Рейтинговые книги
Читем онлайн Прогулки по Кёнигсбергу - Дина Якшина

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

Парадоксально, но факт: личная жизнь Канта, сосредоточенная внутри его тесной «малой родины», протекавшая (по крайней мере, внешне) без кризисов и драматических всплесков, – гораздо интересней, чем жизнь иного записного ловеласа или бретёра, всегда готового к дуэли «на десяти шагах».

Разрушить ворота Крумме-Грубе

Кант родился в городе, который считался довольно большим, хотя на самом деле всё ещё был «собранием маленьких городов». Ещё в 1709 году (за пятнадцать лет до того, как будущий «господин профессор» появится на свет в семье небогатого многодетного шорника) стены, ворота и рвы с водой разделяли Альт-штадт, Кнайпхоф и Лёбенихт – и каждая из общин ревностно наблюдала, чтобы сосед не ущемил её территориальных, административных и судебных прав.

А когда король распорядился разрушить ворота Крумме-Грубе, отделявшие Альтштадт от Лёбенихта, жители обоих «свободных городов» резко этому воспротивились, утверждая, что «это неизбежно приведёт к большим ночным беспорядкам из-за шныряющих вокруг пьяных бродяг, а также придётся опасаться многочисленных краж и тому подобных преступлений».

Правда, король – практичный и бережливый Фридрих Вильгельм I – настоял на своём. В 1724 году Альтштадт, Кнайпхоф, Лёбенихт и примыкавшие к ним свободные поселения были-таки объединены. В один административный аппарат слились магистраты и суды; появилось общее управление городом, бастионные укрепления повсеместно приговаривались «под снос»…

Свиньи резвились в центре города

Но Кёнигсберг оставался глубоко провинциальным. В трёх старых городах узкие, крытые черепицей дома стояли плотно друг к другу на тесных улицах, за каждым домом был сад, в стороне – склад для дров. При многих домах имелись и приусадебные участки. Улицы, по выражению одного из побывавших в Кёнигсберге французских путешественников, «извивались как ленточные черви» – беспорядочно, во всех направлениях. Удаление мусора и сточных вод ещё не практиковалось. Ящики с навозом только-только начали убирать с улиц (вплоть до конца XVII века их вообще выставляли перед домами, а потом – не одно десятилетие! – они «украшали» собой дворы и углы). Свиньи беспрепятственно резвились в центре города.

Первое, весьма скромное, освещение было введено в 1731 году – через семь лет после рождения Канта. До этого в тёмное время суток ходить по Кёнигсбергу было рискованно: припозднившегося путника могло «занести» в канаву; он мог упасть носом в грязь, запнувшись о лежащую поперёк дороги бродячую собаку; его могли облить помоями из окон… А главное – кому-то он мог прийтись не по нраву, потому что «свои в это время по домам сидят». А с чужими, которые по улицам шастают, – разговор короткий.

«Добрые старые пытки» ещё господствовали в судейском делопроизводстве. А общинная виселица будет ещё целое столетие маячить перед Россгартенскими воротами, слева от Кунценерштрассе, по направлению к Кранцу (ныне Зеленоградск).

«Пристанище пиетистов»

…Улицы (если не целые районы) заселялись преимущественно представителями одной нации или одной профессии. В Форштадте, где родился Кант, в основном жили сапожники, пекари, старьёвщики, игольщики, парикмахеры, сыромятники, жестянщики, пуговичники, торговцы пряностями, хозяева постоялых дворов – короче, мелкие ремесленники. Согласно семейному преданию, предки Канта происходили из Шотландии. Фамилия их писалась по-разному: Канд, Кант, Сант, Кандт… Много позже дотошным биографам удалось установить, что прадед Канта родился в Курляндии, в местечке Прекуле, которое нынче находится на территории Латвии. Шотландские корни оказались не более чем мифом. Который, впрочем, льстил Канту.

Мать Канта, Анна Регина, была на четырнадцать лет младше своего мужа, но жила с ним «мирно и в благочестии». Позже Кант говорил друзьям: «Никогда, ни разу я не слышал от моих родителей чего-нибудь неприличного, никогда не видел чего-либо недостойного».

Анна Регина была очень набожной женщиной. Но, назвав сына в честь святого Иммануила (дословно имя обозначает «С нами Бог!»), она, уже потерявшая двоих детей, не стала уповать лишь на промысел Божий. Видя только один путь к спасению мальчика, с первых месяцев жизни имевшего хилое здоровье, она начала усердно закалять его и требовать от своего «Манельхена» (так ласково называли маленького Иммануила) выполнения физических упражнений и соблюдения строжайшего распорядка дня.

