Подруга подколодная - Марина Серова

— Да, — я сунула фото обратно в альбом и взяла его в руки. — У нас тоже еще куча дел.

Теперь мои мысли целиком и полностью были заняты только Эльвирой Берг. Не связано ли как-то их давнишнее знакомство с Георгием с его насильственной смертью? Почему Эльвира сменила имя? Что послужило тому причиной?

Не прощаясь с Надеждой, я покинула ее квартиру вместе с Жемчужным. На лестничной площадке Костя первым делом закурил. Несколько раз жадно затянулся, затем шумно выдохнул воздух вперемешку с сигаретным дымом и только после этого задал мне животрепещущий вопрос:

— Ну, что скажешь по поводу фотографии?

— Находка бесценна, слов нет, — вынуждена была признать я. — Ты молодец!

— Я здесь ни при чем, — скромно ответил Жемчужный, что, в общем-то, было не в его стиле. — Листал альбом и наткнулся на фото случайно. Эльвиру я узнал сразу, но долго не мог поверить. Ко всему прочему, эта запись на обороте. Думаешь, ее настоящее имя — Виктория?

— Трудно сказать. Может, Виктория, может, Эльвира, а может, и еще какое-нибудь, — я вновь извлекла из альбома вложенную фотографию и более внимательно вгляделась в нее. — А это не может быть монтажом? Подделкой, иными словами.

— Вряд ли, — сделал вывод Жемчужный, — мы же нашли фотографию не где-нибудь, а в Гошином альбоме. Зачем ему хранить подделку?

— Фото могла подложить Надя, чтобы направить нас по ложному следу.

— Ты ее подозреваешь?

— Я, если честно, даже и не знаю, кого больше подозревать, — сказала я, все еще вертя в руках фотографию.

— А ты подозревай всех, — посоветовал Жемчужный.

— И тебя тоже?

— У меня стопроцентное алиби, — отшутился он.

— Вон у Надежды тоже вроде как алиби, — напомнила я.

— Ну, это еще надо проверить.

Мы вышли на улицу и направились к автобусной остановке. Костя любезно предложил мне понести альбом, и я согласилась. Оставила у себя только загадочную фотографию. Продолжила ее изучение и в автобусе по дороге к дому Сякиных. Вернее, я не столько изучала фото, сколько, глядя на него, предавалась собственным размышлениям.

На данный момент под подозрение действительно попадали все. Все женщины, окружавшие Георгия, за исключением его сестры и матери. Впрочем, сестрой я еще вплотную не занималась. Вдруг и тут выяснится что-нибудь из ряда вон выходящее. Может, у Жанны с Георгием с детства была вражда на почве ревности к родителям, и теперь Жанна, как психически неуравновешенная личность, поквиталась с братом за давние обиды. Никаких отклонений я у нее, правда, не заметила, и версия моя, разумеется, была чисто гипотетическая, но чем черт не шутит. Что касается остальных дам, то тут полный кавардак и неразбериха.

Нежельская накануне смерти Георгия ссорится с ним на почве ревности к его секретарше Ане, но тем не менее она уверена, что убила Гошу бывшая жена из-за раздела имущества. Сякина действительно собиралась встретиться вчера с Георгием по данному вопросу и сама этого не отрицает. Более того, она признается, что подъезжала к дому Георгия как раз в то время, когда предположительно и происходило убийство. Но в дом она якобы не зашла, и это может подтвердить ее сожительница, приезжавшая вместе с ней. Случай с Эльвирой Берг вообще особый. Мало того, что она выдает себя за другого человека, мало того, что она умолчала о своих прошлых отношениях с Георгием, так она еще и звонила вчера вечером Вере Николаевне, предупреждая о том, что задержится сегодня с утра. Причину задержки она объяснить мне не пожелала, и это опять-таки наводит на нехорошие размышления. Вчера вечером Вере Николаевне звонила еще и секретарша Георгия Эдуардовича, просила того к телефону. Может, и этот звонок имеет какой-то скрытый смысл? Или я становлюсь чересчур подозрительной?

— Что ты вцепилась в эту фотографию, как в родную, — Жемчужный тронул меня за плечо, своим прикосновением возвращая меня в реальный мир.

— Я думаю.

— О чем? О нашей свадьбе? — улыбнулся он.

— Ну, конечно. Размечтался. А ты знаешь, — без всякого перехода сказала я, — твой брат здорово похож на тебя. Внешне.

— Не спорю, — ответил Жемчужный. — Мы с ним оба в отца. В отличие от Жанны.

На следующей остановке нам с Костей уже нужно было выходить, но я неожиданно переменила собственное решение и поменяла маршрут следования. Не автобуса, конечно, а непосредственно наш.

— Давай съездим на фирму твоего брата, — предложила я своему спутнику.

— Зачем?

— Рано или поздно нам все равно придется там побывать, так почему не сейчас. Тем более, что мне здорово захотелось узнать, что за особа такая — Аня Красильникова.

