Младенец и черт - Борис Акунин

Он подошел к большой, в пол-стены, географической карте. Она была многоцветная, красивая, сбоку маленькие гравюрки столиц, медальоны с портретами царствующих особ, а каждая страна украшена изображением государственного герба.

Над Российской империей и над Германией парили орлы, похожие, как родные братья. Только наш уродился на свет с двумя головами.

– Ничего, Бог милостив. Найдем и папку, и резидента, – бодро сказал штабс-ротмистр, потому что военный человек не имеет права долго предаваться унынию. Он любовно погладил отечественную геральдическую птицу по короне. – Одна голова хорошо, а две лучше. Что нос повесили, Романов? Не узнали резидента – так не узнали. Обойдемся завтра без вас.

Такой поворот дела Алешу не устраивал. Срочно требовались какие-то новые аргументы. Он напряг свое логическое мышление – есть!

– Лавр Константинович, я могу узнать его по голосу. Особенно если крикнет что-нибудь. Он ведь кричал, когда дрался.

– Разве?

– Еще как! – уверенно заявил Романов. – «Сволёчь!» и всякое такое. Тембр голоса очень характерный. А во время мэтча все орут, сами знаете. Не удержится и Фердыщенко. Тут-то я его и узнаю.

Кажется, подействовало!

Князь смотрел на собеседника с сомнением, но в глазах читалась и надежда.

– Без санкции начальства не имею права… Ждите здесь.

Быстро привел себя в приличный вид, переоделся и захромал к генералу.

Его превосходительство сегодня пребывал в чуть лучшем настроении, чем во все последние дни. Причина была существенная: наконец вышел высочайший указ о переводе на военную службу, так что начальник сегодня впервые явился в мундире с золотыми погонами. Когда распахнулась дверь, новоиспеченный генерал-майор любовался на себя в зеркало.

Улыбка пропала, брови сердито сдвинулись. Во-первых, было конфузно. Солдафон Козловский всегда влетал в кабинет, как бомба: стукнет раз для проформы и, не дождавшись ответа, врывается. А во-вторых, сам вид штабс-ротмистра, ведшего дело об украденном плане, был его превосходительству глубоко неприятен.

– Ну, что нового? – спросил начальник. Причем не грозно, как следовало бы, а как-то жалко, чуть не заискивающе.

У себя в полиции он, может, был и хорош, подумал Козловский. Иначе не перевели бы в генштаб. Но ловить шпионов много трудней, чем бомбистов-эсеров да болтунов-эсдеков. Вот и растерялся человек. Может, еще выправится.

– Ваше превосходительство, шансы на успех повышаются, – отрапортовал штабс-ротмистр со всей возможной мажорностью. – Помните, я докладывал про студента Романова? Дозвольте взять его с собой на операцию. Он может опознать резидента по голосу. Об опасности Романов предупрежден.

– Не только дозволяю, но и приказываю! – закричал начальник. – Всенепременно! Это же всё меняет! Пусть потрется возле немецких футболистов, послушает. И всех, у кого голос хоть немножко похож, заарестуем. Прицепим каждому бороду, и выявим мерзавца! Вот вам готовый план действий. Выполняйте!

– Слушаюсь, – щелкнул каблуками Козловский.

Чтоб зря не расстраивать генерала, про главное свое сомнение умолчал: резидент запросто может прислать за папкой кого-то другого. Знает ведь, что состоит в розыске.

Его превосходительство вдруг встревоженно насупился – по другой, однако, причине:

– Вы говорили, у студента Романова ветер в голове. Вдруг он не явится? Проспит, передумает, за юбкой какой-нибудь погонится! Не отпускайте его от себя ни на шаг, вплоть до самой операции! Это приказ!

И очень неглупый, подумал князь. За эти дни он успел привязаться к Романову. Парень неплохой: смелый, быстро соображает. Но насчет ветра в голове – это правда.

По лицу штабс-ротмистра Алеша сразу понял: получилось!

И заговорил с ним Лавр Константинович не как прежде – без снисходительности, без недомолвок, а просто и серьезно. Так же, как со своими сотрудниками.

– Еле дозволил, – озабоченно сообщил Козловский. – Я за вас поручился, не подведите. Но поставил условие. До завтрашнего дня мы с вами неразлучны. Ночевать будете здесь, в дежурке. Ясно?

– Так точно, – вытянулся Алеша. Губы сами собой растянулись в широкую улыбку. – Слушаюсь!

Дальше – лучше.

– С оружием обращаться умеете?

– Хожу с дядей на охоту… Неплохо стреляю, – скромно сказал Романов.

Князь погрохотал ящиками стола, вынул небольшой черный пистолет.

– Держите. Отличная машинка. «Штейер-Пипер», австрийский. Немножко сложен в обращении, ну да вы физик-математик, сообразите.

Пальцы офицера быстро завертели игрушку.

