Режим бога - 2 (СИ) - Неизв.

   Ха-ха-хм... мля... Да, уж... Я представил себе картину: я, весь такой жутко модный, в черной фирменной футболке "с иностранными надписями", в американском "Левайсе" и, почти несуществующих в СССР, черных кроссах "Найк", танцую медленный танец в обнимку с одиннадцатилетним худеньким ребенком в милом зеленом сарафанчике.

   Достойная замена Вере! Ай, да я молодец... От осознания собственного уровня, настроение резко пошло вниз. От огорчения, я даже ушел с танцплощадки.

   Не далеко, конечно. Все-таки, послушать песни и увидеть реакцию публики на них, мне было, по-прежнему, крайне интересно. Поэтому, какое-то время, пришлось медленно и печально прогуливаться в темноте, за "живой оградой" из кустов, ограждающих танцплощадку.

   Когда зазвучали первые аккорды "Городских цветов", я решил перестать предаваться черной меланхолии и потопал обратно к людям.

   Все четыре песни прозвучали одна за другой, Сергей и Валентина поочередно сменяли друг друга у микрофона. После каждой песни им хлопали, и самых продолжительных аплодисментов удостоилась, как ни странно, "Карусель".

   Ближе к окончанию танцевального мероприятия, Валентина исполнила "Карусель" еще раз. И опять успешно.

   А в целом, никакого фурора. Никто не кинулся искать автора и не устраивал "бурных и продолжительных". Да и хлопали, вообще-то, после любой песни. Больше или меньше, но после любой...

   С ребятами из "Аэлиты" и с главврачом я сразу договорился, что мое авторство держим в тайне. Популярность в санатории мне не нужна. Фигли размениваться?!

   Впрочем, как выяснилось мой скептицизм и мизантропию никто из знакомых не разделял.

   После "окончания танцев" наша компания, во главе с главным врачом, подошла к музыкантам. "Аэлитовцы" были довольны! Песни им самим нравились. К тому же, я оказался не прав: пара женщин подошли к музыкантам и поинтересовались авторством незнакомых песен. Те честно ответили: "музыка и слова Селезнева, это начинающий ленинградский автор".

   "Мамонты" гордо поглядывали на Арсена - понятно, понатрепали... Арсен был в полном восторге и уважительно тряс мне руку. Михаил Афанасьевич самодовольно щурился. Завадский улыбался и был задумчив. Валентина и Светлана почмокали. Саша Завадская смотрела в сторону. Мама была героем вечера!

   На два дня, свободных от работы в санатории, Алик сумел договориться о "халтурке" в одном из ресторанов Сочи. Главный врач об этом знал, и не возражал. Поэтому Алик совершенно открыто, при Михаиле Афанасьевиче, пригласил нас всех через два дня в ресторан.

   - Настоящая популярность песни проверяется тем, готовы ли люди за ее исполнение платить! - заявил Алик, - а за эти платить будут! Я уверен!

   Все засмеялись и тут же дружно друг другу пообещали, через два дня встретиться в ресторане "Кавказ".

   ...А ночью мне приснился сон: я в каком-то красивом мраморном зале танцую с Верой медленный танец, а на сцене Михаил Афанасьевич играет на саксофоне что-то из Джо Дассена. Потом Вера исчезает и я уже танцую с Сашей Завадской, а потом мы с ней начинаем целоваться.

   Проснулся я, посреди ночи, в ужасе и холодном поту, с лихорадочно стучащим сердцем.

   ***

   ...Утром встал совершенно разбитым. "По-взрослому" решил, что нужна смена обстановки и эмоций, а потому на стадион не побежал. Порастягивался на балконе и минут десять попрыгал, отправляя в нокаут то Тайсона, то Холифилда. Поочередно и не сильно напрягаясь! Потом минут десять стоял под холодным душем и, хоть немного, но придал себе необходимый заряд бодрости.

   После завтрака отпросился у мамы в гости к "мамонтам". Причем будут они дома или нет, меня волновало мало. Ну, не сегодня, так завтра увидимся. Прогуляюсь зато! Поглазею на людей...

   На променад по городу вырядился в белые шорты и белую футболку с красной надписью "The Beatles", на нос напялил солнцезащитные очки, а на голову белую бейсболку с красной эмблемой какого-то яхт-клуба... Белый "adidas" на ногах дополнял образ понтующегося идиота. Ногам, скорее всего, будет жарко, но "красота требовала жертв". К тому же, откровенно говоря, шлепки и сандалии к моему "крутому" образу, ну, никак не подходили...

   ...Сочи я никогда особенно не любил. Слишком большой для курортного города, слишком грязный, слишком многолюдный летом... Да, и погулять, особо, негде. Морская набережная, парк "Ривьера" - вот, почти, и все. Конечно, есть тусовочная "Жемчужина", но туда мне, как и подавляющему большинству рядовых советских отдыхающих, доступ закрыт. Да, и тусовка меня не знает. Пока...

