Не лечи меня… - Ольга Митрофанова

зимовать можно, вы же сами так говорили.

– Простите, я все время что-нибудь говорила обидное, – провинилась Марьяна.

– Да кто ж на правду обижается-то, глупости не говорите, ешьте лучше, итак вымотались за день.

– А как тебя в реанимацию пропустили?

– А желающих остановить меня не нашлось пока, мы с этими, – покосилась на медсестер, – в разных весовых категориях, чтоб они против меня выстояли.

За разговором Марьяна не заметила, как все съела.

– Спасибо, вам огромное.

– Да будет тебе, держись, милая, – обратилась панибратски медсестра, – ночь эта сама знаешь какой будет, – похлопала по плечу и ушла.

Марьяна сама знала, что первые сутки самые тяжёлые, переживет их пациент, значит оклемается. О других в этом ключе думалось проще, понятно, что это рутина, работа такая. А вот когда это жизнь не чужого тебе человека, то накатывает страх, бесконтрольный, поглощающий все другие чувства.

Первая остановка была около двух часов ночи, Марьяна на писк приборов среагировала мгновенно, руки конечно тряслись, но реанимационные мероприятия, отработанные до автоматизма за годы работы выполняла чётко. Реаниматологи тоже работали как часы. Реанимация наполнилась народом быстро, любое промедление могло стоить Виктору жизни.

Полковника прокачали, завели, показатели привели в норму, можно было выдохнуть, Марьяна очнулась только когда Лева попытался разжать ее пальцы, которыми она намертво вцепилась в кушетку, на которой сидела.

– Марьяш, может пойдешь в ординаторскую, – снова попытался ее уговорить.

Марьяна только головой махнула. Лев вздохнул и присел рядом.

– Лева, я его старой стерве с косой не отдам, подавится. За чужих боролась, а за свое зубами ее грызть буду. Лев, я сейчас поняла, что если его не станет, я с тоски сдохну, вот лягу тут и сдохну.

– Марьяш…, – протянул доктор.

– Он ведь меня спрашивал, если он уйдет буду скучать или нет. Скучать… Не то это слово, ох не то. Ладно, иди Лев, я тут возле него лягу.

Второй раз приборы запищали ближе к утру, и карусель началась по новой, в один момент Марьяне показалось что все, сейчас сорвётся, как в пропасть с обрыва. Мысленно посылала Виктору установку бороться, это она одна, а у него Лерка, нельзя ребенку без родителей.

Виктора завели, а у Марьяны сил совсем не осталось, хирург ведь, привыкла сутками на ногах быть и пациенты тяжёлые были, не по два раза остановку выдавали, больше, но такой усталости, давящей к земле гранитной плитой не испытывала даже в первые годы работы. От собственного бессилия опустилась на пол рядом с кроватью Виктора и завыла как собака.

Медсестры реанимационные к ней не подходили, Марьяну в больнице за крутой нрав побаивались, а тут и вовсе не знали с какой стороны подступиться.

Додумались за Львом сбегать, тот видя, что Марьянка впала в полубезумное состояние, долго не раздумывал, велел Татьяне укол успокоительный приготовить. Скрутил Марьяну насильно и приказал Татьяне колоть. Марьяна сопротивлялась, но сил было мало, потому быстро сдалась. Лева решил ее оставить в реанимации, положил снова на кушетку и укрыл пледом, оставил так досыпать, девчонкам приказал, если что случится его вызывать.

Проверил показатели приборов, они показывали стабильное состояние пациента, вздохнул и пошел в ординаторскую, через три часа смену сдавать, а он почти не спал.

Глава 19

– Это что тут за шапито? – раздался на ухом грозный голос главврача, – вы во что реанимацию превратили?

– Да не орите, вы, Сергей Витальевич, – огрызнулся Лева, – куда мне было ее девать, хотите сами уносите отсюда.

– Вы же разумные люди, должны понимать, что это реанимация, тут все стерильно должно быть, тут тяжёлые больные лежат, а вы ночлежку устроили, – сбавил тон главврач, – если кто пожалуется, нас всех с вами по головке не погладят. Ладно, как проснется, пусть ко мне зайдет.

– Она до вечера спать будет.

– В смысле? – удивился главврач.

– Мы ей успокоительное вкололи, она в истерике билась, медсестер напугала.

– Вот уволят меня из-за вас, и дачу достроить не успею, – в сердцах пожаловался главврач, – ладно, Лев Леонидович, иди домой, спасибо тебе, что удар на себя принял, сегодня Евгений Борисович дежурит, будем надеяться, сюрпризов больше не случится, а спящая красавица к вечеру придет в себя.

Пробуждение Марьяны было тяжёлым, голова ватная, во рту сухо, как с перепоя. Разлепила глаза и оглядела реанимацию, Виктор по-прежнему лежал на кровати, приборы мерно гудели. Встала, проверила показатели, погладила его по лицу.

Кинула взгляд за окно и поняла, что уже вечер, значит, пошли вторые сутки, это хорошо, основной удар организм пережил, теперь должно пойти восстановление. Медсестры в реанимации поменялись, с ней поздоровались, ничем не выказывая удивления тем, что она здесь ночевала, значит в курсе всех сплетен.

Прошла к сестринскому столу, попросила карту направлений, глянула, что назначил Виктору Лева, в компетенции Левы не сомневалась, но хотела все контролировать сама.

Пошла в сторону ординаторской, там сидел Евгений Борисович, заполнял карты.

– Марьяна Николаевна, там главврач просил вас зайти, – поднял глаза от компьютера.

– Только в душ схожу, – потянулась к шкафчику со своими вещами.

В кабинет главврача зашла уже в приличном виде, только синяки под глазами и бледный вид выдавали ее усталость.

– Садись, Марьяна Николаевна, – указал на стул главврач, – ты у меня в кабинете телефон свой оставила, тебе звонили, – пододвинул по столу к ней телефон.

– Спасибо.

– Там это, – замялся главврач, – тебе наверняка твои сообщить должны были, но уж извини, придется мне. Наталья девочку родила сегодня в одиннадцать утра.

– Все нормально?

– Да, Субботин ее во время привез, роды в срок, девочка крепкая. Смотреть поедешь?

– Завтра, наверное, как Воронин будет, имейте ввиду, пока он в сознание не придет, я из реанимации ни ногой, – взглянула исподлобья на главного.

– Да понял я уже, в ординаторской еду Субботин приволок, поешь, это приказ.

– Хорошо, я пойду?

– Иди, Марьяна, иди, – тяжело вздохнул главврач.

– Поздравляю, – насколько могла радостным голосом произнесла Марьяна.

– Спасибо, родная, как ты?

– Эй, это мои слова, ты нахально своровала мой текст, – пошутила Наталья.

– Это я не по злобе душевной, – оправдалась Марьяна, – нормально я, держусь, вторые сутки пошли, будем надеяться будут легче первых.

– Держись, полковник мужик здоровый, справится, не может он сдаться, русские не сдаются.

– Как племянницу назвали? – сменила тему Марьяна.

– Степан сказал, Алёнкой будет.

– Ну, фантазии Субботина можно только позавидовать, – с сарказмом произнесла Марьяна.

– Вот родишь сама, хоть Февроньей называй.

– Что ты, я к Субботину за советом обращусь как ребенка назвать, у него в этом деле опыт большой.

– Ты когда приедешь?

– Субботин надеюсь не пожмотился и оплатил тебе палату? Посетителей