Медвежий угол - Алексей Макеев

– Подгайский что-то нашел? – спросил Гуров.

Фомичев покачал головой.

– Не успел, – сказал он. – В радиусе десяти километров от поселка все чисто. Константин Сергеевич убедился в этом лично – не пожалел ни сил, ни времени. Один раз я сам сопровождал его в этих поисках. К сожалению, никто из официальных лиц навстречу Подгайскому не шел. Пожалуй, даже наоборот – я бы сказал, его начинания всячески саботировались, несмотря на то, что официально он являлся членом правительственной комиссии. Этому, конечно, способствовала позиция остальных членов комиссии – они с самого начала предпочли отнестись к своей миссии формально. Большинство из них практически не появлялось в поселке – квартировали в Светлозорске. А здесь дальше администрации не заходили. По-моему, их целью было убедить правительство, что в Накате все спокойно, а Шагин и иже с ним просто паникеры.

– Да, мы об этом наслышаны, – сказал Гуров. – Так как же с вашими поисками? Говорите, поблизости вы с Подгайским все обшарили и ничего не нашли? Что же вы собирались делать дальше?

– Константин Сергеевич очень тщательно изучил геологические карты района – высоты, почвы, залегания подземных вод… Он предполагал вести поиски немного южнее. Он пришел к такому выводу, сопоставив картографические данные с рассказами одного нашего жителя – охотника Смиги Павла Венедиктовича. Вы слышали о нем? О, это тоже замечательная личность! Угрюмый, но острый и самостоятельный ум. И при это никакого образования. Однако природу знает как свои пять пальцев. Так вот он утверждал, что к северу от Наката лес совсем другой – и растительность отличается и зверья побольше. Выходя на охоту, он никогда не отправится к югу – бесполезно. Да вы, наверное, и сами обратили внимание, как безжизненно выглядят леса поблизости… Короче говоря, обсудив все со Смигой, Подгайский наметил себе сектор на юге, где он собирался вести дальнейшие поиски. Мне известно, что он пытался склонить Смигу к участию в этом мероприятии, но тот заартачился…

– Как понимать – заартачился? – спросил Гуров.

– Смига очень своеобразный человек, – пояснил Фомичев. – Непростой характер. Переубедить его в чем-то невозможно. Если уж он кого-то невзлюбит, то реабилитироваться такому человеку не удастся никогда. А если он что-то решил, перечить уже бесполезно. Так и на этот раз вышло. Подгайский предлагал Смиге вместе отправиться на поиски. Это было где-то числа двадцатого августа… А тот ни в какую! Видишь ли, у него намечена охота, и он уходит на три дня – за лисой, что ли – не помню. Как Подгайский его ни уговаривал – бесполезно. Смига вбил себе в голову, что идет на охоту, и все. И ушел. Подгайский решил больше его не дожидаться. Звал меня… – тут Фомичев развел руками. – Увы, как раз в этот день жене опять стало хуже. Ни о каком походе и речи быть не могло. Подгайский ушел один. А на следующий день его труп нашел возвратившийся из лесов Смига.

– Вам это не показалось странным? – спросил Гуров. – То, что именно Смига его нашел? Какое-то невероятное совпадение, вы не находите?

– Мне другое кажется странным, – понизив голос, сказал Фомичев. – Константин Сергеевич ведь на юг собирался, далеко – километров за сорок, а нашли его совсем рядом в северном направлении. Как это могло случиться? Не мог же он юг с севером спутать!

– Да уж, пожалуй, не мог, – согласился Гуров. – И все-таки, вас не насторожило, что именно Смига нашел тело Подгайского?

– Нет, не насторожило, – слегка озадаченно проговорил Фомичев. – Вы клоните к тому, что Смига мог быть причастен к смерти Подгайского? А с какой стати? Смига никакого отношения к химической промышленности не имеет, никогда ни в каком криминале замешан не был – браконьерство не в счет, на него здесь никто не обращает внимания – с Подгайским он был в прекрасных отношениях… Не вижу, какую выгоду он мог извлечь для себя из смерти Константина Сергеевича… А то, что именно он нашел тело, меня ничуть не удивляет. Смига в лесу как у себя дома – видимо, заметил что-то неладное, заинтересовался… Впрочем, всех подробностей я не знаю. Может, вам лучше с ним самим поговорить?

– Наверное, я так и сделаю, – сказал Гуров. – Когда Павел Венедиктович в очередной раз вернется из леса. Вы ведь в курсе, что в тот же день, когда было обнаружено тело, Смига опять ушел в тайгу?

На лице учителя отразилось неподдельное удивление.

– Не слышал об этом, – признался он. – Хотя, надо сказать, Смига ведет такой замкнутый образ жизни… Так вы хотите сказать, он ушел и до сих пор не вернулся?

– Именно так.

– Странно, – пожал плечами Фомичев. – Хотя… Я же говорю – Смига человек своеобразный. Никто не знает, что у него на уме.

