История сексуальных запретов и предписаний - Олег Ивик

Видимо, это произвело на римлянок серьезное впечатление, и первые века существования Вечного города не были омрачены супружескими изменами жен, по крайней мере, авторам настоящей книги таковые не известны (что касается мужей, то их маленькие радости с рабынями и проститутками, естественно, в расчет не принимались). И даже первые два развода, всколыхнувшие римское общество в конце четвертого — начале третьего века до н. э., вопреки древнему законодательству Ромула, не были обусловлены ни прелюбодеянием, ни какой-либо иной провинностью жены.

Но тем не менее ранняя история города сохранила память о судебных разбирательствах, посвященных прелюбодеяниям. Только подсудимыми были не жены, а незамужние весталки.

Предание гласит, что культ Весты — богини семейного очага и жертвенного огня — был введен в Риме легендарным царем-мудрецом Нумой Помпилием. Он же воздвиг храм богини (круглый, что символизировало вселенную) и, по словам Плутарха, «поручил чистую и нетленную сущность огня заботам тела непорочного и незапятнанного, или, быть может, находил нечто общее между бесплодием пламени и девством». Но каковы бы ни были мотивы знаменитого царя, жрицы Весты должны были сохранять девственность все долгие годы своего служения.

«Царь назначил священным девам тридцатилетний срок целомудрия: первое десятилетие они учатся тому, что должны делать, второе — делают то, чему выучились, третье — сами учат других. По истечении этого срока им разрешено выходить замуж и жить, как вздумается, сложив с себя жреческий сан. Не многие, однако, воспользовались этим правом, те же, что воспользовались, не были счастливы, но весь остаток жизни мучились и раскаивались; пример их поверг остальных в суеверный ужас, и они до старости, до самой смерти твердо блюли обет девства».

Но блюли его тем не менее не все. Хуже всего приходилось тем, кто нарушат обет девственности в течение тридцатилетнего срока служения, а случалось это не так уж и редко. В весталки посвящали девочек из знатных семей в возрасте от шести до десяти лет, — таким образом, служение их прекращалось, когда им было под сорок. Возраст этот считался в Риме вполне пригодным для замужества, поскольку браки вдов, а позднее и разведенных женщин были приняты в любом возрасте. Например, женой Апулея (автора знаменитого «Золотого осла» и, кстати, состоятельного и красивого молодого человека) стала мать его друга, почтенная вдова, которой к тому времени было, по словам самого Апулея, «немногим более сорока лет». Таким образом, весталка, оставив службу, могла наслаждаться счастливым замужеством со всеми его плотскими радостями. Но для этого ей надо было пройти через долгие годы воздержания. А это, судя по сообщениям римских историков, удавалось далеко не всем. Поскольку считалось, что нарушение весталкой обета девственности может привести к самым трагическим последствиям для всего государства, ее преступление карали жесточайшим образом. Плутарх писал:

«…Потерявшую девство зарывают живьем в землю подле так называемых Коллинских ворот. Там, в пределах города, есть холм, сильно вытянутый в длину… В склоне холма устраивают подземное помещение небольших размеров с входом сверху; в нем ставят ложе с постелью, горящий светильник и скудный запас необходимых для поддержания жизни продуктов — хлеб, воду в кувшине, молоко, масло: римляне как бы желают снять с себя обвинение в том, что уморили голодом причастницу величайших таинств. Осужденную сажают на носилки, снаружи так тщательно закрытые и забранные ременными переплетами, что даже голос ее невозможно услышать, и несут через форум. Все молча расступаются и следуют за носилками — не произнося ни звука, в глубочайшем унынии. Нет зрелища ужаснее, нет дня, который был бы для Рима мрачнее этого. Наконец носилки у цели. Служители распускают ремни, и глава жрецов, тайно сотворив какие-то молитвы и простерши перед страшным деянием руки к богам, выводит закутанную с головой женщину и ставит ее на лестницу, ведущую в подземный покой, а сам вместе с остальными жрецами обращается вспять. Когда осужденная сойдет вниз, лестницу поднимают и вход заваливают, засыпая яму землею до тех пор, пока поверхность холма окончательно не выровняется. Так карают нарушительницу священного девства».

