Синдром бодливой коровы - Галина Куликова

Чтоб меня каждая собака могла по фамилии окликнуть!

— Сержант! — строго сказала Настя, выбираясь из автомобиля и принимая позу колхозницы, на время опустившей серп, чтобы дать отдохнуть руке. Одно ее плечо воинственно выдвинулось вперед. — Мы сообщили вам о преступлении, между прочим!

— О каком? — равнодушно спросил тот, неспешно просматривая документы Вельямина.

— «Голубые» украли человека.

— Какая трагедия! — Сержант даже не усмехнулся.

Между тем Настя через его плечо увидела, как длинноволосые вытащили безжизненного Петрова из «девятки» и под руки повели к подъезду задрипанной пятиэтажки. Если бы существовал рейтинг домов-инвалидов, эта пятиэтажка, хрипя от напряжения, выбилась бы в лидеры. Ее фасад выглядел настолько отвратительно, будто последние несколько лет на него злонамеренно плевал каждый входящий и выходящий жилец.

— Вон они, смотрите! — закричала Настя и, схватив сержанта за плечи, попыталась силой развернуть его в нужную сторону.

— Но-но! — рявкнул тот. — Руки!

— При чем здесь руки? Разуйте же глаза! Видите, человека тащат, как дохлого кота!

— Расцениваю ваши действия как нападение на сотрудника милиции, находящегося при исполнении, — сурово заявил сержант, не обращая никакого внимания на похищенного Петрова.

— А! Да что с вами говорить! — очень по-женски возмутилась Настя и припустила за длинноволосыми.

Бросив бутылки на заднем сиденье, Геракл побежал за ней.

— А вы, гражданин, останьтесь, — велел сержант Вельямину, хотя тот не делал никаких резких движений.

Настя влетела в подъезд как раз в тот момент, когда за поворотом лестницы исчезли ботинки Петрова. Она рванула за ними, перепрыгивая через две ступеньки, но длинноволосые уже втащили свою добычу в квартиру на втором этаже и захлопнули дверь. На звонки они, естественно, отвечать не собирались.

— Извращенцы! — завопил подоспевший Геракл. — Ни дна вам, ни покрышки!

Настя тоже выкрикнула пару оскорблений из скудного личного запаса ненормативной лексики. Пока они соревновались в придумывании бранных эпитетов, к подъезду подъехала машина с надписью «Телевидение», из которой вывалилась бойкая съемочная группа. Она тащила за собой камеру и наполняла пространство специфическими словечками. Юркий молодой человек в джинсовом жилете с заклепками забрался в палисадник и принялся топтаться там, выбирая нужную позицию. Когда Настя и Геракл вышли из подъезда, он как раз начал говорить в микрофон:

— Мы ведем свой репортаж из обычного московского дворика. Перед нами дом номер четырнадцать, жильцы которого вот уже пять лет не выходят на свои балконы, потому что те находятся в аварийном состоянии.

— Слушайте, здесь телевидение! — Настя толкнула Геракла локтем в бок. — Может быть, попробуем заинтересовать их киднепингом?

— А кто это? — с интересом спросил тот.

— Это не «кто», а похищение людей, — объяснила Настя, пристально глядя на оператора.

Тем временем телевизионщики втащили в палисадник потеющего толстячка в костюме и галстуке.

— За разъяснениями мы обратились к Николаю Николаевичу Бобрянцу, главному специалисту…

Вокруг съемочной группы тем временем стал собираться народ. Подтянулись игроки в домино, припозднившиеся старушки, караулившие подступы к своим подъездам, группы подростков с пивом и просто праздношатающиеся личности. Настя и Геракл, сами не заметив как, оказались в довольно густой толпе.

— Коррозия, происходящая из-за колебаний погоды, — тонким голосом говорил Бобрянец, переминаясь с ноги на ногу, — способствует разрушению арматуры. Только за одну зиму температура воздуха переходит через ноль более ста раз.

На первом этаже позади потеющего Бобрянца распахнулось окно, в котором появилась голова изумленной старухи.

— Чавой-то тут такое? — крикнула она своим товаркам, толпящимся возле палисадника.

— «Новости» снимают! — пояснил кто-то из толпы. — В телевизор попадешь.

Бобрянец закончил выступление и теперь, когда камера перестала пугать его, вытирал лоб огромным клетчатым платком.

— Граждане! — неожиданно звонким голосом крикнула Настя. — Вы знаете, кто живет на втором этаже?

Вот в этом подъезде в квартире справа?

— Гомики! — ответил мужчина, одетый в тренировочный костюм и черные ботинки с пряжками.

