Деревянный венец. Том 2 (СИ) - Веденеева Валерия

Арон отозвал Тени и попробовал пройти сквозь «зеркало», но, как и с противоположной «стеной», показывающей хранилище с впечатанным в камень Драгосом, эта «стена» отодвигалась, едва он подходил ближе.

— Мы тоже пытались, — сказала за его спиной девочка. — Мы думали, что если будем идти только вперед, то, в конце концов, найдем выход. Мы шли за этими отражениями, наверное, полдня, но остались на том же самом месте. Мы это поняли, когда пошли назад и снова наткнулись на тех неживых людей.

Значит, пространство, зацикленное на само себя.

Арон направил огонь направо от себя, оставшись на месте. Тот поплыл в воздухе, показывая «стену» с идущими рябью отражениями, уходящую словно в бесконечность. То же самое обнаружилось и в противоположном направлении.

Вернув огонь, Арон принялся изучать отражения. Они должны были показывать его самого, ведь так? Но человек, осколки внешности которого Арон вылавливал в магическом зеркале, походил на него лишь чертами лица и цветом глаз. У отражения от углов глаз разбегались морщины, на подбородке пробивалась наполовину седая борода, а на лице виднелись застарелые шрамы… Шрамы? Арон был магом, его тело исцеляло себя само. Даже если зачарованное зеркало показывало Арону его будущий облик, как он сперва предположил, шрамы были определенно лишними.

Арон нахмурился, вглядываясь пристальней в это отражение, которое то замирало, то шло рябью, то искажало пропорции. Нет, человеком внутри был точно не он. Эти шрамы — один идущий через лоб, второй пересекающий левую скулу — Арон знал их. Помнил.

Такие шрамы были на лице его отца.

Словно уловив его мысли, ломанное отражение в зеркале исчезло, теперь там клубился белесый туман. Через мгновение туман исчез, но отражение отца не вернулось. Теперь в идущем рябью зеркале Арон разглядел Джата Пеларе. Его старый учитель стоял у окна и сильно жестикулировал.

Спустя некоторое время и его изображение пошло рябью, сменилось туманом, а потом, в замершей на мгновение картине, Арон разглядел Мину. Девушка смотрела на него с знакомым лукавым выражением, потом чуть улыбнулась. Арон вздрогнул, потянулся к ней, но Мина уже исчезла. Теперь, нелепо вытянутые и непропорционально увеличенные, там стояли какие-то бродяги. Вернее, один бродяга валялся на земле, из его правой глазницы торчала рукоять ножа, а второй, со смесью изумления и страха на лице, заслонялся топором. Арон уставился на бродяг с недоумением, и только когда их изображения тоже пошли рябью, вспомнил — это были мародеры, которых он убил, когда выживал на улицах пустеющего города во время эпидемии Синий Чумы.

А зачарованное зеркало показывало ему уже другие отражения — подмастерьев Аларика Неркаса, с десяток наемников, даже эльфов, с которыми он пересекся в Аару-Шенги… Зеркало показывало все новые и новые отражения, но Арон больше не вглядывался. Он понял. Кого-то из этих людей и нелюдей убил он сам, кого-то пытался уберечь от смерти, но не смог. Так или иначе, все, кого показывало искаженное зеркало, умерли, и Арон был свидетелем их смерти.

Значит, как его Тени были тенями некогда живых существ, оставшихся в мире после смерти хозяев, так и Отражения принадлежали тем, кто уже умер.

Пока Арон размышлял, в зеркале продолжали мелькать человеческие силуэты. Арон, уже без особого любопытства, вновь вгляделся в изображения — и нахмурился. Этих людей он не убивал. И не спасал. И вообще никогда в жизни не видел. Вот вереницей прошли лица жителей Каганата, почти черные и от природы, и от палящего в их стране солнца. Вот промелькнули кочевники. Вот септы. Вот альдемарцы…

Нет, Арон точно не имел никакого отношения к этим людям. Значило ли это, что он ошибся в своих рассуждениях о природе Отражений?

Или же не ошибся, просто принял во внимание не все детали? Например, не учел кадавро-подобных людей с пустыми лицами. Словно бы лишенных разума. Или же лишенных памяти?

