Новые соседи (СИ) - Привалов Владимир

— Сумасшедшая!! Совсем спятила!!

Наула рассмеялась в ответ и махнула косынкой.

— Давай, давай, дуй отсюда, рыжун несчастный! Гони к братцу своему дуболомному, вдвоем поплачьте…

Настроение Наулы улучшилось. Накинув платок, она подобрала корзинку, кувшин и вышла во дворик. Стражники, подвое караулившие у столба наказаний, при виде дочери Наместника поскучнели и постарались смотреть куда угодно, только не на приближающуюся девочку. Им строго-настрого приказали задерживать всякого, кто вздумает подойти к Тумме. Вот только связываться с дочерью Элсы Эттик?? Со свету сживет… Так что дурных нет.

Девочка, улыбаясь по-прежнему, прошла мимо стражников и подошла к столбу наказаний. Улыбка мигом увяла, а на глаза выступили слезы. Тумме стало намного хуже. С поднятыми наверх, примотанными к столбу руками, и заведенными назад ногами темнокожий лекарь исхудал и сам стал похож на столб: сухой, безжизненный. Щеки и глаза впали… А ведь еще вчера его новый глаз непокорно сиял в солнечном свете! Как же Наула обрадовалась, увидев впервые зрячего Тумму! И как же разозлилась, когда отец решил вырезать чудесный глаз!!!

Тумма висел в забытьи, уронив голову на грудь. Темная кожа посинела от холода, красная повязка, наискось пересекающая лицо и скрывающая пустую глазную впадину, пропиталась от пота. Наула шмыгнула носом, прогоняя непрошенные слезы. Наклонив кувшин, намочила тряпку и подошла к Тумме. Встав на носочки, протерла осунувшееся лицо. Губы пленника зашевелились, но глаз остался закрытым. Наула осторожно напоила узника, а потом принялась кормить жидкой тюрей.

— А помнишь, — шепнула она, поднося ложку ко рту великана, — я была маленькой и заболела… Горела так сильно, что боялась, сгорю насовсем… Ты лечил меня, Тумма, и кормил с ложечки, как я тебя сейчас… А потом я устала и задремала… — гигант вытянул губы трубочкой и Наула поднесла к губам кружку. — А ты с Либурхом остался на ночь, чтобы я не пугалась и не кричала… Ты рассказывал библиотекарю про далекую родину за морем, про огромные деревья до неба и больших змей, про грозную бабку Туомаллу, которая дышала дымом и учила тебя древнему ремеслу. И Либурх записывал рассказы в большую книгу… — у Наулы вновь выступили слезы. — Ты меня вылечил, а я… я…

Веко Туммы задрожало, и он открыл глаз.

— Не плачь, маленькая госпожа… Твое ласковое пламя обжигает меня… — прошептал он и улыбнулся сухими губами. — Мы думали тогда, ты спишь… А ты подслушивала, маленькая госпожа…

— Тумма! — вскрикнула Наула и вытерла глаза. — Ты… Я… Я не госпожа! Я Желтый Огонечек, ты что, забыл? — обиделась она и легонько стукнула Тумму. — Ой, извини, — девочка испугалась и прижала руки к груди.

— Ничего, — выдохнул Тумма. — Не больно… Мне уже не больно, Желтый Огонёчек…

Он попытался вновь улыбнуться, но лишь жалкая гримаса исказила лицо.

— Пепел… Пепел съел живые угли… Почти съел… Серый пепел… — глаз великана закатился и Тумма забормотал себе под нос на незнакомом языке.

— Я! Я! — слезы вновь полились ручьем, и девочка уткнулась лбом в живот Туммы. — Я тебя спасу! Я придумаю! Обязательно спасу! Ты не умирай только! — Наула ткнула висящего пленника кулачком под ребра, но голова обессиленного лекаря безжизненно мотнулась.

Внезапно над двориком пролетела, громко и возмущенно стрекоча, наглая сорока. Наула проводила шумную птицу бессмысленным взглядом. И вдруг подпрыгнула, хлопнув от радости в ладоши. — Тумма! — ласково позвала она. — Тумма!

Веко связанного дрогнуло.

— Обещай не умирать до рассвета, — попросила девочка.

— До рассвета… до рассвета углей хватит, — чуть слышно согласился пленник. — Обещаю, Желтый Огонёчек…

Наула вскочила, спрятала корзину и кувшин в кустах, росших ровной подстриженной шеренгой на границе дворика, и поспешила прочь из имения. Если бы хмурившая брови дочь Наместника не торопилась так сильно, то обязательно приметила бы две рыжие шевелюры, торчащие из соседних зарослей. Но Науле было не до них.

