Полигон призрак - Cергей Макаров

Это высказывание великого полководца подняло настроение капитану. «Ничего, справлюсь. Бывало и хуже, в конце концов, враги же не знают, что я иду по их души, а значит, определенное преимущество у меня есть. Ну, если не считать сломанную руку», — думал Коготь, пробираясь между деревьями.

От сильной боли и усталости у него пересохло в горле. Следуя дальше, Коготь то и дело посматривал на снег. «Нет, снег — не лучший вариант для утоления жажды. От него еще больше захочется пить», — подумал капитан.

Едва начало темнеть, как он увидел впереди, между деревьями, светящийся огонек. «Похоже, я-таки добрался до этого хутора», — решил Коготь. Подойдя ближе, он укрылся за деревом и как мог оборудовал место для наблюдения. Примерно через час дверь отворилась, и на пороге появился мужчина в коротком полушубке с двумя ведрами. «Наверное, это хозяин дома», — заключил капитан.

Мужчина направился к колодцу, находящемуся рядом с домом, набрал два ведра воды и пошел обратно. И тут из кустов навстречу ему вышли двое высоких мужчин в гражданской одежде с автоматами. «А вот и диверсанты пожаловали. Четко сработали наши разведчики», — продолжая наблюдать, подумал Коготь.

Мужчины о чем-то переговорили и втроем пошли к дому. Хозяин, поставив ведра на крыльце, открыл входную дверь, пропуская гостей в дом. Немного постояв и оглядевшись по сторонам, он подхватил с крыльца ведра и тоже вошел в дом.

«Я вовремя подоспел», — подумал Коготь. И в этот момент дверь распахнулась, на пороге снова появился хозяин с большой лохматой собакой. «Иди прогуляйся, Пират», — приказал хозяин псу и скрылся за дверью.

«Черт, этого еще только мне не хватало», — глядя на огромную собаку, подумал капитан. — Псина вот-вот учует меня, и тогда поднимется шум-гам. Но не стрелять же в собаку! Тогда все эти гады мигом расползутся», — с досадой размышлял Коготь.

Собака постояла на крыльце, навострив уши и принюхиваясь к запахам ночного леса. Затем Пират сбежал по ступенькам крыльца во двор, покрутился возле колодца и вдруг замер, повернув голову в сторону капитана, стоящего за деревом примерно в пятнадцати метрах от колодца. Собака принюхалась, а потом рявкнула и с лаем бросилась на Когтя. «Началось. Только тебя тут не хватало», — со злостью подумал капитан.

Однако нужно было действовать. Он схватил автомат одной рукой за ствол, а другой — за приклад и выставил перед собой оружие, словно преграду, забыв о боли в левой руке. Собака прыгнула на автомат, пытаясь вцепиться в него зубами, и в это мгновение Коготь изо всей силы носком сапога саданул псу по самому уязвимому месту животного — по нижним ребрам. Собака взвизгнула и упала рядом с капитаном. Коготь выхватил нож и, навалившись сверху, зарезал животное.

Забросив автомат на плечо, он, пригибаясь, побежал к дому. Едва капитан укрылся, присев за колодцем, как на пороге появился хозяин с ружьем в руках. «Пират! — крикнул он, подзывая собаку. — Ты где?» Хозяин закрыл входную дверь и спустился с крыльца во двор. «Пират, ко мне!» — снова крикнул он и повел стволом ружья из стороны в сторону.

Коготь слышал тяжелое дыхание человека где-то рядом. Хозяин постоял немного, а затем сделал несколько шагов вперед и остановился около колодца. Капитан видел ствол ружья. И как только мужчина сделал шаг вперед, капитан, зажав нож в зубах, с силой дернул за ствол ружья так, что хуторянин потерял равновесие и упал на грудь, ударившись головой о землю. Коготь молниеносно прыгнул на него сверху и всадил нож под левую лопатку. Мужчина слабо захрипел и затих.

«Готов», — хладнокровно подумал капитан и здоровой правой рукой оттащил труп хозяина хутора за колодец. Выдернув из-под левой лопатки убитого нож, Коготь нагнулся, вытер лезвие о снег и спрятал клинок за голенищем сапога, а затем, сняв с плеча автомат, побежал к дому.

Подкравшись к одному из окон, он заглянул внутрь. Шпион — невзрачный сухощавый мужчина среднего роста лет тридцати пяти — стоял возле стола, на котором в стаканах горели две большие свечи, и что-то объяснял, указывая рукой на карту, лежавшую перед ним. Двое диверсантов, сидевших на деревянных стульях рядом, внимательно слушали, кивая головами.

У капитана мгновенно возник план действий. Он пригнулся, обежал дом, поднялся по ступеням, держа автомат наготове. Задержавшись на секунду возле двери, он сделал глубокий вдох и, преодолевая боль, резко дернул левой рукой дверь на себя. Врываясь внутрь, что было силы проорал: «Вы окружены! Сдавайтесь!» Едва один из диверсантов попытался вскочить, как автоматная очередь скосила его, отбросив назад, и он с грохотом упал на пол.

