Невинность и порок - Барбара Картленд

— А я обещаю, что ты от них никогда не избавишься, — злорадно добавила миссис Девилин.

Селина, прижав ладонь к горящей от удара щеке, пошатываясь, направилась к двери, отводя глаза от тела маркиза, распростертого на полу.

Она не помнила, как добралась до отведенной ей комнатки наверху. В мыслях у нее было только одно: кошмар продолжается, он следует за ней неотступно, зловещая петля затягивается все туже и ей ни за что не выпутаться. Надежды нет никакой.

— Боже… помоги мне… — прошептала она.

Селина говорила теперь безостановочно. Слова изливались из нее потоком. Ей необходимо было выговориться. Она трясла головой, волосы падали ей на глаза, девушка нервно убирала их дрожащими пальцами и взахлеб рассказывала свою жуткую историю.

— Рано утром мы сели в поезд и поехали… Мы должны были попасть в Баден-Баден к вечеру, если б не скала, обрушившаяся на рельсы. В вагоне, кроме нас, были еще люди, и поэтому миссис Девилин всю дорогу молчала…

Селина вдруг замерла в ужасе:

— О боже! Я не имею права ее так называть. Теперь она мадам Бриен, а я ее племянница.

— Значит, она впервые избила вас? — осторожно спросил Квентин Тивертон.

— Да… но это обязательно повторится, и в конце концов… я из страха сделаю все, что она пожелает.

— А вы знаете, что это будет?

— Миссис Дев… я хотела сказать — мадам Бриен откровенна со мной… Уже здесь, в гостинице… она пришла ко мне, когда я легла… и выложила всю правду… Конечно, маркиз и не думал жениться на мне. Ему нужна была любовница…

Квентин Тивертон заметил, как краска стыда залила щеки Селины, лишь только это слово было произнесено. И так же не мог не прийти к выводу, что смущение придало еще больше обаяния ее и без того очаровательному личику.

— Я была настолько глупа, что не сразу догадалась… — пробормотала Селина.

Квентин Тивертон почерпнул для себя гораздо больше из скупых фактов, изложенных Селиной, чем это могло показаться на первый взгляд.

Он вспомнил все разговоры о том, что маркиз де Вальпре имеет пристрастие к молоденьким девочкам и даже в развращенном до предела Париже времен Второй империи слыл самым чудовищным распутником.

Тивертон также имел основания подозревать, кто в действительности тот опасный человек, кого Селина по наивности приняла за супруга миссис Девилин.

В Париже действовали двое или трое беспринципных и жестоких негодяев, оказывающих интимные услуги высшей аристократии и даже самому императору, а проще говоря, поставляли им женщин сообразно их порочным вкусам.

Они нажили на преступном промысле огромные богатства, а так как при этом получили еще возможность при желании шантажировать своих знатных клиентов, то приобрели вдобавок почти неограниченную власть.

Английские девицы — юные, белокурые, что было тогда в моде, — одна за одной ввозились в Париж подобно товару, и полиция обеих стран была бессильна против этого.

Совратители девушек занимали столь высокое положение в обществе, что расследование тут же прекращалось, и в конце концов возобладало и стало общепризнанным суждение, что подобные несчастные молодые особы — это игрушки, предназначенные для забав взрослых и стареньких «мальчиков». А раз так, то никакого криминала здесь нет, как нет и безнравственности в игре с «куклами».

Эпоха Второй империи была золотым веком для куртизанок, и les grandes cocottes превратили Париж в гнездо всевозможных пороков и извращений. Ни одна столица Европы по разнообразию и изобилию предлагаемых «забав» не шла ни в какое сравнение с Парижем.

Квентин Тивертон ясно представлял себе, что иная девица, не такая чувствительная и воспитанная в строгости, как Селина, вполне могла бы неплохо устроиться там, где мужчины готовы щедро платить за утраченную невинность, милые глазки и изящную фигурку.

Став содержанкой какого-нибудь богача и не будучи слишком брезгливой и разборчивой, она смогла бы быстро заиметь огромное состояние и жить в роскоши, которая и не снится обычной женщине.

Но Квентин почувствовал, что Селина не лгала, когда говорила, что не в силах позволить даже прикоснуться к себе подобному маркизу де Вальпре мужчине.

Она ничего не знала о мире, в котором живет маркиз, но чистая душа ее сразу же воспротивилась, и, несмотря на свою неопытность, девушка разгадала в нем воплощенное зло и порок. Любое общение с ним причиняло ей боль почти физическую. Он истерзал ее, изранил, прежде чем она вонзила в него нож.

Квентин Тивертон размышлял теперь, возможно ли спасти Селину от себя самой, излечить от душевной раны и, главное, вызволить из рабства, из сложнейшего положения, в которое она попала. И разум его, холодный и логичный, сделал заключение, что это невозможно.

У Тивертона были собственные проблемы, и незачем ему было обременять себя еще и чужими.

Он еще раз вгляделся в девичье личико. Трепетный огонек догоревшей свечи дополнял пленительную картину, представшую перед его взором.

И он понял со всей ясностью, что красота этой девушки ввергнет непременно ее в тысячи самых невероятных ситуаций, создаст для нее тысячи проблем и оградить от них ее сможет только законный супруг, которого у Селины нет.

Он заставил себя отвести взгляд. Слишком манящим было видение, слишком трогательным было выражение ее лица, и оно не могло оставить равнодушным порядочного человека.

— Я глубоко сочувствую вам, Селина… Я бы очень хотел помочь вам…

— Пожалуйста… помогите мне…

Квентин не мог спокойно слышать этот дрожащий голос.

— Единственное, что я могу сделать для вас, — продолжал Квентин, — это дать вам немного денег. Спрячьте их где-нибудь, если вам удастся сбежать от этой женщины, а когда вы окажетесь в Баден-Бадене, постарайтесь сесть на поезд, идущий в Голландию. Там вы сможете устроиться на судно, отплывающее в Англию.

Он похлопал себя по карманам и произнес с виноватой улыбкой:

— Боюсь, что в данный момент я тоже нахожусь в затруднительном положении и поэтому не в состоянии выделить вам столько, сколько хотел бы. Но у меня есть десять фунтов, которых как раз хватит вам на расходы. Будьте осторожны и позаботьтесь о том, чтобы ваша тюремщица их не обнаружила.

Квентин выложил банкноты на постель, но Селина до них не дотронулась.

— Как я смогу… скрыться? — с безнадежностью в голосе задала она вопрос. — Вероятно, у нее есть на примете другой человек… вроде маркиза… и он ждет меня в Баден-Бадене.

Квентин Тивертон был абсолютно убежден, что миссис Девилин, или как она там теперь себя именует, не испытает никаких затруднений в поисках мужчины, с которым сторгуется сразу, как только тот увидит Селину.