Пионер. Назад в СССР - Павел Ларин

Сергеевну. Блондинка кажется мне очень разумной.

Я не сделал ничего непоправимого в этот момент, например, не оторвал Тупикиной голову, по нескольким причинам.

Во-первых, мой неудавшийся крик — это была реакция чисто на неожиданное появление Селедки. Я не испугался, я просто охренел. Спишь себе, никого не трогаешь, и тут — добрый вечер! Морда Тупикиной перед глазами. Она, эта морда, при обычных обстоятельствах, далеко не самое приятное зрелище. Толстяк был прав. У Селедки глаза навыкате, поэтому ее физиономия сильно напоминает изумленного гуманоида, который ожидал встретить братьев по разуму, а нашел — пионеров. Брови у Селедки светлые, почти совсем незаметные. Ресницы — тоже. Возникает полное ощущение, что их просто нет. Кроме того, видимо, чтоб сделать сногсшибательный эффект от своего лица сильнее, она заплетает жидкие волосы в косичку, которая начинается чуть ли не ото лба. Из-за этого, выпуклые глаза еще и вытянуты куда-то к вискам. Гуманоид не просто охреневший получается, а с азиатскими корнями. Само собой, когда в ночи эта рожа появилась ровно передо мной, я среагировал определенным образом. Но угрозы от Селедки, конечно, не видел. Обычная девчонка. Какие там угрозы. Только по этой причине не засадил ей, к примеру, нижней частью ладони в нос, или, к примеру, кулаком в челюсть. Хотя мог бы. Селедка будто специально делает все, чтоб ей рано или поздно в один из таких моментов прилетело звездюлей. Хотя, несмотря на все свои «достижения», женщин не бью. Не бил. Раньше. До встречи с Селедкой. Теперь не уверен, что это такая уж принципиальная позиция.

Во-вторых, проведя целый день в теле Ванечкина, я, наконец, прочувствовал до конца, насколько он слаб чисто физически. Рыхлый кусок дерьма. Если называть вещи своими именами. Требуется серьезная прокачка. Но с этим пока, наверное, не буду торопиться. Планирую свалить отсюда как можно быстрее. Значит, мне плевать на состояние Ванечкина.

В-третьих, меня сбил с толку запах зубной пасты. Это было еще более неожиданно, чем лицо Селедки. Его я почувствовал, наверное, на секунду раньше, чем увидел рожу Тупикиной. Соответственно, первая мысль была — что за херня⁈ А вторая — она что, пришла мне зубы чистить? Таких странных предложений я от женщин еще не получал. Правда, и Селедку к женщинам можно отнести очень условно. Но все же.

Вот три причины, по которым я взял себя в руки очень быстро, а Селедка так же быстро взяла в руки меня. Вернее, закрыла своей ладонью мой рот. Я в этот момент уже не сопротивлялся. Мне даже стало интересно, что будет дальше? Вся ситуация выглядела, как анекдот.

— Ванечкин, говорю, ты дурак? — Снова спросила она шепотом.

Я мог бы скинуть ее руку, но решил, раз Тупикина так напрягается, то пусть продолжает это делать и дальше. Вместо ответа опустил взгляд вниз, на ее же пальцы. Большой вопрос, кто из нас дурак. Я, который чуть не обосрался от внезапного появления Селедкиной красоты, или она, которая ждет ответа от человека с закрытым ртом.

— О… — Дошло, наконец до Тупикиной.

— Ты какого хрена тут делаешь? — Спросил я ее, потому что ладонь она наконец убрала.

— Не ори… Только не ори… Не порть нам все. — Селедка оглянулась через плечо.

Там, кстати, раздавались тихие смешки вперемешку со звуками какой-то возни. Я поначалу был слишком впечатлен и внимания на это не обратил. Всего день в Пионерском лагере, а уже теряю бдительность. Повод задуматься.

Приподнял голову, чтоб обвести взглядом спальню. По нашей комнате лазили девчонки. Пять человек. Они подходили к остальным пацанам, наклонялись над ними, а потом из тюбиков с зубной пастой, выдавливали содержимое на лоб спящим подросткам. Некоторым — на щеки. Судя по тому, что ни один не проснулся, пасту предварительно нагрели в руках.

Правда не понимаю, как эти мелкие придурки, пусть даже сквозь сон, не чувствуют запах. Он же невозможно противный. Несёт мятой за километр. И плюс фтор. От него слегка пощипывает кожу.

— В чем прикол? — Спросил я Селедку. Говорил, как и она, шёпотом. Решил, не буду поднимать шум. Сами виноваты. Не хер спать так крепко.