   По улицам южного города я шествовал никуда не торопясь. В отличие, кстати, от большинства своих сограждан. Народу было много, при этом, местных легко было опознать по более официальному виду, некоторые мужчины даже были в костюмах и при галстуке, правда пиджаки все несли в руках. Местных женщин тоже легко отличить по строгим платьям и туфлям на каблуке.

   Отдыхающие с одеждой, практически, не заморачивались. Хотя, зная ассортимент магазинов, я понимал, что "заморачиваться" было сложно. При желании, купить светлые футболки, летние платья и шорты - проблем не было. Качество и дизайн... это да... как говорится, оставляли желать лучшего, но, например, моя мама летние вещи себе шила. Это я уже тут в "новой жизни" заново вспомнил.

   Некоторые из этих вещей она взяла с собой и в это раз. Хотя наш "разорительный набег" к Шпильману, сделал маму первой модницей санатория!

   Собственно говоря, я сейчас тоже удостаивался постоянных взглядов от окружающих - вид "импортный", походка "шляющаяся". Все-таки, советский людей, в своем большинстве, отличает хм... целеустремленность и собранность... что ли...

   Опять вернулось подзабытое ощущение "нереальности этой жизни". Стоя среди пальм, я рассматривал огромный плакат: "Решения 25 съезда КПСС в жизнь!", укрепленный на доме через дорогу. Чувствовал себя, при этом, странно... Как ИНОСТРАНЕЦ в Стране Советов. Экскурсант... едренть...

   Встряхнул головой и решил слопать мороженое! Правда, около всех лотков с эскимо были очереди, но ведь я никуда не спешил. Спокойно отстоял очередь и купил пломбир в вафельном стаканчике за 19 копеек. Странно, всегда казалось, что мороженое стоило в СССР 20 копеек. Ну, может разница в, так называемых, "поясах". Хотя не по фиг ли мне на одну копейку?

   Мороженое было фантастически вкусное!!! Я, конечно, ел его уже много раз во "втором детстве", но до сих пор ощущал разницу с тем, что называлось мороженым в мое "взрослое время". Причем, за границей оно тоже было не лучше! По крайней мере, мне лучше не встречалось.

   Откусывая пломбир небольшими кусочками и смакуя его вкус, я медленно шел по теневой стороне улицы, рассматривал людей, прислушивался к их разговорам, глазел на витрины.

   Так я наткнулся взглядом на витрину комиссионного магазина. Постоял у входа, доедая мороженое. С вафельным стаканчиком, в этот раз, сильно повезло, он достался мне сухим и хрустящим. Когда в пальцах осталась только его основа, мороженое было уже почти жидким, поэтому последний "кусочек" получился самым вкусным! Довольно щурясь, я облизал сладкие губы и направился полюбопытствовать в "комиссионку".

   В продаже, в основном, была представлена одежда и аппаратура. Среди техники стояли различные радиоприемники, катушечные и кассетные магнитофоны, разных размеров и фирм. Встречалась аппаратура и отечественного производства, но произведенная "на экспорт". Целый отдел был отведен под цветные телевизоры.

   Народу было не много и товар можно было рассмотреть не толкаясь. Ничего из имеющегося ассортимента меня, естественно, не прельщало, и шлялся я из отдела в отдел по двум причинам. Во-первых, просто изучал цены, во-вторых, остывал под потоками воздуха, гоняемого несколькими потолочными вентиляторами. Дом, в котором располагалась "комиссионка", был старым и кирпичным, поэтому в зале было не жарко.

   Что касается цен, то они впечатляли... Импортный цветной телевизор 1400 рублей! Охренеть... Маме - год работать, чтобы такой купить.

   Я перешел в отдел дорогой мелочевки: запонки, портмоне, зонты, какие-то украшения и часы.

   О! Часы мне нужны! Неуютно левой руке без браслета и привычной, за полвека, тяжести. Надо же... Носил там и в другом теле, а "привычной" тяжесть кажется здесь. Парадокс... Я почти уткнулся носом в стекло прилавка и начал изучать представленный ассортимент. Позолоченные "Ракеты", "Лучи, и "Славы"... Из, условно-импортных, часов был только ГДР-овский хронограф под совершенно неизвестным мне названием "Ruhla". Вид у хронографа был солидный: серебристый, почти квадратный корпус, но циферблат круглый, благородного темно-синего цвета. К "немцу" прилагался тяжелый стальной браслет и черная красивая коробка. Цена меня не впечатлила - 156 рублей, хотя это были самые дорогие, из имеющихся часов. Попросил скучающего продавца дать посмотреть. Мужчина, лет тридцати, с явной неохотой, достал хронограф и молча простоял рядом, пока я их крутил и прикладывал к уху.