— Может быть, журналистам будет интересно узнать, что они сегодня унесли с Тверского бульвара человека!

— Журналисты? — ахнул кто-то из толпы. — Креста на них нет!

Журналисты тем временем пытались снять общий план, радуясь оживлению в массовке.

— Правильно, как Ленин помер, так они стали церкви ломать! — коварным голосом заметила какая-то бабка, сноровисто лузгавшая семечки.

— Ленин-то здесь при чем? — спросил раздраженным тоном учительского вида молодой человек с круглым значком: «Внук Брежнева — надежда нации».

— Божественное возвращается в наш мир! — громко заявил мужик с перебитым носом. У него был дурной глаз и спина размером с дверцу холодильника. — Если вы не против, я прочту об этом стихи собственного сочинения.

Он перепрыгнул через низкую загородку и встал посреди вытоптанной корреспондентом и Бобрянцом площадки. Выбросил одну руку вперед и начал декламировать:

Ночь обронила бледный иней,

Она прозрачна и тиха.

И возвращаются богини

В розарии ВДНХ.

— ВВЦ! — поправил из толпы человек в круглых очках. Кто-то тут же ударил его свернутой газетой по затылку и грозно шикнул.

Поэт между тем продолжал с большим чувством:

С прелестной мухинской скульптуры

Начав экскурсионный тур,

Узрят величие культуры

В структуре парковых скульптур!

— По-моему, с этим домом явно не все в порядке! — шепнула Настя Гераклу.

— Гляди туда! — воскликнул тот, показывая пальцем на окна второго этажа. Настя задрала голову и увидела, что к стеклу прилипли две патлатых головы.

— Вон они! — крикнула Настя в полный голос. — Наблюдают за нами, гады!

В этот момент во двор медленно въехала черная «Волга», из которой торопливо вылезла какая-то шишка районного масштаба.

— Что здесь такое? — спросила шишка, плохо среагировав на машину телевизионщиков. — По долгу службы я обязан знать, что происходит!

— Тут стихи читают, — пояснила какая-то тетка, которая не слышала почти ни одной графоманской строчки, потому что была мала ростом и чужие спины поглощали не только вид, но и звук.

Между тем оратор продолжал вещать, все больше заводясь от неослабевающего внимания публики:

Мы, помню, гнали их всем миром!

Они, поникнув головой,

Бродили, прячась по квартирам,

И гибли где-то под Москвой.

— Кого это он имеет в виду? — спросило районное начальство.

— Каких-то богинь, — обронил мужчина в спортивном костюме. — Не мешайте слушать.

Начальство тут же прижало к полыхающему уху сотовый и зашипело в него:

— Несанкционированный митинг. Диссиденты собрали народ! Да и телевидение уже тут!

Настя начала решительно проталкиваться к съемочной группе. Корреспондент между тем пытал представителя местного РЭУ.

— Нельзя ли нам, — спрашивал он, глядя на аварийный дом через прищуренный глаз, — войти в какую-нибудь квартиру и снять разгневанных жильцов и разрушающийся балкон, так сказать, изнутри?

— Можно попытаться, — неуверенно проблеял тот. — Правда, люди сейчас неохотно открывают двери посторонним…

— Вот самый опасный балкон! — громко сообщила Настя, показывая пальцем туда, где жили длинноволосые. — Если смотреть на него изнутри, это просто форменный ужас. Уверяю вас, там есть, что поснимать.

— Просто срам! — выплюнула какая-то бабулька с криво приколотой к голове косицей. Вероятно, она уже разбиралась ко сну, когда во дворе начались интересные события. — Нашли, чаво снимать! Притон у них там наркоманский.

— А какой раздолбанный балкон! — подхватила Настя. — Не в каждом притоне такой увидишь.

— Что ж, давайте попробуем туда подняться, — неожиданно согласился корреспондент, мельком глянув на Настю, и махнул рукой оператору. Тот молча водрузил камеру на плечо и послушно зашагал к подъезду.

Настя, Геракл и еще несколько человек из толпы потрусили следом. По дороге к ним присоединился одышливый участковый, которому кто-то из жильцов настучал о приезде телевидения.

Присутствие участкового, вероятно, и позволило решить дело положительным образом — длинноволосые, давно и хорошо с ним знакомые, открыли дверь.

Это была их стратегическая ошибка. Вероятно, они рассчитывали на какие-то переговоры, но Геракл, завидев узкую щель, не раздумывая ринулся вперед, и они отступили, нервно вереща. Впрочем, их никто не слушал.