— Как в чем? — Тупикина сидела с краю моей кровати, но старалась не соприкасаться никакими частями тела. Впрочем, я и сам желанием не горел. — Ты не знаешь об этой традиции? Мазать друг друга зубной пастой? Самое главное развлечение в лагере.

— На хрена?

Я реально не мог понять, зачем делать то, в чем нет смысла, логики и хоть какого-то результативного итога. Ну, намазали. Хорошо. И? Что произойдёт?вот если побрызгать на лицо врага серной кислотой… Там, да. Там все понятно, для чего это делается.

— Ванечкин…— Селедка демонстративно закатила глаза. Даже в полумраке видел, как ее глазные яблоки практически сделали оборот в сто восемьдесят градусов. — Я забыла, какой ты нудный…Ладно, не обращай внимания. Просто молчи и все. Мы остальных намажем. Не будь гнидой.

— Да погоди. Объясни. Правда не понимаю. — Селедка хотела встать с кровати, но я успел схватить ее за руку. Конечно, вовсе не потому что мне сильно нравится трогать страшных девочек. Стало интересно. На самом деле. В конце концов, я нахожусь в пошлом. Грех не познакомится с обычаями предков. Пусть они даже тупые, эти обычаи.

Тупикина посмотрела на мои пальцы, сжавшие ее запястье, с таким выражением лица, будто ей в руки насрали. Но все же ответила.

— Ну…Это традиция. Шутка. Считаться верхом профессионализма намазать своих товарищей из отряда, чтоб они при этом не проснулись. И…не лапай меня. — Селедка дёрнула свою конечность, освобождаясь от захвата. Я не настаивал. Самому мало радости.

— Верх профессионализма — намазать товарищей из другого отряда. Желательно, старшего. Вот это, да. Это круто. Если уж вы любите так глумиться. Или вожатых, например. — Я, кстати, рассуждал совершенно серьезно.

— Ты что? — Селедка тихо засмеялась. — Это невозможно. Не сочиняй, Ванечкин. А старших… Знаешь, тебе голову оторвут потом. Или сразу… Не важно когда. Важно, что оторвут.

— Невозможно? — Я медленно откинул пододеяльник и спустил ноги на пол. Осторожно, стараясь не производить шуму, натянул сандали.

Вообще, у каждого из нас было еще одеяло, не знаю, на кой черт по такой жаре, но я, естественно, обошелся без него. По привычке спал в одежде. Только вместо шорт перед сном, когда мы все коллективно сходили в душевую, одел спортивные штаны и футболку. Старые привычки неискоренимы. Надо быть готовым к любому повороту событий. Иначе придут меня, например, убивать, а я в трусах. Нет уж. Драться за свою жизнь, когда яйца в любой момент могут вывалится — благодарю.

— Спорим, что реально провернуть? — Протянул Селедке руку, предлагая пари. Самому стало любопытно. Загорелось внутри, как обычно всегда и бывало. Правда, раньше огонь этот пропитывался другими дровишками.

Мы говорили все так же шепотом. Пацаны сопели, храпели, бубнили что-то во сне и на происходящее в комнате никак не реагировали. Позавидуешь их спокойствию и крепкому пофигизму. Здоровый сон молодого организма. Даже если бы не Селёдка, я бы все равно проснулся сразу. Девочки старались производить как можно звуков, но они, звуки, все равно были. Правда, на этот момент, напарницы Селедки уже смылись из спальни. Оставались из бодрствующих только я и Тупикина.

— Ванечкин…— Она, наверное, хотела отказаться, но вдруг в ее рыбьих глазах мелькнул вполне знакомый огонек азарта. Точное отражение моего. — Хорошо. Но я иду с тобой. Вот такое условие. Согласен?

— Черт с ним. Договорились. Но делаешь все молча, вопросов не задаешь. Чуть что не так, отхватим оба. Имей в виду. Я не собираюсь героически брать всю вину на себя.

Черт…мне на самом деле стало любопытно, смогу ли. Наверное, общение с пионерами — заразная штука. Особенно их глупость. Потому что я сейчас реально затеял глупость. Не по сути, а по целесообразности. Вернее, по ее отсутствию. На хрен бы оно было надо. Однако, вожжа попала под хвост и меня подстегивала.

— Где находится старший отряд? Где их корпус? Ты же здесь уже была. Ориентируешься лучше меня. — Спросил я Селедку.

— Единственный трехэтажный. Прямо за столовой. Идем.

Она поманила меня рукой, а потом шустро, на цыпочках, выскочила из комнаты. Я взял тюбик зубной пасты, еще с вечера нашел в чемодане, сунул его под мышку и отправился следом.

В комнате отдыха, которая разделяла правое и левое крыло, было пусто. Девчонки, видимо,