Искатель. 1991. Выпуск №5 - Данил Корецкий

Через час Титов, проезжая в автобусе двадцатый километр магистральной автотрассы, увидел сержанта на обочине дороги. Степнянск находился совсем в другом направлении, к тому же рядом с сержантом стоял автомобиль ВАЗ-2103 цвета «коррида». Титов записал номер и, вернувшись через день в управление, подал рапорт об этом случае.

Рапорт отписали Попову, который вынужденно читал сотни никчемных бумаг и, принимая очередную, невнятно произносил сквозь зубы какие-то слова. На этот раз он произнес их громко и отчетливо, причем два раза. Первый — безадресно, когда увидел номер «тройки» — 300-77НК, проходивший в розыске, как принадлежавший «двадцатьчетверке» пропавшего Плоткина. Второй — в адрес Титова, когда сопоставил дату его наблюдений и сегодняшнее число.

— Сразу бы позвонили, мы бы их и прихлопнули, — возмущался Валера при полном понимании и одобрении коллег. — А он чухался с плановой проверкой, она важнее!

Когда, успокоившись, он в менее резкой форме высказал претензии Титову, тот пожал плечами.

— У каждого свояработа, бросать ее на полпути оснований не было, — спокойно пояснил майор. — Откуда я знал, что это преступники? Просто странное поведение сотрудника. Вначале эти босоножки, потом поехал в другую сторону. И зачем ему частник, если есть машина?

— Босоножки? — переспросил Попов. — Это и есть «нарушение формы»?

Титов кивнул.

— Представляете: желтые сандалеты и синие носки!

Попов с трудом сдержал те же самые слова.

Нарушения бывают разные — расстегнутый воротник рубашки, распахнутый китель, отсутствие головного убора, неуставные обувь или носки, Но сандалеты под форму настоящий сотрудник милиции не наденет. Это «маяк», сигнал «свой— чужой». Надо было хватать лжесержанта в охапку и…

Попов посмотрел на аккуратного, педантичного штабиста.

И сейчас бы майора Титова хоронили с воинскими почестями. Хватать должен был Сергеев, или сам Попов, или кто-то из розыскников. Действительно, у каждого своя работа. Только зарплата у всех одинакова.

— Приметы запомнили? — вздохнув, спросил Валера, придвигая лист бумаги.

Надо отдать Титову должное — словесный портрет получился подробным и четким. Широкие, слегка сросшиеся брови глубоко посаженные глаза, короткий острый нос, продавленный в переносице, круглое лицо…

«Сделать фоторобот, разослать в райотделы, гаишникам, раздать водителям междугородных сообщений, — думал Попов, спускаясь из оргинспекторского отдела на свой этаж. — Предъявить свидетелям, показать по телевидению… Или нет — спугнем… А может, лучше — испугаются, задергаются. Надо будет обсудить, посоветоваться…»

Погруженный в свои мысли, Валера не заметил ожидавшего на лестничной площадке человека и пробежал бы мимо, но тот заступил дорогу, и капитан остановился, будто налетел на чугунную тумбу. Перед ним стоял Викентьев.

— Сегодня в восемнадцать инструктаж, завтра — исполнение, — не здороваясь, сказал подполковник. — Команды отданы, Ледняк в курсе, но без подробностей. Сбор у меня. Все. Вопросы потом.

Викентьев четко повернулся через левое плечо и пошел по коридору. Не успевший переключиться Попов ошарашенно глядел в широкую, обтянутую зеленым сукном спину.

Сообщение Викентьева выбило Валеру из колеи. Владевший им минуту назад охотничий азарт бесследно исчез. В тяжелой задумчивости он добрался до кабинета, молча сел за стол, удивив истомившегося в ожидании Гальского.

— Что, нет примет? — огорчился тот.

Попов протянул объяснение Титова, Женя быстро просмотрел.

— Класс! Чего же ты такой хмурый?

— Да так, — отмахнулся Попов. — Отдай, пусть сделают фоторобот.

Гальский кивнул и, многозначительно подмигнув, выскочил из кабинета.

Валера взглянул на часы. Без четверти пять. Все, что связано с деятельностью спецопергруппы «Финал», еще пять минут назад казалось ему далеким, расплывчатым и малореальным. Настолько нереальным, что иногда появлялась мысль: и беседы с Викентьевым, и сделанное ему предложение, и написанный рапорт, и совершенно секретный приказ, с которым его ознакомили под расписку, и информационные бюллетени, напичканные сгустками из кошмарных снов, —

все это мистификация, хорошо подготовленный розыгрыш, своего рода тест на психологическую устойчивость. Он понимал, что эта глупая мысль есть следствие защитной реакции психики на информацию о вещах, противных человеческой природе, но тем не менее она помогала отгородиться от того, что когда-то, лучше позже, чем раньше, станет для него реальностью. И вот сейчас мимолетная встреча с Викентьевым на лестничной площадке мгновенно все изменила, пугающая неопределенность приобретала вполне четкие очертания.

Попов принялся составлять ориентировку под будущий фоторобот лжесержанта. Сосредоточиться не удавалось, paбота продвигалась медленно. Один раз отвлек начальниц отдела Ледняк — высокий, болезненно худой, с большими навыкате глазами. Бесшумно вошел, стал у двери, дождался, пока Попов поднял голову.

— На два дня тебя забирают в УИД, передай, что есть срочное, Гальскому.

«Почему на два дня?» — подумал Попов, но спрашивать не стал. Он попытался прочесть на лице начальника, что ему известно о предстоящей в УИД работе и как он к этому относится. Лицо Ледняка ничего не выражало, только смотрел он с легким сожалением. Впрочем, может быть, Валере это показалось.

Взяв себя в руки, он дописал ориентировку. В памяти вертелась фамилия «Лесухин». Несколько раз он чуть не обозначил ею безымянного пока «сержанта».

Вернулся возбужденный Гальский.

— Разругался с ними вконец, но завтра обещали сделать, — размахивая руками и как обычно подмигивая, сообщил он. — Заберешь? Я выеду в райотделы…

— У меня командировка, — глядя в сторону, сказал Попов. — Ты остаешься на месте и руководишь за нас обоих. Бери эти бумаги и командуй!

— Что за командировка? — удивился Гальский. — Так срочно? Случилось что-то?

— В третьей колонии резкое осложнение оперативной обстановки. Меня бросают на усиление.

— Вот умники! А то у нас своей работы нет! — возмутился Гальский. — Сергеева тоже куда-то забирают, правда, на сутки. Вы с ним не вместе едете?

— Не знаю, — вяло ответил Попов, хотя на самом деле был уверен, что это не случайное совпадение.

— Слушай, а чего ты такой кислый? — в упор спросил Гальский. — Что-то опасное? Так ты в засаде был как огурчик, я даже завидовал… Или предчувствие? Хочешь, я вместо тебя поеду? А чего: доложим Ледняку и поменяемся.

Попову стало стыдно.

— Да брось, Женька! — он хлопнул товарища по плечу

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});