Черное Солнце. За что убивают Учителей (СИ) - Корнева Наталья Сергеевна

— Пульс стабилизировался, — в конце концов подытожил Черный жрец, — но по-прежнему почти неразличим. Пришло время заменить сладкий целебный настой на «Горькую слезу», которая стимулирует вашу жизненную силу. Кроме того, добавим к назначенным тинктурам экстракт цветков красного сандалового дерева, для общего укрепления.

Произнеся всё это не терпящим возражения тоном, ученик и не подумал разжимать пальцы. Элирий потянул было кисть на себя, пытаясь вырвать своё запястье, свою пульсирующую кровь из крепкой хватки, но на сей раз Черный жрец без труда удержал руку Совершенного. Взгляд Красного Феникса невольно зацепился за этот стальной обруч: сильные пальцы, созданные не для сладости молитвенных жестов, не для умиротворенного перебирания крупных бусин чёток, попеременно шершавых и гладких… нет, проще представить, как они эти чётки рвут. Пальцы ученика скорее подходят рукояти меча — пальцы воина, а не жреца. И меч — единственный бог, которому Черный жрец, по-видимому, готов был молиться.

В глазах, полных яркого золота, отразились смешанные чувства. Кажется, беспомощность и уязвимость Учителя странным образом будоражили сердце ученика.

Великий Иерофант развернул ладонь юноши кверху и быстрым движением-росчерком поставил на коже знакомый магический знак, проявляющий цвет. Печать немедленно ожила и смутно засветилась красным. Едва заметно пульсировали четкие линии, проведенные пальцами его ученика.

Красный Феникс пренебрежительно фыркнул, видя столь вопиющее положение дел: в крови его почти нет цвета. Немедленно пришла на ум памятная сцена, когда сам он проверял наличие способностей волчонка… как ярко загорелся тогда проявляющий знак! Впервые он видел такое и, если честно, был поражен: слишком большая сила, нуждающаяся в строгом контроле.

— Вы вспомнили что-то из прошлого? — догадливо предположил Элиар, внимательно глядя на сменяющие друг друга выражения лица юноши. Это лицо было слишком невинным, чтобы скрывать эмоции: Красному Фениксу потребуется тренировка, чтобы вновь научиться тонкому искусству лицемерия, церемонности и разного рода притворства. — Что бы это ни было, прошу, не делайте поспешных выводов. Жизнь Учителя была длинна и наполнена самыми разными событиями.

— Зачем ты призвал меня из небытия? — проигнорировав эти слова, Элирий прямо задал главный беспокоящий его вопрос.

Черный жрец оставил руку юноши в покое и помолчал немного, прежде чем ответить.

— Это был мой долг перед вами, — совершенно серьёзно сказал он наконец. — Долг как ученика.

«Не думаю, что ты задолжал мне настолько. Нет, не проси меня поверить в это».

Человек, пошедший на дикие эксперименты с Черной магией… отступник, осквернивший и исказивший саму суть его учения… кто знает, на какую ещё извращенную жестокость окажется он способен? Нет, доверять волчонку решительно нельзя.

— Я принес вам подарок, — тем временем миролюбиво сообщил Элиар, надеясь несколько разрядить обстановку. — Возможно, вещь из прошлого навеет мессиру новые воспоминания и придаст сил.

С этими словами он извлек из рукава и протянул Учителю небольшую коробку, обернутую в старинную узорчатую бумагу цвета кармина.

Элирий со сдержанным любопытством развернул тончайшую упаковку. Внутри, к его изумлению, оказался алый Хвост Феникса — знаменитая магическая плеть. Его плеть.

Совершенный легонько коснулся грозного духовного оружия, и то ярко вспыхнуло: призрачные языки огня пробежали от рукояти до самого кончика и обратно. Воодушевившись, юноша вознамерился было достать плеть из футляра, но та оказалась тяжела, тяжела не обычной земной тяжестью — и тут же выпала из руки.

Владеть пламенной плетью мог вовсе не каждый.

Элиар опустил глаза, напряженно следя, как Хвост Феникса падает и откатывается чуть в сторону. Нечитаемое выражение застыло на лице Черного жреца, будто он уже видел нечто подобное прежде. И такого рода дежавю совсем не нравились Великому Иерофанту.

