Побег - Анабелль Штель

места.

– Твой брат совершил большую ошибку и теперь расплачивается за свой поступок, – сказал отец и, в отличие от матери, не отвел взгляда.

– Так он больше не ваш сын, что ли? Да, он устроил драку. Я тоже раньше так делал. Не помню, чтобы вы так со мной обращались. Вам не кажется, что вы как-то слишком остро отреагировали?

Мама тяжело вздохнула.

– Ной, конечно, Элиас все еще наш сын. Ты не должен так говорить.

– Как вы думаете, каково ему? Вы вышвырнули его из своей жизни, он уже три недели сидит у себя в квартире. Он выглядит ужасно, и никто из вас не подумал о том, что можно было бы навестить его хоть раз.

Родители хором хотели что-то сказать, но я продолжил:

– Вы вообще спрашивали его, что там все-таки произошло? Вы реально верите в то, что Элиас может избить кого-то до полусмерти?

– Ной, он сам во всем признался, – отец тоже повысил голос и пристально посмотрел на меня. – Я знаю, что ты хочешь верить только в хорошее. Ты думаешь, мы не хотим? Он наш ребенок. – Отец с усилием сглотнул. – Как ты думаешь, легко ли нам пришлось последние несколько дней? Мы ездили с ним в отделение полиции, и нам несказанно повезло, что Кристофер не стал добиваться возбуждения уголовного дела. Но Элиас признался. Он даже не извинился и не объяснил причин своего поведения. И поверь мне, мы много раз спрашивали его об этом. Мы не обрывали с ним контакты, он знает, что может позвонить нам в любой момент. Как только он извинится перед Кристофером. Но он отказывается. Так же как и рассказывать нам, что случилось.

Я покачал головой. Нет, это непохоже на Элиаса. Что-то в этой истории было не так.

– Он никогда не начал бы драку без причины.

Мама потянулась к моей руке, которая все еще лежала на столе, стиснутая в кулак, и сжала ее.

– Тебя там не было, Ной. Мы видели, как он навис над Кристофером. Было приглашено двести человек гостей, праздник в самом разгаре. Если бы ваш отец и Стефан не оттащили его… Я не хочу даже представлять, как далеко зашел бы Элиас. Там столько крови… – Она остановилась и судорожно вздохнула. – Я не знаю, что на него нашло. – Ее глаза, такие же темно-карие, как и мои, пытались поймать мой взгляд. Они тревожно блестели, и хоть я и решил не отступать, мой гнев постепенно стало сменять волнение. Я ненавидел, когда мама расстраивалась. Так было с самого детства.

– Может, у него проблемы, о которых он нам не рассказывал? Он принимает наркотики? – спросила она, не сводя с меня взгляда.

Я фыркнул, такой нелепой была эта мысль. Мой брат почти не пил алкоголь и ненавидел сигареты. Скорее день и ночь поменяются местами, чем он прикоснется к наркотикам.

– Конечно, нет. Ты сама это знаешь. За кого ты его вообще принимаешь?

Другую руку она тоже положила на мой кулак, и мои пальцы под ее теплым прикосновением стали медленно расслабляться.

– Мы тоже не думали, что он может быть таким жестоким. Но Кристофер лежал в больнице. У него была сломана скула, на всем теле – множество ран и синяков. Кроме того, еще и вывих плеча. До сих пор не ясно, сможет ли он выступить в этом сезоне. Говорят, его команда имеет хорошие шансы подняться в лиге. Если все будет долго заживать или если травмы окажутся серьезнее, чем мы полагали… – голос матери стал тише, но продолжать и не было смысла. Я сам знал, чем это обернется для Элиаса, а также для нашей семьи и компании.

Отец водил большим и указательным пальцами по оправе очков. Он иногда делал так, когда нервничал перед презентациями.

Я внимательно посмотрел на родителей, уже без той пелены гнева, которая до этого затуманивала мой взгляд. У матери проступили круги под глазами, она выглядела усталой. Обычно я видел ее такой, когда один из нас, детей, болел и она ночами сидела у нашей кровати. Но такого уже давно не случалось. А отец, всегда гладковыбритый, теперь отпустил щетину. Они выглядели измученными. Старше, чем были. Я не хотел сдаваться, ради Элиаса, но теперь, без пелены своего гнева, увидел, что для родителей все это тоже не прошло бесследно.

– Но почему вы его выгнали из фирмы? – спросил я. – Разве не мог он перейти на другую должность?

– Как ты думаешь, какие у нас теперь отношения со Стефаном? – спросил папа. Стефан Роте – владелец одной из крупнейших компаний по недвижимости в Берлине и политик. Он много лет был нашим ближайшим деловым партнером. Одна из причин, по которой мой отец добился такого успеха, заключалась в том, что господин Роте – как и его отец – доверили Seger Solar строительные и ремонтные работы на своих объектах, а также поддерживали субсидиями наши исследовательские проекты. Компания отца начинала свою работу только с солнечных технологий, а теперь вышла на уровень более крупных экологических проектов. Это все как нельзя лучше пересекалось с моим направлением учебы. Мне не терпелось по-настоящему погрузиться в этот бизнес.

В свою очередь, мы многократно увеличили стоимость недвижимости, которую продавал Роте, – на рынке наши экологически ориентированные решения всегда шли на шаг впереди других благодаря инновациям, которые именно мы предложили первыми. Это был прекрасный симбиоз и долгое сотрудничество, переросшее в дружбу. В ту ночь, когда Элиас решил напасть на Кристофера, единственного сына семьи Роте и восходящую звезду гандбола, как раз отмечалась пятидесятая годовщина этого партнерства. Так что вопрос отца был более чем актуальным.

Я поморщился.

– Наверное, не совсем блестящие?

Папа кивнул.

– Угадал.

– Но Элиас должен быть для вас важнее.

– Так и есть, – согласился отец, – так же, как и ты. И поэтому мы не хотим ставить под угрозу ваше будущее и будущее компании, продолжая поручать Элиасу проекты и выступая таким образом против Стефана и его сына. – Он глубоко вздохнул. – Нам несказанно повезло, что действия Элиаса не повлекли за собой возбуждения уголовного дела. – Он потер нос, очки могли вот-вот свалиться. – Но если вывих плеча у Кристофера окажется серьезным, это