Почему из девяти детей именно «Манельхен» стал материнским любимцем? Может, потому что он больше, чем другие дети, был похож на неё внешне? Или потому что он, слабосильный, застенчивый, рассеянный, казался ей совершенно неприспособленным к жизни в мире, где и здоровому, крепкому трудно? А может, она, женщина умная и, судя по всему, незаурядная, поняла, что ей выпала великая честь стать матерью Гения?..

Так или иначе, Анна Регина настояла на том, что Иммануила – единственного из всех! – отдали учиться в Фридрихсколлегиум – Пиетическую школу, которая находилась на Ягерштрассе (теперь это начало улицы 9 Апреля). Церковной школы при госпитале Святого Георга, куда Иммануил начал ходить, когда ему исполнилось шесть лет, Анне Регине показалось мало.

И хотя муж её с трудом тянул оплату за обучение сына в учебном заведении, считавшемся привилегированным, – Кант оставался в «пристанище пиетистов» вплоть до поступления в университет.

Философская дамба

Занятия в Коллегии Фридриха начинались в семь утра, но школьники должны были находиться на месте ещё до шести. Полчаса они молились, потом шли уроки – до четырёх часов пополудни… Перед каждым уроком читалась молитва. Занимались много и напряжённо. Изучали математику, богословие, музыку, греческий, древнееврейский, французский, польский, латынь…

Анна Регина, словно чувствуя, что недолго ей доведётся баловать своего «Манельхена», проводила с ним почти всё свободное время. Часто они гуляли вдоль Прегеля или по Филозофендамм. Так – «Философской дамбой» – называлась пешеходная дорожка по насыпи среди заливных лугов западнее нынешней улицы Серпуховской. (Кстати, название появилось задолго до того, как эту тропу стали связывать с именем Канта.)

Мать обращала внимание сына на различные явления природы, учила его распознавать полезные коренья, с благочестивым восторгом говорила о доброте и мудрости Бога… Она умерла, когда Канту исполнилось тринадцать лет.

Многие специалисты в области психологии считают, что именно этому трагическому обстоятельству Кант обязан своим последующим безбрачием. Культ покойной матери, которую Кант считал самой красивой, умной и доброй женщиной на свете, «затормозил» его влечение к дамам.

Анне Регине было всего сорок лет. Её младшему сыну, брату Иммануила, только-только стукнуло два годика.

Стеклянная стена

Надо сказать, что Кант впоследствии редко вспоминал о жизни в родительском доме. Он много и охотно говорил о матери, всегда – с благоговейным восторгом; иногда почтительно отзывался об отце, но почти никогда – о братьях и сёстрах. С родственниками он практически не общался (с сёстрами, жившими в Кёнигсберге, не разговаривал в течение 25 лет).

Конечно, это отчуждение можно объяснить разницей в воспитании, образовании и жизненных интересах: дескать, с одной стороны – «господин профессор», а с другой – сёстры, которые поначалу мыкались в прислугах, а потом повыходили замуж за мелких ремесленников. Но… думается, истоки «стеклянной стены» между Кантом и его кровными родственниками гораздо глубже. Он подсознательно не мог простить старшим сёстрам того, что они дольше знали материнскую ласку (кстати, с младшим братом – рано осиротевшим «товарищем по несчастью», Кант позднее будет состоять в оживлённой переписке). А сёстрам наверняка казалось, что разорением родительского гнезда они обязаны именно стремлению покойной матери вывести «любимчика» в люди.

…После смерти матери хозяйство в доме стала вести старшая дочь. Естественно, в силу юного возраста и неопытности, она не справлялась с этой трудной задачей. Семейство вконец обнищало. Вскоре отца хватил удар, и в 1746 году он умер.

Карты, деньги, два шара

В этом же году Иммануил Кант уходит из университета: жить ему решительно не на что.

Любопытная деталь: дом, в котором родился Кант, был разрушен. Сначала его снесли и на его месте построили пивной кабачок, потом кабачок сгорел. Его отстроили – и он сгорел снова. Дом восстановили… чтобы в начале XX века снести, а на его месте воздвигнуть здание из красного узорчатого кирпича… которое было уничтожено в ночь с 29 на 30 августа 1944 года во время налёта на Кёнигсберг английской авиации.

Сейчас на этом месте находится магазин (что-то типа «Мехх» на Ленинском проспекте). Таким образом, от места, где прошли первые шестнадцать лет жизни великого философа, ничего не осталось. Впрочем, Кант по этому поводу вряд ли бы расстроился…

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Прогулки по Кёнигсбергу - Дина Якшина бесплатно.

Оставить комментарий