Зубы дракона - Александр Прозоров

Поток холодной влаги быстро развеял последние следы ночного бреда. Веки разомкнулись, и остались в таком состоянии даже без помощи спичек. Я сдернул с вешалки свое любимое махровое полотенце и, растирая спину, повернулся к зеркалу. В тот же миг словно холодный кирпич ухнулся в самые кишки — у отражения на правом плече бурела рана чуть не в полруки размером. А у меня, соответственно, она была на левом… Толстый рубец из застывшей крови. Не спекшейся, а именно застывшей — рана напоминала валик из грязного вспененного полиуретана. Наконец я нашел нужное слово, прокрутил его в голове, послюнявил языком и не без труда выплюнул наружу.

— Кровь полимеризовалась, — и вздрогнул от звука собственного голоса. Мысль, которую хотелось затолкать подальше в глубину сознания, не выпускать, не знать о ней, — выскочила наружу…

А если бы мне приснилось, что я утонул? Или сорвался со скалы? Или бандиты отрубили мне башку? Я что, сейчас искал бы голову под диваном?

На ощупь рубец казался теплым и мягким, как губчатая резина… Не настоящим, в общем… Или это эффект порошка из зубов дракона? Ведь во сне меня не только ранили, но и вылечили. Я попытался подковырнуть край раны ногтем. Рубец на удивление легко поддался и отслоился сразу по всей длине, оставив широкий розовый шрам… И спайка под ним чувствовалась до самой кости.

К перемене погоды болеть будет — пришла «мудрая» мысль. Я набросил полотенце на вешалку и кинулся в свою комнату.

Постель была залита кровью, словно на ней разделывали годовалого теленка. А может, и быка.

Вот тебе и сон…

Хлопнувшая далеко внизу дверь парадной мгновенно привела меня в себя — на работу опаздываю! Мысли о таинствах и причудах сновидений испарились мгновенно, как получка перед игровым автоматом. Одним движением я сгреб окровавленное белье, закинул в шкаф, в отделение для обуви — чтоб мамочка не увидела — быстро натянул рабочую одежду и выскочил из дома.

Глава 5

Советы зубного техника

Город спал. День еще не успел пробраться на его улицы, осветить стены, разбудить птиц. Городу не было дела до часов, расписаний и рабочих дней. Он и не подозревал, что в чреве его закипает «час пик».

Люди торопились. Они выскакивали из парадных, нетерпеливо подпрыгивали на остановках, а самые удачливые уже висели в дверях трамваев и автобусов, вцепившись мертвой хваткой в потные поручни или в воротники впереди висящих. С сонными глазами, угрюмым лицом и нервным дыханием человеческая масса целеустремленно мчалась на работу, сливаясь в потоки, кружась в водоворотах, разбрызгивая пену злобной ругани, оставляя осадок из скуренных сигарет, мятых газет и конфетных фантиков. Горожане лениво суетились и бурлили, торопливо читали вчерашние газеты, громко ругали транспорт и всячески спешили с привычной скоростью.

А город все равно спал. Вяло покачивались в ночном мраке фонари, тихо подрагивали на деревьях забывшие опасть листья. Одно за другим гасли окна в темно-желтых домах. В тихих комнатах, выплеснувших на улицу неугомонных хозяев, вновь наступал покой. Поздний осенний рассвет приходить еще и не собирался. Солнце преспокойно кемарило в своей берлоге где-то за горизонтом, вместе с ним посапывали все краски дня. В сером свете ламп люди темными тенями метались по коричневым тротуарам вдоль бурых стен под черным небом. Многократно отработанный липкий безвкусный воздух тяжело падал в легкие и с трудом выкашливался обратно, под ногами чавкало нечто хищное, с одинаковой легкостью разъедающее и кожу обуви, и железо автомобилей.

Боже мой, неужели это мой настоящий мир? Тот, другой, со сверкающими горными вершинами, зеленой травой, чистой холодной водой и оранжевым песком казался куда натуральнее. Милая, хрупкая девушка изящным движением размазала меня по двери вагона метро — нечего мечтать, приятель. Всем нужно на работу.

* * *

Дом призрения на Звенигородской улице построила еще Екатерина Великая. Хорошо построила, на совесть. Уже двести лет без единого ремонта стоит. Возможно, конечно, лет пятьдесят-сто назад его коридоры трехметровой высоты и красили, но определить это на глаз уже совершенно невозможно. Побелка потолка по цвету давно сравнялась с колером стен, а стены — с полированным каменным полом. За прошедшие века ноги дедулек и бабулек в мягких домашних тапочках протоптали в этом полу две колеи вдоль стен и начисто стерли ступеньки лестниц.

После еженедельного мытья полов жизнь в Доме замирает на несколько часов — камень становится скользким, как мыло, и в коридорах впору устраивать хоккей с шайбой. Вид спорта для лестниц еще не создан.

Нам с микроавтобусом досталось помещение бывшей каретной. Строили ее предки с явным расчетом на размещение «Боинга-707», и места мне и машине хватало с огромным избытком. Для «Латвии» я положил на пол два ряда шпал — яму это не заменяет, но работать вполне можно. Для себя поставил списанный мамочкой в «утиль» старый диван. И еще осталось место для двух шкафов, двух верстаков и самопального сварочного аппарата. Получилась вполне приличная мастерская. Именно благодаря ей мой автобусик и не разваливается вот уже больше десяти лет. Хотя, если честно, за эти годы от заводской машины остались только номера.

Самым важным на сегодня было успеть разобрать подвеску. Начальство о предстоящих ремонтах я всегда предупреждаю заблаговременно, чуть не за неделю. Но все равно каждый раз дело сводится к соревнованию — кто быстрее. Если мне удается забраться под машину и отвернуть хоть гайку — значит, выиграл. Не успею — отправят куда-нибудь в поездку.

Сегодня первым успел я. Правда, стоило только переодеться и наложить ключ на рессорный палец — по полу застучали каблуки. Подкованные. Значит, завхоз.

— Игорь, ты где? — он пробежался вокруг автобуса, едва не наступив мне на ноги. — Куда ты пропал?

— Здесь я!

— Вылезай скорей, посуду надо везти! — ботинки замельтешили на месте. Похоже, завхоз хотел наклониться и заглянуть под машину. С его-то брюшком? Наивный.

— Какую посуду, Терентий Палыч?! — на всякий случай я потер руку о грязь под брызговиком и мазнул ею по щеке. — Неделю же назад разговор был! Втулки рессорные менять пора!

— Игорек, ну надо очень! — плаксиво потребовал он.

— Рессоры уже отвинчены, Терентий Палыч. На чем ехать? Минут десять назад зашли бы, и разговоров бы не было.

— Вотт черт! — он обошел «Латвию» с другой стороны и снова заканючил. — Игорек, ну мы тихонечко…

— Куда тихонечко? На кладбище?

— Вот черт! — он присел, но увидеть меня все равно не смог. — Ты до завтра хоть сделаешь?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});