Промчавшись по садовым дорожкам, Наула подбежала к дому на трех хозяев, где жили почетные ученики. Остановившись, она узнала полянку, где впервые повстречала горского наследника Олтера. Здесь он накостылял братцам Гвинду и Диргу. Хихикнув, Наула поспешила к калитке. Пусто! Стражников, которых приставили к сыну рекса, не видно — значит, и самого Олтера нет… Сейчас заприметить наследника издалека проще простого: после начала войны мальчишку везде сопровождали воины Внутренней Стражи. Глаз не сводят, лишь бы чего не вышло…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Наула на миг задумалась. Как же поможет ей Олтер, если он под такой неусыпной опекой?.. Но затем тряхнула головой: Олтер умный, он придумает и выкрутится…

Наула помчалась прочь. Вскоре неугомонная девчонка выбежала к библиотечному крыльцу. Ага! Вот и они! На ступенях примостились воины Внутренней стражи. Признав девочку, бойцы вскочили и расступились. Наула пронеслась между ними и оказалась в читальном зале. Никого! Пробежав мимо пустующих скамей и столов, она юркнула в служебный проход и остановилась перед входом в комнатку старого библиотекаря. Отдышавшись и поправив косынку, Наула толкнула дверь, и та бесшумно отворилась.

За рабочим столом сидел Либурх в привычной позе: склоняясь над книгой и сжимая в руке свинцовый карандаш. Рядом в удобном кресле сидел горский охранник наследника. Прихлебывая дымящийся взвар из кружки, он глядел в окно.

— А еще, говорят, слово «Пайгала» на прежнем языке означает «первый луч» … — неспешно произнес горец. Имперская речь охранника показалась Науле такой забавной, что она не выдержала и прыснула.

Охранник подпрыгнул на месте, плеснув на себя горячим питьем. Либурх поднял голову и отложил карандаш в сторону.

— Наула, девочка моя! — обрадовался библиотекарь. — Пришла проведать старика! Пришла, наконец-то!

— Здравствуй, Либурх! — не обращая внимания на ошарашенный вид горца, девочка подбежала к старику и обняла.

Старик погладил ее и прошептал.

— Как ты выросла, красавица моя! — охранник поперхнулся, и старик улыбнулся, любуясь отошедшей на пару шагов девочкой. — Наула сама захотела, чтобы я научил ее читать и писать… — пояснил он горцу. — Давненько это было…

Наула кивнула.

— Ох и красивая же ты, — вновь покрутил головой Либурх. — Скоро женихов полон дом будет…

— Ой! Про женихов… — лукаво улыбнулась Наула. — Мне Олтер нужен!

Охранник вновь дернулся и пролил на себя остатки взвара. Наула махнула на него рукой, успокаивая.

— Да не в женихи… Про школу новость узнала. Хочу рассказать… — Наула выразительно посмотрела на библиотекаря и покосилась на горца.

Либурх мягко усадил Барата обратно в кресло, взял Наулу за руку и вышел в коридор.

— Ты чего? — шепнул он, едва дверь закрылась.

— Мне он и вправду нужен… — прошептала Наула. — Очень-очень нужен. Стражники на крыльце здесь… Я думала, и Олтер у тебя…

— Ох, сердце ты мое, — проговорил Либурх, выходя в зал. Наула торопилась следом. — Олтер! Олтер! К тебе пришли! — негромко позвал он, повернувшись к дальнему углу. Учитель отодвинул скамью. — Садись, садись. Сейчас выйдет.

Наула послушно опустилась и посмотрела на старика. Тот понятливо хмыкнул.

— Ладно… А я пойду, меня Барат ждет.

Библиотекарь удалился. В глубине читального зала за стеллажами раздался стук, скрип, шуршание — и вскоре показался Олтер. За ним плелся лопоухий белый щенок. Увидев перед собой дочь Наместника, они на миг остановились. Потом мальчишка тряхнул головой и приблизился.

— Чего тебе? — недружелюбно спросил он.

«За родной Дорчариан переживает. И на охранников сердится, наверное. Хорошо хоть, они сюда не приперлись».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Тумма… — начала речь Наула и выражение хмурой упертости тотчас слетело с мальчика. Он плюхнулся рядом с девочкой и с тревогой посмотрел на нее.

— Всё плохо, да? — упавшим голосом спросил наследник. Щенок прыгнул хозяину на колени, и мальчик положил руку ему на загривок.

Слезы вновь показались на глаза, но теперь Наула не стала их гнать.