На развалинах Старой Крепости - Александр Бондарь

Алика оглядела доставшийся ей боевой трофей - армянский нож, сложила его и спрятала у себя в кармане.

- Алика, - пробормотал Амьер, - пошли скорее на пляж... Мне надо постирать рубашку...

Рубашка у него была перемазана кровью.

Алика помогла ему подняться, и они отправились по тропинке, туда, где вдалеке синело и переливалось, отдавая солнечным блеском, море.

Узенькой, кривой тропкой они спустились на дикий пляж. Амьер снял рубашку, шорты и пошёл к воде. Но так как ночью был шторм, и к берегу натащило разной дряни, то Амьер зашёл в воду подальше. Здесь вода была чистая, и он начал поспешно прополаскивать рубашку с шортами. Алика ждала его на берегу.

"Ничего, - думал он, - постираю сейчас, высохнет, и никто не заметит..."

"А, собаки! - злорадно вспомнил он двух молодых армянчиков. - Что, получили?!.."

Он окунулся до шеи, обмыл лицо и ссадину.

Потом вышел из воды, крепко выжал рубашку и шорты, разложил всё это на солнце - сохнуть.

...Они прошлись вдоль берега и наткнулись на каменный городок из гигантских глыб, рухнувших с горной вершины. Они сели на обломок и долго смотрели, как пенистые волны с шумом и ворчанием бродят по пустынным площадям и улочкам.

- Знаешь, Алика, - задумчиво заговорил Амьер, - когда я был ещё маленьким, мы жили тогда не здесь, не в России. И вот один раз пошли мы с сестрой в лес. А сестра уже большая была - семнадцать лет. Пришли мы в лес. Она легла на полянке. Иди, говорит, побегай, а я тут подожду. А я, как сейчас помню, услышал вдруг: "фю-фю". Смотрю - птичка с куста на куст прыг, прыг. Я тихонько за ней. Она всё прыгает, а я за ней и за ней. Далеко зашёл. Потом вспорхнула - и на дерево. Гляжу - на дереве гнездо. Постоял я и пошёл назад. Иду, иду - нет никого. Я кричу ей. Не отвечает. Я думаю: "Наверно, пошутила". Постоял, подождал, кричу опять. Нет, не отвечает. Что же

происходит? Вдруг, смотрю, под кустом что-то красное. Поднял, вижу это лента от её платья. Ах, вот как! Значит, я не заблудился. Значит, это та самая поляна, а она просто меня обманула и нарочно бросила, чтобы отделаться. Хорошо ещё, что лес близко от дома, и дорога знакомая. И до того я тогда разозлился, что всю дорогу ругал её про себя дурой, дрянью и ещё как-то. Прибежал домой и кричу: "Где она? Пусть лучше теперь домой не возвращается!" А мать как ахнет, а бабушка подпрыгнула сзади да раз меня по затылку, два по затылку! Я стою - ничего не понимаю.

А уже потом мне рассказали, что, пока я за птицей гонялся, пришли два американца, взяли её и увели. А она, чтобы не пугать меня, нарочно не крикнула. И получилось, что зря я только на неё кричал и ругался. Тяжело мне, Алика, было потом.

- Она и сейчас в тюрьме сидит? - спросила не пропустившая ни слова Алика.

- И сейчас, только она уже не в тот, а в третий раз сидит. Я, Алика, все эти дни из дома письма ждал. Говорили, что будет амнистия, все думали: уж и так четыре года сидит - может, выпустят. А позавчера пришло письмо: нет, не выпустили. Уголовников там разных повыпускали, убийц повыпускали, воров, насильников, а

членов БААСА - нет... не выпускают...

А потом на другой день пошёл я уже один в лес, и даже хотел гнездо это разорить, а в птицу запустить камнем - но в последний момент не стал, передумал.

- Разве же она виновата, Амьер?

- А знал я тогда, кто виноват? - сердито возразил Амьер.

Алика помолчала.

- А моя мама тоже в тюрьме... Её в тюрьме убили. - Неожиданно ответила Алика и прямо взглянула на растерявшегося Амьера своими спокойными нерусскими глазами.

Когда они уже возвращались обратно в лагерь, Амьер вдруг подошёл к Алике вплотную и решительно взял её за руку. Море приветливо шелестело и пенилось у них под ногами.

- Я люблю тебя, Алика, - тихо сказал Амьер. - Очень люблю.

Алика молчала. Она смотрела на него внимательно, пытливо, и не отводила взгляд. Ласковые морские брызги долетали до них. Ветерок шевелил платье Алики.

- Тебе сейчас сколько лет? - спросил Амьер.

- Четырнадцать. - ответила Алика. - А тебе?

- И мне четырнадцать. А если бы нам с тобой сейчас по шестнадцать было, ты бы тогда согласилась стать моей женой?

Алика помолчала немного. Потом негромко сказала:

- Согласилась бы.

Ужинать ходили без Натки. Натка долго проканителилась в больнице, где ей пришлось ожидать доктора, занятого в перевязочной.

С Толькой оказалось совсем не так плохо: три ушиба и небольшой вывих. Она боялась, что будет хуже.