Наступило короткое молчание. Фомичев, не отрываясь, своим серьезным взглядом смотрел на Гурова, словно ждал от него распоряжений. Гуров повернулся в сторону Крячко.

– Ну, видишь, слова Андрея Григорьевича подтверждают твою информацию на сто процентов, – сказал он. – Однозначно надо тебе ехать в Светлозорск.

– Считай, уже еду, – вздохнул Крячко. – А ты что будешь делать? Машину где возьмешь?

– А вам нужна машина? – услужливо спросил Фомичев. – А то у меня есть. «Москвичонок» старенький, правда, но еще вполне бегает – если по ровной дороге…

– В самом деле? – заинтересовался Гуров. – Гм, а что, если… Вы не согласились бы мне завтра помочь, Андрей Григорьевич? Есть у меня намерение осмотреть штольню, в которую упал Подгайский. Глубина там большая – нужен помощник, чтобы, в случае чего, принял какие-то меры.

– Я с превеликим удовольствием! – искренне заявил Фомичев. – Можете мной располагать.

– Тогда подъезжайте завтра к гостинице к шести утpa, – сказал Гуров. – И веревку захватите подлиннее и покрепче. Найдется у вас?

– С этим проблем не будет, – деловито сказал учитель. – Я еще и карту местности захвачу – у меня есть отличные карты! Вся округа как на ладони.

Гуров одобрительно кивнул и, немного подумав, сказал доверительно:

– И, знаете, что еще, Андрей Григорьевич? Пожалуй, не говорите никому, что мы с вами затеяли, ладно? Есть у меня такое ощущение, что будет лучше, если это останется в тайне.

Глава 6

Когда Гуров с Фомичевым отыскали знакомую просеку, над лесом уже вовсю занимался рассвет. Рассеивался холодный туман, и в жемчужно-розовом свете все яснее выступали вокруг мрачные силуэты взлохмаченных сосен. Фомичев притормозил у края дороги, а потом, подумав немного, съехал вниз и чуть в сторону, пристроив свой потрепанный салатного цвета «Москвич» за густолистным кустарником.

– Береженого бог бережет, – пробормотал он, словно извиняясь.

Гуров вышел из машины. Утренний холодок проник ему под рубашку, растекся по телу.

– Свежо! – сказал Гуров, поеживаясь.

Фомичев не ответил – он копался в багажнике, доставая оттуда рюкзак со снаряжением – похоже, он отнесся к делу со всей ответственностью и одной веревкой не ограничился.

Гуров осмотрелся. Пустынная грунтовая дорога, по-змеиному извиваясь, выползала из лесной чащи, чтобы тут же в лесу и исчезнуть. В отдалении осторожно и печально насвистывала какая-то птица. У подножий сосен стелился туман.

– Я машину запер, – объяснил, подходя, Фомичев. – Место, конечно, пустынное, но мало ли что…

Рюкзак он уже взвалил на плечи и стал похож на туриста или геолога – в потрепанной ветровке, брезентовых штанах и вязаной шапочке на макушке. Гуров, памятуя о судьбе своих брюк, сегодня тоже нарядился попроще – он был в джинсах и толстом длинном свитере, который хорошо маскировал спрятанный за поясом табельный пистолет.

Собираясь в командировку, Гуров вначале не хотел брать с собой оружие. Но внутренний голос сказал – бери! – и он подчинился. Теперь Гуров начинал понимать, что внутренний голос, кажется, был прав. С какого-то момента Гурова стало постоянно беспокоить предощущение неясной, но очень близкой опасности. В этом холодном диком лесу оно чувствовалось особенно сильно.

Возможно, виной этому было уже ставшее привычным недомогание, которое Гуров про себя называл «накатовской лихорадкой» – разбитость, тяжесть в голове и легкая тошнота никуда не делись – они беспокоили Гурова так же, как и в первый день. Просто теперь он к ним немного привык.

Возможно, причина крылась в этом, но Гуров привык доверять своей интуиции и посчитал, что в создавшихся обстоятельствах лучше быть ко всему готовым.

– Ну что, идемте? – нетерпеливо спросил Фомичев.

Как абсолютно штатский и мирный человек, он, конечно же, мечтал о приключениях, погонях, рифленой рукоятке «кольта» в ладони и о прочей опасной чепухе. Нынешняя вылазка наверняка была для него чем-то вроде поисков затерянного ковчега, а сам он себе наверняка казался Индианой Джонсом, не менее. Это было видно по восторженному блеску глаз за стеклами его очков.

Гуров ничего не имел против – в мужчине до седых волос сидит мальчишка, начитавшийся Купера и Жюля Верна. Весь вопрос в том, кто из них победит, когда наступит по-настоящему ответственный момент – так сказать, момент истины. Гуров был уверен, что учителю хладнокровия и рассудительности не занимать и в трудную минуту он не подведет.