— Что в ней интересного? — продолжал отнекиваться Жемчужный.

Я вкратце пересказала ему то, что сказала о Гошиной секретарше Эльвира Берг. Он слушал меня не очень внимательно, с тоской поглядывая за окно, когда мы миновали его родную остановку. Видимо, Костя предпочитал в трудную минуту находиться в кругу семьи. Поближе к матери, которой, как он полагал, просто необходима сейчас его сыновняя поддержка. В общем-то, он правильно предполагал. Так оно и было. Но меня куда больше интересовало раскрытие самого преступления. Не стану скрывать, я уже, что называется, завелась, чуя нутром кучу таинственных загадок, окружавших покойного Георгия. И, как всегда в подобных ситуациях, мне не терпелось поскорее добраться до истины.

— Думаешь, она не врет? — с сомнением в голосе произнес Жемчужный, когда я закончила.

— По поводу чего? По поводу Гошиных взаимоотношений с секретаршей? Ты же сам не раз говорил мне, что твой брат был редкостным бабником и не пропускал ни одной юбки.

— Я не о том, — сказал он. — Тут-то как раз я верю Эльвире. Подобное более чем похоже на Гошу. Я говорю, насчет того, что Красильникова вешается на всех подряд, не вранье ли?

— Нам какое дело?

— Не скажи, — вид Жемчужного сделался задумчивым. — Мой брат волочился за всеми подряд, но, несмотря на это, сам желал быть у каждой женщины единственным и неповторимым. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я прекрасно поняла его. Георгий Сякин был собственником. Подозреваю, что и любил-то он не столько женщин, сколько самого себя. Но говорить об этом Косте я не стала.

— Если Гоша узнал о каких-то похождениях Ани, то это могло перерасти в серьезный скандал, — продолжал тем временем развивать свою мысль Жемчужный. — А скандал мог стать причиной убийства.

Похоже, у него чересчур разыгралась фантазия. Актерское воображение — это такая вещь, которую остановить труднее, чем лошадь на полном скаку.

— Или более того, — в подтверждение моих мыслей встрепенулся Костя. — Кто-то из хахалей Красильковой прикончил Гошку на почве ревности. Могло быть такое? Могло.

Он задавал вопрос и сам на него отвечал. Я смотрела на Жемчужного и улыбалась. Меня забавляли его потуги на дедукцию.

— Слушай, — сказала ему я. — Хочешь я похлопочу для тебя насчет лицензии частного детектива. Хорошие деньги зашибать будешь.

Костя тут же осекся на полуслове.

— Все издеваешься? Просто я, между прочим, изо всех сил хочу помочь тебе.

— Спасибо.

— Нет, серьезно. Может, я порой и несу чушь, но ты всегда сможешь извлечь из нее как раз то, что необходимо для дела. То есть самое важное. Это тоже ход.

Тут я с ним поспорить не могла. Да и не хотела я больше спорить и препираться. На это можно найти другое время, так сказать, более подходящее.

— Положи обратно, — я отдала ему любовное фото Берг и Сякина, а Костя аккуратно вложил его в альбом.

Ведомая Жемчужным, я вместе с ним вышла на нужной остановке, и мы направились по бульвару в сторону высотного здания. Тем временем облака на небе сгущались и грозили человеческому населению затяжным проливным дождем. Как назло, зонтов-то мы с Костей как раз и не взяли. Зябко кутаясь в куртку, я заметила, как многие прохожие ускорили шаг, чтобы скрыться дома или в рабочем кабинете до того, как их накроет холодная лавина воды. Мы с Жемчужным тоже пошли быстрее.

— Воронеж вообще дождливый город, — сказал Костя, и я поняла, что и он тоже отвлекся на дождь. — Впрочем, наверное, не более, чем другие города в подобное время года. Мой брат выбрал для смерти не очень удачный сезон.

— Он его не выбирал, — напомнила я. — За него решил кто-то другой. А если быть откровенной, то любой сезон не очень подходит для смерти.

— Мы оба, оказывается, философы, — рассмеялся Костя.

— Скоро придем.

— Вон в том высотном здании, к которому мы направляемся, и находится фирма моего брата.

— Все здание принадлежит ему?

— Что ты? — отмахнулся Костя. — В нем по всем этажам, как бисер, рассыпаны фирмочки, подобные той, которой владел мой брат. Там их, наверное, около тысячи.

Жемчужный был прав. В просторном холле, благодатно принявшем нас в свое теплое чрево, рядом со стеклянной будкой дежурного охранника висел длиннющий перечень фирм, располагавшихся в этом здании. Мы с трудом отыскали то, что нам было необходимо. Фирма Георгия называлась «Металл-С». Этого не знал даже Костя, и выяснилось это только благодаря тому, что рядом с названием каждой фирмы стояла фамилия ее президента. Был указан также и номер офиса, первая цифра которого обозначала этаж.