Голодная и уставшая, Натка вернулась в лагерь и пошла в столовую. Там уже давно всё убрали, и ей досталось только два помидора с холодным варёным яйцом.

Выйдя из столовой, Натка увидела Алику: та шла рядом с Амьером, шли они вместе, держась за руки. Натка нахмурилась: ей не казалось, что Алика выбрала себе удачную партию.

Вечером, уже лёжа в кровати, она решила сказать Алике то, что она обо всём об этом думает. "Должен же кто-нибудь сказать ей правду", - про себя рассуждала Натка.

- Алика! - негромко окликнула она её в темноте. - Алика!

- Что?

- Это, конечно, не моё дело... - Натка помялась, - но я не понимаю, зачем ты с таким хулиганом вместе ходишь...

- А кто тебе сказал, что он - хулиган? - тут же ответила возмущённая Алика. И, подумав, уже более спокойно добавила: - Ты ничего про него не знаешь. У него сестра в кувейтской тюрьме сидит - она член партии БААС. И, вообще... это неправильно: сразу про человека, которого не знаешь совсем, думать плохо...

Натке нечего было возразить, и она больше ничего не сказала. Скоро усталость, накопившаяся за день, взяла своё, и Натка уснула.

Начиная с этого дня, Алика и Амьер везде появлялись вместе. Если где-то видели Амьера, то каждый знал: где-нибудь рядом и Алика, если где-нибудь замечали Алику, то и Амьер должен был быть где-то неподалёку.

Алику уже знал весь лагерь. Удивительно, но даже самые конченные отморозки, самые отпетые хулиганы никогда не пытались её обидеть или задеть. Стоило какому-нибудь только что прибывшему в лагерь новичку, проходя мимо, презрительно и небрежно толкнуть её или бросить вслед что-нибудь грязное, как сразу же находилось несколько здоровенных лбов, которые угрюмо брали новичка в полукруг и интересовались:

- Ты чё, пацан, опух?.. Это же наша Алика...

И если новичок недоумевал, объясняли:

- Эту девочку - понял? Трогать нельзя. У неё мать была классная.

А Натка всё пыталась, но безуспешно, попасться как-нибудь на глаза Аликиному отцу. Однако Сергей практически не бывал в лагере. Натка, услышав от Алики, что отец её должен приехать, тут же хватала свою косметичку и яростно красилась. Но - бесполезно, без толку. Сергей словно бы не желал её замечать.

Однажды Натка получила письмо из дома. Она оставила письмо в комнате и за весь день у неё не было времени его прочесть. А вечером в лагере появился Сергей. Они с Аликой пошли на пляж, и Натке удалось пристроиться к ним.

Уже вечерело, звёзды мерцали сверху и Луна, отражаясь, плавала в тёплой воде. Она расплывалась, дробясь на маленькие жёлтые кусочки, которые шевелились в волнах, а после соединялись вновь, в единое целое.

Выкупавшись, Сергей и Натка сидели на берегу.

- Алика! - крикнул Сергей. - Давай к берегу! Простудишься!

Но Алика не отвечала. Она плавала далеко - там, где одиноко маячил, качающийся на волнах буёк, и скорее всего, ей было просто не слышно то, что кричал отец.

- Сергей, - набравшись решимости, произнесла Натка, - а что, Алика когда-нибудь мать свою видела? То есть... видела, конечно... но она её хорошо помнит?

Сергей помолчал, потом ответил:

- Немного помнит... Наверное, не очень хорошо...

Он подобрал небольшой камушек и, с силою размахнувшись,

бросил его далеко в воду.

- Уезжаем мы, Наташа, - сказал он. - Скоро уезжаем.

Натка испуганно вздрогнула от этих жестоких слов.

- Что, насовсем, уезжаете?..

- Да. У меня командировка закончилась. Я e-mail сегодня

из Москвы получил. Мне ехать нужно.

Натка поёжилась. Ей стало холодно.

- Очень жаль, - сказала она. - Очень, очень жаль. Мне будет вас не хватать... Вас обоих...

И тут Сергей нежно, по-мужски, взял её за плечи. Натка замерла, напряжённо застыла. Всё у неё внутри съёжилось в мучительном ожидании - а что же он сделает дальше? Что?

Но Сергей ничего не сделал. Он опустил руки.

- Так надо, Наташа. - сказал Сергей, глядя на тёмную морскую воду. И добавил ещё более уверенным голосом: - Так надо.

Придя в комнату, Натка с Аликой разделись и улеглись спать. Натка достала письмо из дома. Завесив абажур лампы платьем, она раскрыла письмо и стала читать.

Мать писала, что у них всё по прежнему: пенсий как и раньше не хватает, но они с отцом, ничего - держатся - экономят, ибо привыкли уже экономить с незапамятных времён. А больше ничего нового - всё как обычно. Мать спрашивала у Натки, хорошо ли она питается, не болеет ли, бережётся ли, не появился ли у неё молодой человек - и дай Бог, чтобы появился, а то ей, матери, давно уже охота понянчить внуков...