— Воистину, эта плеть слишком тяжела, — тихо сказал он. — Но в руках Учителя и травинка может стать оружием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В спокойном голосе Черного жреца не было и намёка на непочтительность, но в сложившихся обстоятельствах сказанное не могло восприниматься иначе, как насмешка. Элирию пришла в голову мысль, что сам он, несомненно, не удержался бы от язвительности в угоде минутной прихоти и желания уколоть… но таков ли его ученик? Увы, он почти ничего не помнил о сыне Великих степей.

Элиар потянулся за упавшим артефактом и медленно поднялся на ноги.

В руках его был великолепный Хвост Феникса — яркий, как пламя, гибкий, как ивовая лоза. Нельзя не признать, жрец выглядел чертовски эффектно — длинная плеть вилась и сияла у его ног, как живая.

Элирий вздохнул и мысленно воздел глаза к небу. Нынешнее тело так слабо, что один удар Хвоста Феникса вышибет из него дух. Да что уж там, один удар обычной плетью с легкостью возымеет тот же самый результат. А Хвост Феникса был не просто великолепно сделанной плетью: в духовном оружии спала древняя магия, пробудить которую он, увы, пока что не в силах.

Однако, похоже, и ученик его не очень-то преуспел в этом деле.

— Ты не справился, не так ли? — едко усмехнулся Красный Феникс, ничуть не беспокоясь о том, что может ранить чье-то самолюбие.

— Увы, — ученик развел руками, — после вашей смерти плеть будто потеряла силу. Но я знаю, что это не так — запечатанная, сила солнечного пламени всё еще таится внутри.

— Ты пробовал овладеть ею?

Элиар слегка смутился: уже очень давно никто не задавал ему неприятных вопросов в лоб.

— Да, — честно признал кочевник. — Было бы глупо не попытаться заполучить столь могущественное духовное оружие. Но Хвост Феникса признает только вашу кровь. Я ничего не смог с этим поделать, хоть и испытывал разные способы.

— Что ж, очевидно, ты был не лучшим моим учеником.

На сей раз удар оказался точнее: лицо Черного жреца на миг перекосилось, будто ему снова ни за что ни про что неожиданно влепили пощечину и указали на место.

— Потеряв память, вы не растеряли ни капли своей природной ироничности, ваша светлость, — несмотря на это, Элиару удалось сохранить самообладание.

— Да? А мне думается, растерял, потому что и не думал шутить.

Демонстрируя завидную выдержку, Черный жрец пропустил мимо ушей новый словесный выпад. Пристально всматриваясь в лицо Учителя, кочевник казался взволнованным.

— Вы очень бледны, — сухо констатировал Великий Иерофант и с нажимом продолжил: — Вам нужно вернуться в постель. Состояние мессира внушает мне серьезные опасения.

Стыдно признать, но волчонок прав: снова накатывает проклятая дурнота, хоть Элирий и старался не подавать виду. Нет нужды лишний раз выказывать перед учеником слабость, и без того уже явленную предостаточно.

Исключительно благодаря своей упрямой гордости он всё еще держится прямо, а не вяло сползает на пол.

— Как удалось вам дойти сюда? — почти рассерженно воскликнул Элиар, возвращая Хвост Феникса в футляр. — Если попробуете отправиться назад, упадете на пол от слабости! Учителю вообще не следовало вставать.

Юноша молчал, и это молчание вместо ожидаемых шпилек и возражений, кажется, встревожило Черного жреца еще сильнее.

— Пока вы нездоровы, с вами рядом постоянно будет находиться сиделка. Нет нужды напрягать силы понапрасну.

Элирий вовсе не горел желанием соблюдать постельный режим, но спорить не стал: сил на пререкания не осталось. В голову вдруг закралась мысль, что ученик непременно накажет Шеату за то, что та не отговорила подопечного подняться на ноги и даже, потакая его капризу, позволила выбраться из комнаты и подойти к зеркалу. Волчонок хочет заменить сиделку, прислать к нему другую, более ответственную приближенную, вот к чему завел он весь этот разговор.

— Та молодая женщина… верни её мне.

Досадуя, Красный Феникс покачал головой: он не привык, чтобы такие, как Шеата, разговаривали с ним — в прежнем мире им было дозволено лишь возносить хвалу. Но, кажется, выбирать не приходилось.