После такого «показательного расстрела» никто из врагов больше и не подумывал о сопротивлении. «Руки вверх! Стреляю без предупреждения!» — крикнул капитан и для пущей убедительности выпустил очередь над головами врагов. Это полностью их деморализовало. Вскинув руки вверх, они стояли перед капитаном. Придерживая левой рукой автомат, Коготь извлек из-за голенища нож и бросил его к ногам шпиона. Решив с перепугу, что в них летит граната, и шпион и диверсант с воплями попадали на пол. «Встать, гады, а то прикончу!» — приказал капитан. Лишь через несколько секунд враги поднялись. «Возьми нож, что на полу, — кивнул капитан в сторону шпиона, — и срежь пуговицу на штанах у себя и у твоего пособника!» Шпион крикнул по-русски: «Я все сделаю, только не стреляйте». Он выполнил приказание Когтя. «А теперь по одному выходите!» — скомандовал капитан.

Враги двинулись с места, и их штаны поползли вниз. Коготь непроизвольно улыбнулся, но тут же, мрачно насупившись, крикнул: «Держите руками штаны, чтобы они не сваливались! — а затем уже тише добавил: — Так-то вам будет топать веселее». А сам подумал: «Да и мне поспокойнее, руки у них теперь будут надежно заняты. Разбежаться в стороны будет сложно».

К утру капитан вывел пленников к населенному пункту, где стоял советский пехотный батальон. Солдаты долго смеялись, услышав рассказ Когтя о том, как немецкие шпионы брели по ночному лесу, поддерживая руками штаны без пуговиц. Как только шпиона и диверсанта доставили в Москву, полковник Костомаров вызвал Когтя к себе в кабинет.

— Разрешите войти, товарищ полковник? — переступив порог кабинета, спросил капитан.

— Входи, Коготь, — Иван Антонович встал из-за стола и, подойдя к капитану, протянул ему свою широкую ладонь.

Офицеры обменялись крепким рукопожатием.

— Молодец, капитан, отлично поработал, — не скрывая восхищения, произнес полковник. — Тебя брали, так сказать, на подстраховку, чтобы ты набрался опыта, подучился. Но похоже, ты и сам можешь многих и многому поучить. В одиночку, когда твои товарищи погибли, ты не спасовал, продолжил выполнение операции и, что самое главное, выполнил ее в полном объеме. Приятно служить с такими людьми, как ты, Коготь! Будешь, капитан, представлен к боевой награде.

— Служу Советскому Союзу! — чеканя каждое слово, воскликнул Коготь.

У капитана была перебинтована голова, сквозь повязку просачивалась кровь. Не ускользнуло от внимательного взгляда Костомарова и то, что левая рука подчиненного сильно опухла.

— Это результат аварии? — кивнув на забинтованную голову и покосившись на травмированную руку, спросил Иван Антонович.

— Так точно, товарищ полковник. Я чудом выжил. Был страшный гололед.

— Знаю, капитан, мне уже докладывали об этом происшествии, — перебил Костомаров и тут же попросил: — Ну-ка покажи руку.

Стесняясь, Коготь приподнял левую руку. Взглянув на желто-синюю искореженную кисть, полковник присвистнул:

— Так ты что, выходит, с одной рукой шел на выполнение этого сложнейшего задания?

— Не совсем так, Иван Антонович. Все-таки пальцы тогда я мог сжимать, — пожал плечами Коготь.

— А сейчас, капитан, ты можешь пошевелить пальцами, сжать ладонь? — строго спросил полковник.

Коготь не хотел говорить о своей травме, но пришлось.

— В данный момент не могу, товарищ полковник.

— Садись, капитан, — спохватившись, сказал Костомаров. — Что же это я раненного человека держу на ногах.

— Да ничего страшного у меня нет, Иван Антонович. Побаливает немного рука, но это мелочь. Я готов продолжить службу.

— Из железной породы людей ты, капитан, — отодвинув от стола стул, сказал полковник и приказным тоном произнес: — Садись.

Коготь опустился на стул. Полковник обошел стол и сел в свое кресло.

— А голова как? — не успел капитан ответить, как Костомаров махнул рукой: — Да ты все равно правды не скажешь.

— Все в порядке, товарищ полковник, — тихо ответил капитан.

— Вот, что и требовалось доказать. Рука сломана, возможно, пережил сотрясение мозга и, не дай Бог, еще какие внутренние травмы, а говоришь, что все нормально, — развел руками Костомаров. Иван Антонович замолчал на несколько минут, что-то обдумывая, а затем сказал: — Запомни, Коготь, ты служишь в контрразведке, а это значит, что ты относишься к особой касте людей — лучших из лучших бойцов. И даже среди них ты выделяешься мужеством, умением трезво мыслить в сложнейших ситуациях. Я должен, капитан, беречь таких людей, как ты. Беречь для выполнения особо сложных заданий, таких, с которыми никто иной не справится. А посему мы поступим следующим образом. Ты прямо сейчас отправишься в госпиталь.