Верь мне - Екатерина Аверина

на шутку испугалась, но оказывается она умеет сопротивляться. Я поражен… на пару секунд.

— Детка, ты еще не поняла, куда попала? В моем мире все продается и покупается. Даже люди. Нет, не так! В первую очередь люди, — коснулся пальцами ее щеки. — Близнецы за тебя будут глотки рвать друг другу. Ты, наверное, горда собой? Столько мужчин вдруг хотят тебя.

— Нет! Я не хочу всего этого. Мне не нужно, — ей страшно. Я впитываю эти эмоции. Они не дают сорваться и наделать глупостей.  — У них девушки есть. Пусти меня… — умоляет рыжий котенок.

— Тише ты, — надавил на нее корпусом тела сильнее, чтобы не сопротивлялась.

Этого хотел отец? Чтобы я не оставил ей выбора?

Остатки алкоголя в крови смешиваются с адреналином, виски пульсируют, реакция родителя на мои слова заводит.

Уверен, что завтра я об этом пожалею.

Они хотят видеть меня мудаком? Беспринципной сволочью?

Да будет так!

— Не сопротивляйся, — хриплю в губы Милли. Девушка отвернулась, она дрожит в моих руках. — Когда ты во всем разберешься, уже будет поздно. Ты будешь моей, — мои губы сталкиваются с ее.

Рыжий котенок пытается меня оттолкнуть, стучит кулачком в грудь. Давлю сильнее, до боли вжимая ее спиной в перила. Рот приоткрывается в стоне, я врываюсь в него языком не чувствую ничего, кроме злости.

Поцелуй с привкусом женских слез. Все, как заказывали! Я — последняя сволочь.

Забрался рукой ей под платье. Нежная, нетронутая мужчиной кожа приятно дразнит пьяный разум.

— Сладкая… — нахально улыбаюсь, не переставая целовать Милли.

Добрался до тонкой ткани ее трусиков. Малышка сдвинула ноги, но я коленом вернул их в прежнее положение и зафиксировал ее так, чтобы уйти точно не было возможности.

— Ты должна меня бояться, — говорю едва слышно. Она непонимающе моргает, смотрит мне за спину. В эту же секунду меня со всей дури швыряет о стену.

— Я убью тебя, — скрипит зубами Стефан.

Не сопротивляюсь. Если честно, даже хочу, чтобы друг набил мне морду. Может это поможет не чувствовать себя так хреново.

— Гер, — тяжело дыша зовет друг.

Стефан не дурак, он видит мое состояние. Он, как никто другой, знает, что такое давление семьи и каким уничтожающим оно может быть. Я не хочу, чтобы все это коснулось моей Таи.

— Не надо, — просит Стеф. — Не трогай ее. Зачем она тебе?

— А тебе? — усмехаюсь. — Смотреть и мучиться? — бью по больному нарываясь, но он не ведется, да и не сможет ударить.

После аварии дикая слабость едва держит Стефа на ногах. Меня медленно отпускает. Но я прав. Милли — сводная сестра для него. Им не дадут быть вместе. Это еще хуже, чем у нас с моей девочкой. Здесь замешаны только бабки и принципы, а у близнецов полный абзац.

— Давай я сам с этим разберусь. Иди проспись! — толкнув Стефа плечом, чтобы выпустить остатки жгущей изнутри злости, бросил взгляд на бледную девчонку и свалил. Не хочу никого видеть. Даже собственное отражение в зеркале видеть не хочу.

Я не послушал отца и Стефана. Вместо того чтобы лечь спать, прыгнул в тачку и умчался на трек. В городе в моем состоянии опасно, а там я смогу выветрить из головы все дебильные мысли. Надеюсь, Милли теперь сама от меня откажется, а близнецы задурят ей голову своими чувствами. Есть вариант, что нас повезут в ЗАГС насильно, но что-то мне подсказывает, что Аслан Амиров до такого не опустится. Хочется в это верить.

Мне нужен способ убедить отца, что Камаев тоже отличный партнер. Да, там меньше влияния, но Реваль ведь хочет его себе, раз предложил мою Таю Стефану. Значит надо найти то, что заинтересовало Михаила и привести аргументом отцу. А заодно доказать, что я все же могу быть вполне самостоятельным. Моей работы в семейном бизнесе ему недостаточно, чтобы сделать правильные выводы.

Я гоню вперед на своем черном Bugatti отключая голову. Смазанный пейзаж в боковом окне автомобиля, как лучшее средство от депрессии. Скорость — моя жизнь. Она разгоняет пульс, очищает мысли. Отказаться от нее я готов только ради Таи, если она попросит, но меня точно будет ломать не хуже, чем при виде моей хорошей девочки.

На магнитной подставке настойчиво вибрирует телефон. Мама и в такое время. Плавно сбрасывая скорость принимаю вызов.

— Что случилось? — спрашиваю сходу. Она в последнее время часто плохо себя чувствует и ни черта не говорит. Только улыбается, отмахивается.

— Гер, у тебя все хорошо? — голос уставший, тревожный.

— Врача? — отвечаю вопросом на вопрос. Смотрю на дорогу, понимаю, что вышел на встречку.

— Нет. Просто приезжай, пожалуйста. Мне тревожно за тебя, мой мальчик, — прикрыл глаза выдыхая. Я думал, что что-то случилось.

— Мам, все хорошо. Правда, — заверяю ее, ловя взглядом двигающиеся на меня фары и верхние габариты фуры. — Твою мать…, — выкручиваю руль уводя машину от столкновения под «пароходный» гудок этой махины. — Аррр!!! — стучу ладонями по рулю сбрасывая лошадиную дозу адреналина. Руки подрагивают, грудь давит от слишком частого дыхания.

— Гера?! — всхлип матери в мобильном.

— Все хорошо, — хриплю в ответ. — Спасибо, — хриплю ей. Если бы мама не позвонила, я бы вписался в него на своих трехстах двадцати. — Приеду скоро. Ладно? Тебе точно не нужен врач, мам? — стараюсь говорить спокойно, но голос все равно дрожит от случившегося.

Я очень ее люблю и правда переживаю. Есть огромное желание поговорить, поделиться, попросить помощи, но она женщина. Я не стану взваливать на нее свои проблемы. Мы с отцом разберемся сами.

— Точно, мой хороший. Я тебя жду.

И я срываю тачку с места прожигая шинами асфальт. Еду к маме стараясь не разгоняться сильно. Попасть под такую фуру — фактически перемолоть себя заживо вместе с металлом и кожей дорогого