Удивительные приключения подмастерье Хлапича - Ивана Брлич-Мажуранич

«Это хорошо» — подумал Хлапич — «так как, тот, кто может быть печальным, может быть и добрым!»

Тут Чёрный человек хлопнул поводьями, и кони полетели стрелой по большой дороге.

Хлапич, Гита и все пять пастушков глядели им вслед. А один пастушок сказал:

— Во! В миг удрали! Будто у них совесть нечиста!

— Пусть удирают — отозвался Хлапич. — Я никогда не хотел бы снова повстречать этого Чёрного человека.

— Да как ты его встретишь? По твоим же словам, земля такая огромная? — спросила Гита.

— Это я так думал… — ответил Хлапич — когда свои сапоги искал. Мне она тогда казалась огромной, как семь царств, а сейчас, когда я боюсь снова встретиться с Чёрным человеком, она мне кажется такой маленькой и тесной, прямо, с овчинку размером…

Тем временем, все снова расселись вокруг костра.

Хлапич достал из сумки печёное мясо, пироги и всякие другие припасы. А так как их было семеро, достал он почти всё, что положили ему крестьяне. Теперь его сумка не была больше похожа на толстого объевшегося шмеля, а выглядела как книга, в которой всего три страницы…

IV

Ночь на печи

 Ещё долго подпаски говорили с Хлапичем и Гитой обо всём, что случалось им тут видеть и слышать, и даже не заметили как начало смеркаться, и уже пора было вести коров по домам. А они всё говорили и говорили, глядя в огонь, не обращая внимания на то, что солнце уже зашло и появились звезды, а им давным-давно пора было возвращаться.

В конце-концов, большая белая корова, которая паслась рядом, подошла к Мышонку и лизнула его голую ногу, словно говоря:

— «Идём, Мышонок, к до-му… Му-уу…!»

Тот поднял голову и увидел, что солнце-то давно зашло.

— Ой! Глядите! Уже стемнело! — крикнул он.

И все подняли головы и, поняв, что им давно пора домой, бросились собирать стадо.

Видя всё это, Гита спросила у Хлапича:

— А куда пойдём мы?

Хлапич и сам этого не знал. Было уже совсем поздно чтобы продолжать путь, а ночлега у них не было.

Что делать было неведомо и Хлапичу, и Бундашу…

Зато Гита прекрасно знала, как поступить. Она теперь знала, что у Хлапича в его сумке есть шило и дратва, а в руках — мастерство, и она хорошо понимала, какая это большая удача — путешествовать с таким умелым парнем!

— Предложи крестьянам починить их обувь, а за это они нас пустят переночевать! — сказала она.

Хлапич немного удивился, что вот, он такой умный и в шегртской школе учился… а без Гиты ему и в голову не пришло бы, что он может прокормить их обоих своим сапожным ремеслом.

Пастушки пообещали их пристроить на ночлег и все вместе они двинулись в село, которое было тут неподалёку.

Впереди шли коровы, позвякивая своими колокольчиками.

За ними гордо шествовал Бундаш, изображавший из себя заправскую овчарку. А за Бундашом шагали: три пастушка, две пастушки, Хлапич в своём сияющем картузе и Гита со своим зелёным Попугаем на плече…

Попугай весь этот день провел с Хлапичем, с которым очень сдружился. За это время он столько раз слышал имя «Грг», что оно застряло у него в голове. А, что у Попугая в голове — то и на языке! И поэтому когда они вошли в село, Попугай галантно раскланивался с каждым встречным и говорил:

— Добрый день, Грг! Грг! Грг!

Это очень всех веселило, и тех, кого звали этим именем, и тех, кого этим именем не звали.

Так целое село, ещё этим вечером узнало о Хлапиче и Гите.

Хлапич и Гита проследовали вслед за коровами, Мышонком и его старшим братом во двор их дома.

Хлапич обещал родителям Мышонка завтра с утра починит всю их обувь за то, что они пустят их с Гитой переночевать. И это, конечно, их очень обрадовало, хотя, они и так бы их пустили в свой дом, поскольку, крестьяне всегда добры к бедным детям…

После ужина все отправились спать.

Дети спали на печи. А печь — это удивительное место. Зимой здесь было тепло, а летом прохладно. Там, на лежанке, было широко и просторно. И несмотря на то, что сейчас их было четверо, они все там удобно разместились, и спокойно уснули.

Только зелёного Попугая пришлось посадить в корзину с крышкой, висевшую под потолком.

— У этой зелёной совы такой хищный нос, совсем как у ведьмы, — заявил Мышонок, — как бы она нам ночью сердце не выклевала!?