Могло быть так, что это место забирало энергию, чтобы поддерживать свое существование, из отражений, а те, в свою очередь, приходили из воспоминаний попавших сюда людей? И чем дольше люди здесь находились, тем сильнее эти воспоминания блекли, оставляя людей жить лишь в виде физических оболочек?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Именно поэтому Арон видел в зачарованном «зеркале» не только своих мертвецов, но и чужих?

— Чьи отражения видели вы? — спросил он детей.

— Мамы и папы, — тут же отозвалась девочка. — И бабушки. А потом появились какие-то странные люди, и я не стала смотреть.

Что ж, значит все так.

Арон долго, оценивающе смотрел в сторону кадавро-подобных людей, размышляя. Именно пленники поддерживали существование ловушки, подпитывали ее. Не будет пленников, не будет подпитки, ловушка схлопнется…

Потом Арон взглянул на детей — для плана, который уже наполовину сформировался в его голове, они были помехой. По крайней мере, живые… Но нет. Нет. Он не будет убивать этих сирот только чтобы облегчить себе путь. Нужно лишь внести коррективы в план…

— Вы видели, чтобы кто-нибудь из этих «неживых» людей спал? — спросил он, проверяя свою гипотезу. Дети одинаково замотали головами. Ну что ж.

— Они не спали, потому что единственный способ выбраться отсюда — через сон, — сказал им Арон. — Я помогу вам заснуть, потом усну сам, а очнемся мы уже в реальном мире.

Все было, конечно, совсем не так, но некоторых вещей детям видеть не стоит, даже если эти дети — Темные.

— Заснуть? — скептически протянул мальчик. — Но я ни капли не хочу спать.

— Конечно нет, потому что магия этого места не дает. Садитесь рядом.

Арон дождался, пока они выполнят его просьбу, и взял их ладони в свои руки. Для мага с его целительскими способностями погрузить кого-то в сон было легко, особенно если этот кто-то не сопротивлялся.

Когда глаза детей закрылись, дыхание их стало ровным, а сами они растянулись на полу, Арон встал и направился к кадавро-подобным людям. Остановился перед ближайшими, с сожалением вспомнив ныне утраченную способность поглощать чужую жизненную энергию. Жаль, что не существовало способа избавиться от Мертвого Дара, а эту способность сохранить.

Значит, ему придется их всех просто убить. И не магией — его резерв был не бездонен, бессмысленно тратить его на несколько сотен живых мертвецов.

Арон повел плечами, разминая, достал из ножен длинный кинжал, подошел к первому «кадавру» и быстрым движением перерезал ему горло — так, чтобы кровь брызнула в противоположную сторону. Оттолкнул несопротивляющееся тело, которое безвольно упало на каменный пол, и шагнул к следующему…

Когда Арон убил последнего «кадавра», мышцы рук уже ныли от монотонных движений. Он тщательно вытер клинок об одежду мертвеца, потом призвал Воду — пришлось приложить усилие, стихии тут призывались с трудом — и смыл с себя чужую кровь. Как он ни берегся, но она все же запачкала его одежду и кожу рук. Вернулся к месту, где спали дети, сел между ними и начал вытягивать из своего эррэ Силу, создавая над ними тремя миниатюрную версию тех блокирующих магию куполов, которые закрывали имение Драгоса.

Если он все рассчитал верно, благодаря куполу магия этой ловушки не сможет вытягивать из них воспоминания, и, лишенная подпитки от «кадавров», схлопнется внутрь себя. А они, защищенные куполом — который, впрочем, только назывался куполом, поскольку шел еще и под ногами — окажутся вне ловушки Отражений.

Главный вопрос заключался в том, как долго придется этого ждать.

Закончив создавать купол, Арон некоторое время сидел, глядя в пустоту перед собой, потом продублировал первый купол вторым, а затем и третьим. Он понятия не имел, насколько сильна была магия ловушки, скупиться на Силу было неразумно.

Спустя еще некоторое время Арон с легкой завистью посмотрел на спящих детей. Пожалуй, ему стоило последовать их примеру. Будучи целителем, он мог погрузить в наведенный сон не только других людей, но и себя.

Стоило замедлить ток крови, успокоить дыхание, расслабить мышцы, чуть изменить работу мозга — и реальность сменилась образами, сперва смутными, но быстро обретшими яркость.