Но даже угроза такой страшной казни не могла удержать некоторых весталок от нарушения обета. Тит Ливий сообщает, что в первой половине пятого века до н. э. Рим сотрясали войны и гражданские усобицы, к которым прибавились и неблагоприятные небесные знамения. «…Прорицатели, гадая то по внутренностям животных, то по полету птиц, возвещали государству и частным лицам, что единственная причина такого беспокойства богов — нарушение порядка в священнодействиях. Страхи эти разрешились тем, что весталку Оппию осудили за блуд и казнили».

В 420 году до н. э. такое же обвинение было выдвинуто против весталки Постумии, «сильное подозрение против которой внушили изысканность нарядов и слишком независимый для девушки нрав». Жрица была оправдана, однако «получила от великого понтифика предписание воздерживаться от развлечений, выглядеть не миловидной, но благочестивой». Избавилась ли Постумия от миловидности, не известно, но ее коллеги не сделали должных выводов, и в 337 году до н. э. весталка Минуция была осуждена и казнена, — все началось с того, что она вызвала подозрения «своим неподобающим щегольством».

В 217 году до н. э., когда Рим терпел поражение за поражением от Карфагена и Ганнибал стоял уже почти под стенами Вечного города, римляне вновь были напуганы страшными предзнаменованиями, и виновные были найдены. На этот раз их оказалось сразу несколько (у разных авторов цифра разнится). Плутарх пишет: «…Три весталки — Эмилия. Лициния и Марция — были совращены и долгое время находились в преступном союзе с мужчинами… Весталки были изобличены и казнены…»

Впрочем, к этому времени римские нравы уже не отличались прежней суровостью и грешили не только весталки. Традиционный брак-конфарреация, в котором жена полностью находилась под властью мужа, понемногу сменялся более либеральными формами, в одной из которых (брак «sine manu») жена вообще не подчинялась мужу, а оставалась под властью отца или опекуна. Семейные суды тоже потеряли былое влияние, и теперь наказание преступных жен взяло на себя государство. Как правило, смерть за измену им уже не грозила.

Тит Ливий сообщает, что в начале третьего века до н. э. суд оштрафовал «нескольких матрон, обвиненных перед народом в прелюбодеянии». Интересно, что взысканные средства были употреблены «на постройку храма Венеры», что говорит как о своеобразном чувстве юмора у римских магистратов, так и о значимости материальных потерь, которые пришлось понести матронам на фронтах беззаконной любви.

Передача штрафных денег для храма Венеры вызывает тем большее удивление, что в Риме существовало святилище, напрямую относящееся к женской нравственности, — святилище «Скромности Патрицианской», где добродетельные патрицианки могли справлять свои обряды. А в тот самый год, когда распутные римлянки были оштрафованы в пользу Венеры, обнаружилась явственная нужда в строительстве второго святилища Скромности, но для плебеек. Дело в том, что плебейским женщинам, сколь бы добродетельны они ни были, вход в святилище «Скромности Патрицианской» возбранялся. И однажды матроны не допустили к обрядам некую Вергинию, поскольку она, будучи патрицианкой, вышла замуж за плебея. Возмущенная Вергиния, нимало не смущаясь тем, что находится в храме Скромности, в процессе «яростного противоборства» заявила, что она вошла сюда «и как патрицианка, и как скромница, и как жена единственного мужа, за которого ее выдали девицею». После чего организовала у себя дома собственный храм. Созвав замужних плебеек, Вергиния объявила: «Этот алтарь я посвящаю Плебейской Скромности и призываю вас, матроны, так же состязаться меж собою в скромности, как мужи нашего государства — в доблести; постарайтесь же, если это возможно, чтобы этот алтарь славился перед тем и святостью большею, и почитательницами чистейшими».

Ливий сообщает, что поначалу «алтарь этот чтился почти по тому же чину, что и первый, более древний: только матрона, признанная безупречно скромной и единобрачной, имела право приносить на нем жертвы. Но потом нечестивые служители сделали это богослужение общедоступным, причем не только для матрон, но для женщин всякого звания, и наконец оно пришло в упадок».

Впрочем, в упадок пришли не только храмы, посвященные Скромности. Сама скромность римских женщин тоже постепенно приходила в упадок. Ливий сообщает, что в дни войны с Ганнибалом, в первой половине третьего века до н. э., римским магистратам вновь пришлось принимать меры против женщин, обвиненных в разврате. Но если раньше матроны отделывались штрафами, то теперь их осудили на ссылку.