И его бабушка, спавшая внизу на кровати, тоже внимательно посмотрела на эту неведомую птицу и подумала: «Да… — а внучок мой, пожалуй, что и прав!..». Бабушка и Мышонок были очень дружны и всегда думали одинаково, то-то и пришлось Попугая посадить в корзину с крышкой, и подвесить под потолок. Да, он и не возражал, приняв это, как знак почтения!

И вот все уснули.

Засыпая Хлапич думал: а далеко ли он сейчас находится от мастера Мркони?

По его подсчетам получалось, что не очень-то далеко, и за один день можно было бы проехать весь тот путь, который он пешком прошёл за пять. Это было потому, что с Гитой невозможно было идти быстро. Но Хлапич уже не мог даже и помыслить о том, что он расстанется с Гитой, и будет путешествовать, как в начале пути, только вдвоём с Бундашом…

Он на самом деле, был даже рад, что они ещё не нашли хозяина Гиты с его цирком, и надеялся, что им предстояло ещё много дорог пройти вместе, пока они его разыщут. А может, и вовсе не разыщут… Кто знает…

Так размышлял наш Хлапич, засыпая. Конечно, всё это были заботы, но очень небольшие заботы. И Хлапич подумал:

«Заботы приходят и уходят сами по себе. Не надо о них думать, больше чем требуется. Вот, Грг, например, — сам-собой свалился к моим ногам в придорожную канаву! А я бы, наверно, десять лет думал, как его разыскать, чтобы передать платок с монетой… Видишь, как всё хорошо получилось… то-то!» — сказал он мысленно сам себе и на том успокоился.

И он заснул.

В комнате теперь все спокойно спали.

А спокойнее всех спали Мышонок и его бабушка, потому что точно знали: «ведьма» эта, зелёная, висит, в корзинке, надёжно запертая, под самым потолком!

А никаких других бед и страхов у них не было…

Глава седьмая

Шестой день путешествия

I

Маленький сапожник и нищенка Яна

 С первой зарей Хлапич, зная что его ждёт много дел, первым проснулся и соскочил с печи.

Хозяев — отца и матери Мышонка и мышонкова брата, уже не было дома. Ещё затемно они ушли на работу.

Никто на свете, сколь бы рано он не проснулся, не сможет проснуться так рано, чтоб не застать крестьян уже проснувшимися! Потому что никто-никто на свете не поднимается так рано, как крестьяне.

Ещё на печи, только открыв глаза, Хлапич хлопнул в ладоши и закричал по-хозяйски:

— Эй! Опанки мне сюда, быстро! Хватит спать! Дети проснулись и посыпались с печи. Были они тёплыми, сонными и взъерошенными, как птенцы выпавшие из гнезда.

И вот, во мгновение ока, перед Хлапичем уже лежала целая гора старых и совсем старых опанок, ботинок, сандалий, сапог и туфель. «Эх, придётся хорошенько поработать!» — подумал Хлапич.

Солнце только взошло, а Хлапич уже устроился перед домом, в прохладном месте со всей своей работой. А когда он начал работать, он больше ни о чём не думал. Только напевал, да насвистывал. Таков он был!

Гита, которой совсем не нравилось следить за его работой, сразу оставила Хлапича и побежала вместе с деревенскими девочкам прыгать через полотна белёного холста, разложенные женщинами на траве. Гита, конечно, прыгала лучше всех девочек, поскольку, в цирке это было её основным занятием. Она за раз перескочила сразу три полотна и упала как раз на четвёртое. К счастью, в это время все были в поле, и никто этого не видел. А то бы — Гите хорошенько влетело!

Итак, Хлапич работал, а Гита прыгала, — каждый был занят своим делом!

В это время селом проходила нищенка Яна.

Она поравнялась с Хлапичем, и остановилась, присматриваясь к нему — её очень заинтересовал маленький сапожки в дорогих блестящих сапожках, расположившийся со своей работой во дворе, посреди села.

И нищенка Яна спросила Хлапича:

— А не можешь ли ты, молодой господин, сапожных дел мастер, и старой Яне починить её старые опанки?

— Ещё как могу! — весело ответил Хлапич. — Меня же сам Король отправил ходить по этой земле и помогать всем, кому нужна помощь!

— А-а-а, ясно! И раз так, хорошо бы, чтобы вас таких было побольше… — усмехнулась бабушка.

— Предлагали, думаю, и другим! Но никто пока не захотел, кроме подмастерье Хлапича — то есть меня!

Конечно, это не была правда, хотя и выглядело, ну, совсем как правда. Это была шутка и старая нищенка, которая хорошо понимала — что к чему, рассмеялась. Она давно жила на свете, много чего видела и знала, была мудрая и добрая.

А Хлапич, порадовавшись, что рассмешил старушку, взял её старые опанки, и тут-же принялся их чинить.