– Устройство довольно своеобразное. Тут кнопочка предохранителя, вот так отщелкиваете в положение «огонь». Здесь фиксатор затвора. Это взвод. Это регулятор мушки. Спусковая скоба снимается вот так. А этот рычажок – защелка магазина. Рраз, и обойма сама выскакивает в ладонь. Очень удобно. Учтите: выбрасывателя нет. Запомнили?

Вообще-то не очень, но признаваться в бестолковости было стыдно.

– Конечно. Ничего сложного, – уверенно ответил Алеша, решив, что разберется в рычажках и кнопочках после.

Да и время поджимало. В четыре свидание с Симой.

– Можете спуститься в тир, попрактиковаться. Но из штаба ни ногой.

Считая разговор оконченным, Козловский сел к столу и уткнулся в бумаги.

– Хорошо. Я только на пару часов отлучусь и тогда постреляю.

Штабс-ротмистр поднял голову.

– Я ведь сказал: никаких отлучек.

– Не могу. Очень важная встреча! Я дал слово!

Лицо офицера пошло сердитыми красными пятнами, но Козловский сдержался – вспомнил, что студент присяги не давал, приказам подчиняться не обязан и вообще доброволец. К тому же ключевая фигура в завтрашней операции.

– Слово надо держать, – обреченно вздохнул князь. – Где встреча?

– В Юсуповском саду.

Лавр Константинович поднялся, вынул большие очки странного вида – с кожаными наглазниками и на лямках.

– Что ж, едем. Приказ его превосходительства. Где вы, там и я.

– Но… но это личная встреча! С дамой. Понимаете?

– Отлично понимаю. Не беспокойтесь. Буду тактичен.

Штабс-ротмистр всем своим видом являл истинно христианскую долготерпеливость, однако по тону было ясно – не уступит.

– А это зачем вам? – показал Алеша на диковинные очки.

Очки оказались автомобильными

По мере того как надвигалась война, контрразведке всё щедрей выделялись денежные средства, кадры, новейшая техника. В числе последней поступил и автомобиль «руссобалт», приказом начальства закрепленный лично за штабс-ротмистром Козловским.

Когда Алеша узнал, что к Симе его доставят на авто, препирательства сразу прекратились.

Шоффэр князю был не нужен. Управлять машиной он выучился еще в полку и довез своего пассажира до Садовой на головокружительной скорости, по всякому поводу оглушительно дудя в клаксон.

На месте оказались раньше, чем нужно. К тому же Симочка, как и положено уважающей себя барышне, считала ниже своего достоинства приходить на свидания вовремя. Однако сегодня Алеша был на нее не в претензии.

Сначала он попросил показать, как переключать рычаги и крутить руль, который князь лихо называл «бубликом». Оказалось, что это совсем нетрудно.

Уже через четверть часа после начала учебы студент зигзагообразно проехал вдоль тротуара. Потом, осмелев, сделал круг по Забалканскому и Фонтанке. Под конец разогнался до сорока километров – только фонари замелькали. У решетки сада затормозил так отчаянно, что завизжали шины, а у князя с головы слетела фуражка.

Симы всё еще не было.

– Лавр Константинович, а можно я останусь за рулем?

Роль наставника и покровителя молодежи штабсротмистру была небесприятна.

– Будет еще эффектней, если вас доставит личный шоффэр.

Да, это в самом деле было гораздо лучше.

– Невеста? – спросил князь.

– Пока нет.

Козловский понимающе кивнул:

– Добиваемся взаимности? Тогда букетик роз не помешает.

– Сима роз не признает. Она Блока любит.

– Всё равно, – с убеждением сказал штабс-ротмистр с высоты своих тридцати лет. – Но если ваша избранница обожает Блока, розы нужно купить черные. Я знаю здесь рядом, на Вознесенском, цветочный магазин.

Студент заколебался, и Козловский понял его правильно.

– Деньги? Пустое. Единственный плюс нашего отчаянного положения – полная свобода и неподотчетность расходов. Оплачивается всё, что на пользу дела. Контрразведке нужно, чтобы важный участник ответственной операции был в боевом, победительном настроении. Неужто ради этого мы пожалеем несколько рублей? Держите бумажник, юноша.

Гордый тем, что он «важный участник», Алеша купил букет восхитительно черных роз, так и просившихся в бокал «золотого, как небо, аи».

Вернулся, а Симы всё нет.

– Это ничего, – объяснил он старшему товарищу. – Она иногда минут на сорок опаздывает.

– Э-э, голубчик, такого позволять нельзя. – Князь поднял палец. – Нужно с самого начала вожжи потихонечку перехватывать. Женщина – она как лошадь. Твердую руку ценит, слабака выкидывает из седла. Скажите вашей Симочке: «У меня принцип больше пятнадцати минут никого не ждать». Слова «принцип» они боятся. А опоздает – в самом деле возьмите и уйдите. Один раз. Уверяю – этого хватит.