Вечный бой - Владимир Карпов

Клычев задумался. Отстойники водопровода - святая святых, сюда не только машину - человека постороннего нельзя впускать. Но военных Клычев знал хорошо, их в городе все уважали. И он тоже уважал. Очень хотел помочь им, но нельзя было нарушать инструкцию.

Проще всего сказать "нет". Он был бы прав и поступил бы, как положено по должности. Но Клычев был туркмен, он знал цену воде. Когда дело касается воды, ответить просто отказом нельзя. Вода нужна людям, если ее не дать, будет тем людям очень плохо. Клычев решил:

- Пусть приезжает водовозка. Один раз дам вода. Другой раз директором договаривайся. Другой дежурный не пустит.

Возвращаясь в полк, Кандыбин и Торопов молчали. Оба думали, как быть дальше. В столовую для приготовления пищи воду придется возить, выкачивая ее насосом. Об этом можно договориться с райисполкомом. Ради солдат местные руководители пойдут на такую крайнюю меру. А как быть с офицерами, с их семьями? Кандыбин отчетливо представил дома офицеров, ярко белеющие под палящим солнцем. Ни деревца, ни кустика вокруг - сколько раз пробовали сажать, все выгорает. И в этих голых домах женщины и дети. Даже день прожить в таких домах без воды - пытка. Женщины будут приходить в штаб, спрашивать: что случилось? Одни будут слушать объяснение спокойно, поймут, почему временно нет воды. Другие станут тяжело вздыхать, может, даже поплачут: "Мы-то ладно, а как быть с детьми?" Кое-кто может истерику закатить: "Дожили, воды не хватает! Начальнички! Куда же вы раньше смотрели! Мы будем жаловаться!"

Есть и такие. Жара и жажда изматывают людей, толкают на крайности. "Будут жаловаться - это неплохо: может быть, скорее пробурят третью скважину", - невесело думал Кандыбин.

В полку Кандыбина встретил Ячменев, у него уже были все сведения, которые командир поручил подготовить начпроду и заведующему столовой.

Ячменев прибыл в полк сразу же после отъезда Кандыбина на водопровод. Замполит отругал дежурного за то, что он не доложил ему, Ячменеву, о срывающемся завтраке. Так уже повелось издавна, что политработники занимаются не только пищей духовной. Несмотря на существующий аппарат тыла, и забота о питании по традиции стала предметом постоянного внимания замполитов.

А сегодня случилось так, что водой занимался сам командир полка. У него и без этого забот много. Ячменев был очень недоволен тем, что, минуя его, сразу обратились к командиру. За это он и ругал дежурного, а тот оправдывался:

- Я же не докладывал. Подполковник Торопов сам звонил ему на квартиру.

- Ну хорошо, Торопов позвонил ему. А вы мне почему не доложили?

Дежурный молчал, потом, опустив глаза, сказал:

- Виноват, товарищ подполковник.

- Вот и я про то же - виноват! - сердито выговаривал Ячменев.

Замполит сообщил Кандыбину все, что узнал о запасах воды в полку.

- Не густо, - сказал командир. - Надо ехать в райисполком договориться, чтоб три раза в день хотя бы по одной водовозке разрешили брать прямо с головного сооружения.

- Хорошо, я сейчас же туда поеду, - сказал Ячменев.

Кандыбин посмотрел на замполита и понял: Ячменев переживает за то, что остался сегодня в стороне от ночных хлопот. Хотел сказать: "Брось, не расстраивайся, Афиноген Петрович, хватит мороки с этой водой еще и тебе и мне", но не сказал, сейчас не слова нужны, а как-то по-другому следует снять тяжесть с души замполита. Кандыбин знал: трудяга Ячменев измучается теперь от угрызений совести, что не он, а Кандыбин пробивал вопрос с водой. Уважая своего комиссара и ценя его как человека, полковник думал, какой применить дипломатический ход, чтобы избавить Ячменева от самобичевания.

- Сейчас ехать не надо - там еще никого нет, рано, - сказал Кандыбин. - Давайте позавтракаем. Проверим, как начались занятия. А то один не умылся, другой не побрился - отсутствие воды может и на ходе занятий отразиться. Потом вместе в исполком поедем. Предлагая это, Кандыбин размышлял: "Подержу его при себе. Попьем чайку... Пусть убедится, что я на него не обижаюсь".

Когда полк был накормлен, Кандыбин и Ячменев перекусили сами и, выехав из городка, направились на стрельбище посмотреть ход занятий.

Стрельбище от городка было недалеко. Только выехали через задние хозяйственные ворота, сразу стали слышны автоматные очереди, будто по листу железа кто-то стучал отбойным молотком.

Белые домики и пульт управления стрельбищем стояли на ровном открытом поле - вокруг ни кустика, ни травки, все выжжено и засыпано желтоватым песком.

На первом направлении, где остановилась машина Кандыбина, занимался взвод лейтенанта Берга. Красивый и статный, Берг подошел и доложил полковнику о проводимых занятиях. Лейтенант был в хорошо отутюженном обмундировании, начищенных сапогах, опрятный и чистый. Однако полковник сразу нахмурился. "Чем он недоволен? - подумал Ячменев. - Нельзя же так вот по привычке, только потому, что за Бергом утвердилась репутация разгильдяя, считать, что у него всегда все плохо".

- Продолжайте стрельбу, - сказал Кандыбин.

Очередная смена солдат в выгоревших почти добела гимнастерках по команде Берга вышла на огневой рубеж. Солдаты в присутствии командира полка старались выглядеть бойчее и действовать расторопнее. Трещали короткие очереди, всплескивалась легким дымком пыль в районе целей. Некоторые мишени падали, другие продолжали стоять положенное количество секунд.

Пропустив несколько смен, Кандыбин стал еще мрачнее. Из шести стрелявших упражнение выполнили все шестеро. "Чем он все-таки недоволен? Стреляют отлично. Наверное, не выспался, да из-за воды ночью перенервничал", - опять подумал Ячменев. Полковник отозвал Берга в сторону и спросил:

- Где командир роты?

- Он у командира батальона на занятиях.

- Неужели вы сами не в состоянии провести стрельбы как полагается?

Берг хмуро ответил:

- Стрельбы идут нормально. Я не вижу никаких...

- Вот и плохо, что не видите, - перебил Кандыбин. - Солдаты должны при выполнении этого упражнения идти ускоренным шагом или бегом. А у вас как? Не спеша! Вразвалку. Вы попусту тратите время и патроны.

Берг строптиво вскинул голову и смотрел в сторону. Заметив это, Кандыбин сказал:

- Думаете, это блажь? Считаете, что я придираюсь? Хорошо, я вам сейчас докажу. Вызовите на огневой рубеж двоих только что выполнивших упражнение.

Берг все с тем же недовольным и обиженным выражением лица крикнул:

- Ильин! Каймаков! Подготовиться к стрельбе.

Когда солдаты вышли на исходное положение, Кандыбин стал командовать сам. Он произносил слова громко и четко, будто перед ним стояли не два солдата, а целое подразделение. После поражения первых целей солдаты поднялись в атаку.

- Бегом! - зычно крикнул командир полка, и солдаты побежали, на ходу прилаживая автоматы для обстрела целей, которые должны появиться. С первых очередей мишени поражены не были. Подбежав ближе, солдаты стали хлестать по цели короткими очередями. Пули бились в землю то дальше, то ближе мишеней. Зеленые щиты были теперь близко, но солдаты не попадали в них, потому что после бега у них дрожали руки и колыхалась от тяжелого дыхания грудь. Оба стрелявших получили неудовлетворительные оценки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});