пришел и обнаружил ее мертвой. — он отметил про себя, что почему-то не хочет обсуждать это с человеком в капюшоне.

На экранах появилось изображение убитой Офелии.

— Убери это, — почти закричал Петр.

— Ну ладно, — человек в коричневом капюшоне щелкнул пальцами, и все экраны погасли. — Но ты же за этим сюда пришел? Пообщаться с Офелией? Этого я тебе сейчас предоставить не могу. Не от меня зависит. Но пока ты здесь, у нас есть что с тобой обсудить.

Петр чувствовал, как закипает. Последней каплей стала картина на экране. Человек в коричневом капюшоне, обратил внимание на эмоции своего собеседника:

— А чего ты злишься? Скорбь, грусть — это понятно. А злость тут как-то не к месту. Ты злишься на нее, что она тебя оставила? Это было ее решение.

— Она сама себя убила?

— Я сказал, что это было ее решение.

— Я не верю. Она не могла себя убить, у нас все только начиналось.

— А ты что думаешь, жизнь Офелии крутилась вокруг тебя? Пришел такой рыцарь, вытащил барышню из башни, только дракона убить забыл, — человек в коричневом капюшоне усмехнулся. — Сколько тысяч лет пытаюсь этот эгоцентризм из тебя выбить, а он все сидит. Ну тут и гены в этом воплощении работки добавили. Уроки души, уроки души! Что они по сравнению с наследственной передачей! — вещал человек в капюшоне, картинно размахивая руками.

И, перестав интенсивно жестикулировать, продолжил:

— Обычно люди, когда попадают сюда, спрашивают, ну там, что я здесь делаю, где я и все такое. Тебе не интересно? Ох уж мне эти люди Рыбы, все у них не так, как у людей!

— Хорошо. — успокоившись, согласился Петр. — Давай начнем с того, где я?

— Это пространство между жизнями, ПМЖ, хотя — хмыкнул он, — хотя лучше бы это называлось ВМЖ.

Экраны в комнате снова включились, а потолок преобразовался в купол со звездным небом, как в обсерватории. Создав атмосферу, человек в капюшоне продолжил свой рассказ.

— Что на самом деле тебе сейчас важно знать, так это то, что твоя сущность на данный момент находится в некоей точке сборки, когда она может поменять свой духовный путь. В